— Уходи, — встав у нее на пути, сказал Сашка.

Маша попятилась, но не от него. Из дверей комнаты показалась красная как рак Лилия. Сашка не видел ее, он стоял к ней спиной, глядя на Машу. На ее белое как мел лицо и ставшие вмиг огромными глаза, полные ужаса и отвращения. Дальнейшее произошло очень быстро.

Одним текучим движением Маша оказалась у телефонного столика.

— Что ж, смотри, — прошептала она. В следующую секунду иссоп полетел в Лилию, и только тут Сашка оглянулся.

Растение угодило соцветиями ей в лицо, и оно в секунду покрылось жуткими зелёными пятнами. Раздался странный звук, полувсхлип — полустон. Лилия бросилась в ванную. Сашка развернулся к торжествующей Маше.

— Уходи! — сказал он, сжимая добела кулаки.

— Ты меня побьешь теперь, как Игоря? — яростно спросила она.

— УХОДИ! — не выдержал Сашка.

Машу вынесло за порог как ветром. С мощным хлопком закрылась входная дверь.

Сашка ринулся к ванной, но она была закрыта изнутри. Услышав, как там вовсю льется вода, он прислонился без сил к стене.

Лилия вышла минут через пять, вымокшая до пояса, с мокрой головой. Она не сняла резинку с хвоста, и ее волосы висели теперь жалкой сосулькой. Видимо, она не хотела терять время, сразу нырнув под струю воды. Сашка против воли вздрогнул — лицо, шею и руки Лилии покрывали безобразные зелёные пятна. В голове у него молнией пронеслось всё, что он слышал от матери о подобных реакциях. Он смятенно спросил:

— У тебя что… на цветы аллергия? — Он схватил трубку телефона. — Я сейчас вызову «скорую»!

Лилия остановила его:

— Не надо, они ничем не помогут. Это не простая аллергия. Не на пыльцу.

— Но надо же что-то делать! — кладя трубку на место, возмутился Сашка. — Ты посмотри на себя!

Он глазами показал на ее страшное, потерявшее форму лицо, затем нырнул в ванную и протянул ей полотенце. Она отклонила его руку.

— Пусть само высохнет…

Лилия стояла перед ним неподвижно, глядя отрешенно в стену. Вода ручьями текла с одежды на пол.

— О какой раковине говорила Маша? — негромко спросила она.

— Не имеет значения, — буркнул Сашка. Он протиснулся мимо нее в ванную и повесил полотенце на крюк. Однако Лилия повторила вопрос:

— О какой раковине она говорила?

Сашка замер перед ней, стараясь не фокусироваться на лице. Ему почудилось, что он разглядел в ее глазах надежду.

— Зачем тебе это? — спросил он напряженно.

— Мне требуется знать, — сказала Лилия. — Сашка, скажи мне, — добавила она жалобно.

Сашка молчал. Лицо Лилии исказила гримаса.

— Мне надо знать, о какой раковине она говорила, — в очередной раз повторила Лилия, и всхлипнула. По изуродованному лицу потекли слезы. — Не смотри на меня, это просто аллергия! — пробормотала она, пряча лицо в ладонях.

Уставясь на толстые зелёные пальцы с посиневшими ногтями, Сашка окаменел. А Лилия всхлипнула опять и повторила:

— Сашка, скажи! Ты должен мне сказать. От этого зависит что-то очень-очень важное. Не надо мне ее отдавать, только покажи! — просила она, открыв лицо и умоляюще сложив перед собой руки. — Говорю же, это просто аллергия! Это пройдет. Завтра уже ничего не будет видно — я знаю, как это лечить. Покажи мне раковину, и я уйду! Пожалуйста…

Вдруг она стала опускаться на колени.

«Да гори оно всё синим пламенем!» — взорвалось в голове у Сашки. Он кинулся в свою комнату и через секунду протянул Лилии маленькую невзрачную раковину.

Она схватила ее и сжала в руках как великую драгоценность. Потом ткнулась в нее лбом и заплакала в полную силу. Сашка застыл дурак дураком, а Лилия свернулась перед ним на полу в комочек, самозабвенно рыдая и вздрагивая всем телом, как ребенок. Сашка опустился рядом.

— Лилька, — прошептал он. — Лилька, не надо… Перестань. Ну что ты, в самом деле? — Он притянул ее к себе, и она выпустила из рук раковину, вцепившись уже в него, словно в свою единственную надежду.

Раковина откатилась в сторону. Покосившись на нее, Сашка сказал:

— Хочешь, я тебе ее подарю?

Лилия бурно замотала мокрой головой.

— Нет? Ну, тогда давай ее выкинем! Только ты не плачь так… страшно, — добавил он совсем тихо.

Тут Сашка буквально физически ощутил, как Лилия пытается успокоиться. Она всхлипнула еще раз, судорожно вздохнула и надтреснувшим голосом произнесла:

— Не вздумай. Не вздумай ее выкидывать…

Она поднялась на ноги и спросила уже почти спокойно:

— У тебя фен есть?

— У матери должен быть, — сказал Сашка. Он принес ей фен, в ответ она протянула ему раковину.

— Убери где была. Спасибо.

Лилия включила на кухне фен и стала сушить одежду и волосы. Стоя рядом, Сашка смотрел на ее жуткое лицо, и тысячи вопросов буравили ему голову.

— Что ты слышала из того, что сказала мне Маша? — не выдержал он.

— Всё, — спокойно ответила Лилия.

Сашка помолчал.

— У тебя очень хороший слух, — произнес он так же спокойно.

— У меня великолепный слух, — горько усмехнулась она.

— Ты можешь сказать, что из этого правда? — спросил он с замиранием сердца.

— Могу, — выключая фен и выходя в прихожую, сказала Лилия. — Но не сейчас. — Она стремительно оделась и открыла дверь. — Одно ты теперь знаешь — я не охочусь за твоей раковиной. А на всё остальное я отвечу через два… Нет, лучше через три дня, — сказала Лилия и захлопнула за собой дверь.

На следующий день Лилия в школу не пришла. Не пришла и Маша. Но о том, что случилось, она, видимо, в деталях рассказала Андрею. Потому что на первой же перемене тот подошел к Сашке и устроил форменный допрос с пристрастием. Однако Сашка в подробности вдаваться не стал — он только сказал, что Лилия раковину видела, держала в руках и после этого ушла домой.

— Кретин, — поморщившись, выдал Андрей. — Ты хоть знаешь, что у этой Лилии нет ни дома, ни родных? Маша в прошлые выходные объездила все адреса, где живет хоть кто-нибудь с фамилией Черницкая. Была и на «Университете». Там в самом деле имеется в однокомнатной квартире старушка — божий одуванчик. Но ни о какой Лилии Черницкой она не ведает. И телефона у нее нет. А по телефону твоей красавицы отвечает исключительно она сама и только до девяти вечера — после этого трубку никто не берет. Хотя ты это, думаю, знаешь. Выводы делай сам.

— Почему ты только сейчас мне об этом говоришь? — отвернувшись к окну, глухо спросил Сашка.

— Потому что лишь недавно у Маши стала складываться картинка. Сам я в жизни бы не догадался. А она молчала, как партизан.

— И какие выводы вы сделали с Машей? — спросил Сашка едва слышно.

— У нас две версии, — деловито сообщил Андрей. — Маша считает, что Лилия — машина…

Услышав это, Сашка покрепче стиснул зубы.

— …Типа ворона, только куда сложнее. На эту мысль ее натолкнул способ, которым она покончила с вороном — человеческие связки просто не в состоянии выдать такой мощности звук. К тому же она слишком много и обо всем, что ни спроси, знает. Прямо компьютер. Я же считаю несколько иначе. Я думаю, что Лилия — Древний, и потому намного опасней любого демона.

— Объясни, — поворачиваясь, сказал Сашка.

Андрей пояснил:

— Я говорил, что нашел упоминание о Древних в книге тети Зины. Маша тоже нашла кое-что, только на латинском. И тоже мало, зато густо. Там написано, что в незапамятные времена демоны жили среди людей, но в один прекрасный момент вдруг, ниоткуда, появились внешне неотличимые от людей Древние. Они прекрасно владели любым оружием, были замкнуты, сварливы и знали всё обо всем. В частности, здорово разбирались в травах, способах лечения и их беспрекословно слушались животные, даже дикие. Демоны им чем-то не понравились — видимо, слишком своенравны оказались, и тогда Древние их изгнали. Вот так, легко и просто, — Андрей иронично скривился, — взяли и изгнали демонов. Так и написано. Как стаю гусей. А демоны и рады насолить, да кишка тонка. С тех пор они ополчились на тех, кто послабей — то есть на нас, обычных людей. Что, конечно, шарму им тоже не добавляет.