– Месье, я американка, – сказала она. – Окажите мне честь, позвольте заплатить за вино для всех ваших посетителей. Я бы хотела предложить тост за капитана Линдберга.

– Ни в коем случае, мадам. Предложить тост за Линдберга – это честь для нас, французов. Позвольте мне предложить бокал вина вам, американке. – Он постучал по бокалу, чтобы привлечь внимание присутствующих, и провозгласил тост.

Мужчины и женщины встали, подняв бокалы, поклонились Гарден и выпили. Она поклонилась в ответ и приняла их приветствие на счет своей страны, потом предложила тост за сердца французов, их щедрость и великодушие. Она чувствовала себя необыкновенно гордой, счастливой и любящей все человечество.

– Коринна, наполните ванну и приготовьте мне надеть что-нибудь удобное. Туфли на низком каблуке. Я собираюсь на аэродром. Газеты предсказывают, что посадка состоится сегодня вечером, в половине восьмого.

Пока в ванну набиралась вода, Гарден позвонила Элен Лемуан. Да, сказала Элен, она с удовольствием побывала бы там, где свершается история. Гарден велела приготовить корзину с едой для пикника. Она больше не могла сидеть возле радиоприемника. Она должна быть там, где Линдберг завершит свой перелет.

– Мы приедем слишком рано, – сказала Элен. – Но это и хорошо. Сможем найти удобное место, пока не собралась слишком большая толпа. А уж толпа будет обязательно.

Толпа была, уже когда они приехали. Вокруг стояли полицейские и солдаты, удерживавшие людей за металлическими заграждениями. Полиция открыла ворота для большой машины и пропустила их на летное поле.

– Как повезло, – сказала Гарден. – Интересно, с чего это они вдруг?

Лаборд повернул голову. Он широко улыбался.

– Я взял на себя смелость, мадам, и прикрепил на капот американский флаг.

Гарден и Элен издали восторженный вопль.

– Они принимают нас за представителей посольства, – сказала Гарден. – Я напишу послу благодарственное письмо.

В семь прибыли настоящие представители посольства. Их машины поставили рядом с машиной Гарден. Она подняла в знак приветствия бокал вина. В половине седьмого Лаборд поставил стол и стулья для пикника. Они хотели поесть, пока не приземлился Линдберг.

– Вот это да, – услышала Гарден из посольской машины, – да в этой толпе не меньше пятидесяти тысяч человек.

Она перевела эти слова Элен и Лаборду. Он, по настоянию Гарден, ел вместе с ними.

– В конце концов, – сказала она, – вы же мозг нашей делегации, Лаборд. – Ей очень нравилось, что другие американцы с любопытством поглядывали на ее компанию. Она чувствовала себя умной, озорной и радостно-оживленной.

Сцена была впечатляющая. Справа и слева темнеющее небо разрезали огромные столбы света. Вверх взлетали красные, зеленые и белые ракеты, падая вниз дождем разноцветных звезд. Взволнованный гул толпы отчетливо доносился через сто ярдов, отделявших машины от ограды. Было уже семь тридцать.

На летном поле показались три лимузина с развевающимся трехцветным флагом. Прибыла французская делегация. Но Линдберга все не было. Лаборд подошел к ближайшей французской машине и поговорил с шофером. Он вернулся, покачивая головой.

– Нужно подождать. «Дух Сент-Луиса» около часа назад видели над Ирландией. Он не прибудет раньше девяти.

– Придется отпраздновать заранее, – сказала Гарден. – У нас осталось только шампанское. Самое главное, он пересек океан. Все будет в порядке.

Через час они сели в машину. Стемнело. Вспыхнули огромные световые арки – одна, две, три, и море огня заполыхало вокруг летного поля, стало светло, как днем.

– Он летит! – закричала Гарден. Она выскочила из машины и стала смотреть в небо. Звезд не было видно, их затмили огни вокруг летного поля.

Потом звезды вдруг вновь зажглись. Только прожектора продолжали медленно описывать круги в ночном небе. На поле стало темно.

– Что это? – спросила Гарден. Она бросилась к ближайшему автомобилю, умоляя объяснить, что случилось.

– Не знаю, мадам, – ответил сидящий в машине американец. – Может быть, проверяли иллюминацию.

– Сколько сейчас времени?

– Четверть десятого.

Гарден, не забыв поблагодарить, медленно побрела назад к своей машине. Она не хотела верить, что Ла-Манш сделал то, чего не смог сделать Атлантический океан.

Элен похлопала ее по руке:

– Дорогая Гарден, даже в самые отчаянные моменты надо смотреть в лицо фактам. Это единственное, что никогда не подведет. Какие факты мы имеем? Отважный капитан благополучно пересек океан. У него достаточно горючего. Он опытный пилот. Он опаздывает. Это все, что нам известно.

– Но уже темно, а у него нет навигационных приборов, ведь предполагалось, что он прилетит днем.

– Ночью есть звезды. Люди ориентировались по звездам задолго до того, как изобрели приборы. Факты, Гарден, факты!

Они посидели молча. Изредка взлетала и рассыпалась огнями сигнальная ракета. Лаборд накрыл колени Элен пледом, становилось холодно.

Огни зажглись снова. Гарден затаила дыхание. Да, издалека доносился шум мотора. Они услышали радостные крики. Прожектора обшаривали небо.

– Я знала, – сказала Гарден, – я знала, что он сможет.

Элен перекрестилась и тихо пробормотала благодарственную молитву.

– Когда он приземлится, мы выйдем из машины, – сказала Гарден. – Я хочу видеть, как он выйдет из самолета. Хочу увидеть его лицо.

Вдруг огни снова погасли.

– Лаборд! – закричала Гарден.

Шофер уже бежал к административному зданию. Толпа громко застонала. Гарден твердо держалась фактов. И верила тому чувству, которое испытала днем в соборе Нотр-Дам. Когда Лаборд вернулся, она уже могла спокойно спросить, узнал ли он что-нибудь.

– Это другой самолет, мадам. Он не должен был садиться здесь. Но в восемь тридцать капитана Линдберга видели над Шербуром. Он приближается.

– Ах, как драматично! – хмыкнула Элен. – Ни за что на свете не согласилась бы пропустить такое.

– Мадам, вы слышите? Мотор. – Лаборд опустил стекло своего окна.

– Да, да, слышу. Ой, он становится тише!

Одновременно зажглись огни и взлетели в воздух сигнальные ракеты. Элен и Гарден прикрыли глаза ладонями Гарден дергала ручку дверцы.

– Наконец-то, – сказала она. Открыв дверцу, она услышала рев, словно самолет пикировал на них. Лаборд втолкнул Гарден обратно, пока она не успела выйти. Гарден оглянулась.

– Боже милосердный! – ахнула Элен.

Толпа с радостными криками мчалась через летное поле. Люди опрокинули заграждения, отбросили солдат и полицию. Это было как приливная волна. Лаборда подхватило и унесло прочь промчавшейся мимо толпой, которая окружила маленький серебристый самолетик, остановившийся в ста пятидесяти ярдах от машины.

– Как удачно, что я захватила с собой фляжку бренди, – сказала Элен. – Кто знает, когда теперь вернется наш шофер.

– Элен, он сделал это, он без посадки перелетел через океан! Смотри, его несут на плечах. Только послушай, как они радуются! Мне тоже хочется кричать.

– Ну так и кричи.

Гарден опустила окно. Дверцу нельзя было открыть из-за плотной толпы возбужденных, радостно кричащих мужчин и женщин. Она высунула голову из окна и присоединилась к всеобщему ликованию:

– Линди! Линди! Браво! Браво!

Когда Линдберга унесли и возбужденная толпа начала расходиться, Лаборд вернулся к машине. Кепи было потеряно, рукав порван.

– С вами все в порядке, Лаборд?

– В полном порядке, мадам.

Среди еще оставшихся на летном поле людей, спотыкаясь, двигалась цепочка официальных представителей в цилиндрах, они выглядели такими же потрепанными, как Лаборд. Солидного господина с орденской лентой через плечо притиснули к дверце машины.

– Тысяча извинений, – произнес он, касаясь шляпы рукой в белой перчатке. Вдруг глаза его широко раскрылись. – Элен, что ты здесь делаешь?

– Приятно провожу время, Мариус. Было так интересно. Ну а теперь возвращайся к своим министерским обязанностям. Твои коллеги ждут тебя.