Но джип пропал бесследно, и до аптеки Серафима добралась без приключений.

Аптекарша в изумлении вытаращилась на чучело, возникшее на пороге, в грязной, местами порванной одежде, с присыпанным пылью лицом и глубокими царапинами на щеке, так что даже забыла о своих обязанностях. Серафима прошлепала к прилавку, подождала, пока первый шок у бабы пройдет, но, так и не дождавшись, рявкнула:

– Ну что смотрите? Давайте пластырь, зеленку, что у вас там еще есть?

Аптекарша засуетилась и притащила все, что требовалось.

– Девушка, а что это с вами?

– Выпала из экскурсионного автобуса, – буркнула она. – Сколько я вам должна?

Обратная дорога стала почти мучением. В глазах темнело, щека горела огнем, а ушибленная нога, казалось, вот-вот окончательно взбунтуется. Плюнув на гигиену и эстетику, Серафима прямо посреди дороги залила рану зеленкой, глядя в зеркальце, и проглотила несколько таблеток – обезболивающее, для ран, и парацетамол, чтобы сбить температуру. Она чувствовала себя собственной тенью.

Видимо, поэтому сладкая парочка узнала ее не сразу.

Жирдяй и Хорек выходили из магазинчика, что на привокзальной площади, с бутылками пива в руках, а на лицах было написано непреодолимое желание опохмелиться. «Как им удалось проскочить мимо администраторши?» – мельком подумала Серафима, а затем вспомнила, что утром их не было в столовой. Наверное, провели ночь где-то в другом месте.

Они стояли на крыльце магазина и смотрели, как приближается ободранное существо женского пола с зеленым лицом. Жирдяй коротко хмыкнул, а его приятель произнес нечто непечатное. Серафима быстро прошла мимо, надеясь, что им не придет в голову снова взяться за старое.

Но не вышло. Над пустынной утренней площадью полетел радостный вопль:

– Ой, смотрите, кто идет! Гриша, узнаешь эту попку? Это ж наша несговорчивая красавица!

– А по лицу и не скажешь, что красотка, – загоготал Гриша.

Догнали ее в два счета.

– Куда идешь, девочка? Да еще в таком жутком виде? – поинтересовался Жирдяй. – Что это с тобой случилось? Бешеные тигры напали?

– До чего женщин горилка доводит, – покачал головой Хорек. – Ужас просто…

– Посторонитесь, молодые люди, иначе я за себя не ручаюсь, – пробормотала Серафима нервно.

– Какая храбрая девочка! А почему сегодня ты без своего дружка? Кстати, мы вчера видели его с классной блондинкой. Теперь некому набить нам морды, правда?

– Ну почему же, я тоже пока на что-то гожусь, – сказала Серафима, залепила обоим по пощечине и, неуклюже ступая на больную ногу, поковыляла вниз по улице, к дому Ярика.

– Это что такое? – «Шеф-повар» оторвался от приготовления сказочной красоты салата и уставился на Серафиму, которая, пошатываясь, вошла в кухню и плюхнулась на крошечный диванчик в углу.

– Это я. Не узнаешь?

Ярослав положил нож, подошел к диванчику и присвистнул, глядя на Серафиму.

– Бандитские пули изрешетили меня всего, – процитировал он следователя из любимого фильма. – Черт возьми, как это тебя угораздило?..

Вопрос остался без ответа, потому что Серафима вдруг разрыдалась, уткнув лицо в ладони. Ярик решительно не знал, как обращаться с плачущими женщинами, а потому принялся совершать массу бесполезных суетливых действий: то растерянно трогал ее за плечо, то бегал к раковине за водой, то совал под нос пузырек с валерьянкой, видимо, от расстройства перепутав его с нашатырем. Потом сел рядом и стал терпеливо ждать. «Когда-то же слезы кончатся», – здраво рассудил он.

Всласть наплакавшись, Серафима отняла руки от лица, потребовала проводить ее в ванную и сварить кофе.

– Ванной нет, только летний душ во дворе.

– Средневековье! – сварливо откликнулась Серафима. – Ладно, мне и раковина подойдет.

Пока она умывалась, Ярик торопливо готовил салат и изводил девушку расспросами:

– На тебя напали? Это тот же тип, что следил за тобой? Кого у вас там снова убили? Что говорят менты? Где Ник?

– Я сама хотела бы знать. – Серафима ответила сразу на последний вопрос. Она глянула в мутное зеркало, висящее над раковиной, расстроилась и решила больше туда не смотреть. Расцарапанное и залитое зеленкой лицо выглядело кошмарно. – У него какая-то девка, и он, кажется, не ночует в гостинице.

– Плюнь и разотри! – немедленно отреагировал Ярослав. Кажется, он опасался нового потока слез. – И вообще не будем о нем. Сейчас ты поешь, а потом все расскажешь, о’кей?

Есть Серафиме не хотелось. В голове шумело то ли от избытка переживаний – их было слишком много для одного несчастного утра, – то ли от температуры. Болело горло. Саднили раны на лице, распухла нога, нещадно ныл ушибленный при падении локоть. Какой уж там салат… Но чтобы не обижать Ярослава, она села за стол и придвинула тарелку.

– Вкусно. Где ты учился готовить?

– В школе барменов… Везде понемногу. Не отвлекайся, ешь спокойно. На тебя страшно смотреть…

– Мне самой страшно. – Ее вдруг затрясло, она полезла в рюкзачок за сигаретами, но вспомнила, что выкурила последнюю. – Ярослав, меня хотели убить! Дай, пожалуйста, сигарету!

Они оба закурили, и Серафима рассказала обо всем, что произошло за двое суток, прошедшие с их последней встречи. Событий было много, но сил у нее почти не осталось, так что она ограничилась коротким отчетом.

– Остается только удивляться тому, какую активную и насыщенную событиями жизнь ты ведешь на этом курорте, – глубокомысленно изрек Ярослав и выпустил колечки дыма.

– Этому тебя тоже учили в школе барменов? – Серафима проводила взглядом колечки.

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Я боюсь выходить на улицу, и у меня, кажется, развилась натуральная мания преследования.

– Если бы я улепетывал от джипа-убийцы, неизвестно еще, что развилось бы у меня. Тебя подозревают в том, что ты присвоила эту самую ценную антикварную штучку?

– Какую штуч… – начала Серафима и сразу же вспомнила, что в целях конспирации не говорила Ярику об алмазе. – Да, ту штучку. Только у меня ее нет, уж поверь.

– Я-то верю, но что с того?

– Знаешь, это глупо. Какой смысл убивать меня, ведь, если ал… штучку присвоила я, она должна быть надежно спрятана. Нет, у убийцы что-то другое на уме. Я думаю, он считает – я слишком много знаю.

– А ты и правда знаешь? – удивился Ярослав.

– То, что я знаю, не представляет никакой опасности. Но убийца думает по-другому.

– Наверное, у тебя чрезвычайно умный и серьезный вид. Ты производишь впечатление крайне информированной особы.

– Я уже хотела повесить на шею плакат с признанием в собственной тупости, – уныло покачала головой Серафима. – Я ничего не знаю, и вообще моя хата с краю.

– Ты на грани нервного срыва, моя радость, – констатировал Ярик со вздохом.

– Ты что, практикующий психиатр?

– Не надо быть психиатром, чтобы понять это. У кого руки трясутся, у меня, что ли? Тебе нужно отдохнуть, спокойно обо всем подумать… В безопасном месте.

– Где ж такое найти? Разве что в гробу – там спокойно и отдохнуть можно…

– Успеешь еще. У меня есть идея получше.

– Правда? – Серафима недоверчиво приподняла бровь.

– Правда. Раз уж ты не хочешь уезжать домой…

– Не хочу. У меня еще не кончился отпуск…

– Логично! Такой потрясающий отпуск!

– И потом, я не могу уехать, не разобравшись во всем, – упрямо продолжила Серафима.

– Поэтому тебе нужно денек-другой пересидеть в тихом месте. Я отвезу тебя к своему приятелю. Он работает в баре на одном пляже, тебе там будет хорошо.

– Какой еще пляж?

– Дикий. Ну почти дикий. Здесь недалеко есть очень уютная бухта, ее мало кто знает, там неудобный спуск, но все, кто туда приезжает, обязательно возвращаются.

– Заманчиво. А там есть где спать? И твой приятель не будет возражать?

– Не волнуйся, он хороший парень. И там есть место, где можно переночевать. Я ему сейчас позвоню.

И пока Серафима доедала овощной салат с брынзой и каким-то сложным соусом, Ярик позвонил своему другу. Тот обещался присмотреть за «хорошей девушкой», поить и кормить ее, даже охранять от «злых людей», и они договорились о скорой встрече.