Другие чувствуют прилив сил, третьим начинает казаться, что их вера словно бы обновляется, добавила леди-гид. Кое-кто думает, что эта позитивно направленная энергия исходит от какого-то древнего предмета, который где-то тут спрятан. Но большинство друзей монастыря не склонны искать что-то конкретное за тем, что наполняет плоть силой и исцеляет душевные раны.

Закончив эту, очевидно, неоднократно повторяемую тираду, мать-командирша гордо выпрямилась с видом уверенного в себе человека, который всегда говорит только то, что доподлинно ему известно, и потому не страшится за свои слова. Следующее ее заявление было воистину задушевно-щемящим:

— Ученым, возможно, мои слова не пришлись бы по вкусу, но здесь, в часовне, многие и впрямь ощущают душевный подъем. Люди усматривают в этом намек на присутствие чего-то божественного. Я скажу вам, что это за присутствие. Его источник — добро, защищенность, любовь.

«Заснуть бы. Ну просто прикрыть глаза. Всего на миг, на минутку…»

Сабби пихнула его локтем. Экскурсоводша вела группу к выходу. Сколько-то минут пребывания в лучах разлитой вокруг благости, видимо, подошли к концу. Он послушно встал и двинулся за остальными.

Под монастырскими стенами их маленькая группа быстро рассыпалась.

— Итак, сплошное оздоровление, — сказал Гил. — Я ничего такого почему-то не ощутил.

— Может, мы просто не верим, — ответила, пожав плечами, Сабби. — А так приятно было бы обрести эту веру, — задумчиво присовокупила она.

— Я предпочитаю реальность, — заметил Гил.

— Да, кстати о реальности, нам с тобой надо бы…

— Я знаю, где гобелен, — перебил ее Гил.

— Где? — взволновалась она.

— Там, в кладовой с остальными коврами.

— И как он выглядит? — спросила Сабби.

— Не знаю. Там их около полусотни, — ответил Гил.

Она ущипнула его. Больно, за мягкое предплечье.

— Это совсем не смешно.

— Эй! Не делай так больше! — взвыл он.

— Тогда перестань так шутить, — фыркнула Сабби. — А теперь отвечай, как ты определишь, какой ковер наш?

— Людям следует доверять, — ответил он, потирая больное место.

В сумерках они вернулись в город. По каменистой, но немощеной кратчайшей дороге через поля. Оба хранили молчание. Оба старались запомнить путь, которым придется воспользоваться, возвращаясь к монастырю. Тонкий серпик луны не отбрасывал света.

Поздний вечер того же дня

Уэймутский отель «Харбор»

У него был один ответ, но он не производил впечатления. Каждый повтор ее только злил.

Все началось, когда Сабби спросила Гила, как он собирается узнать среди полусотни ковров, которые он видел во время экскурсии, гобелен работы Элиаса.

Мы ведь не можем просто вломиться в монастырь в надежде, что нам повезет, — кипятилась она. — У тебя должен быть какой-то план!

— Мне просто нужно расслабиться и пустить все на самотек, — отвечал он раз за разом.

Этот прием работал всегда, в любых случаях. Был ли он увлечен преследованием компьютерного наркодилера, отмывающего свои деньги, или же пытался засечь растлителя детей, все шло нормально, если только Гил не задумывался над проблемой. Раздумья тут же заводили в тупик. Что вынуждало его освобождать свою голову от любых мыслей и опять полагаться на одно лишь чутье.

— Ты должен предложить что-нибудь более путное, — возражала Сабби. — Насколько я понимаю, это наш единственный шанс отыскать гобелен.

Как только мы окажемся в монастыре, я буду знать, что мне делать, — повторял с твердостью Гил. Хотелось бы ему и в душе иметь хотя бы половину этой уверенности.

Ее паника стала его доставать. Сабби жутко боялась, что гобелена Элиаса может не оказаться в монастыре или что его вообще уже не существует, но не могла признаться в этом ни себе, ни Гилу. Она также боялась, что им не хватит времени. И конечно же, была права. Однако то, что она пыталась за это пригвоздить Гила к стенке, никак не помогало делу.

Наконец Гил решил, что с него достаточно.

— Послушай, сегодня ночью я иду в монастырь, — отрубил он. — В надежде на то, что сумею разобраться, какой из ковров нам нужен. А также на то, что он укажет путь к свитку. Мне все равно, пойдешь ты со мной или нет. Делай что хочешь.

Он надеялся, что этот блеф сработает. Он не собирался идти один.

Неизвестно, обратила ли Сабби внимание на его ультиматум, но она тут же занялась обследованием инструментов, какие они собирались взять с собой. Рюкзак, фонарики, запасные батарейки, одеяло, два швейцарских армейских ножа, молоток, деревянный клин, моток пластыря, рулетка. И еще несколько странных штуковин, о которых Гил вообще не имел представления. Но Сабби сказала, что они могут им понадобиться, поэтому он покорно кивнул. Казалось, ее настроение резко улучшилось от всей этой возни.

«В конце концов, что значат какие-то дополнительные десять фунтов, когда ты уже тащишь полсотни?»

Пикник с сэндвичами, устроенный на кровати, был посвящен обсуждению сложностей предстоящей ночной вылазки. Все мысли Гила приятно скоротать вечерок быстро испарились. Сабби была сама деловитость.

Первая проблема — массивные входные двери, заявила она. Вся надежда на то, что они сумеют отжать фомкой боковую дверцу, которую Сабби приметила во время экскурсии. Пробравшись внутрь, они вынуждены будут озаботиться светомаскировкой. Наружные стены часовни не видны со стороны городка, но из того, о чем сообщил Гил, следовало, что окна кладовой с гобеленами выходят как раз на Уэймут. Тут-то и пойдет в ход одеяло. Оно поможет им скрыть лучи фонариков, хотя и не поспособствует поискам.

Еще один важный момент. Как ни крути, а дорога к монастырю пролегает мимо самого оживленного городского паба, и если они не хотят, чтобы их заметили, то им придется дождаться, пока паб закроется, а закрывается он в два часа ночи. Кроме того, к рассвету начинает работу пекарня, удовлетворяя потребности своих обычных клиентов, еле продравших глаза горожан. С таким рюкзачищем, да еще в темноте, потребуется не менее получаса, чтобы добраться до цели даже по той короткой дороге через поля, а обратный путь, надо понимать, займет больше времени, ибо, если они добьются успеха, груз может сделаться еще тяжелей. Итак, у них чуть более трех часов, чтобы отыскать гобелен Элиаса, расшифровать его рисунок, обнаружить местонахождение свитка и вернуть все на свои места.

Гил сомневался в успехе. Весьма и весьма. Не сомневаясь, что и она сомневается тоже.

День десятый, 2 часа 20 минут ночи

Уэймут, дорога к монастырю

Прогулка по городу была даже приятной благодаря уличному освещению, идущему под уклон мощеному тротуару и бодрящему воздуху. Но как только они миновали паб, все изменилось. Рюкзак, казалось, стал весить вдвое больше.

В то время как Сабби с легкостью двигалась в темноте по неровной тропе, Гил старался бодриться. Грудь ныла, боль отдавала в спину, а также его преследовало видение, как он падает замертво перед алтарем и лежит вниз лицом с широко раскинутыми руками и как вытягиваются лица у обнаруживших его горожан.

«Это, вне всяких сомнений, положит конец разговорам о целительной силе часовни».

Сабби, шагавшая впереди, все строила планы.

— Сначала проникнем в комнату с гобеленами, — бормотала она. — Ты не думаешь, что тебе будет довольно трудно отыскать ее в темноте, нет? Я имею в виду, всего лишь при свете фонариков?

Гил не отвечал. Ему едва хватало дыхания на то, чтобы не отставать от нее.

— Послушай, работа по наитию — это не то, к чему я прибегаю, перепробовав все остальное. Это мой дар. Который лучше всего срабатывает в критических обстоятельствах, — произнес он наконец, задыхаясь. Хрипы, вылетавшие из его груди, вряд ли способствовали соблюдению хоть какой-то секретности.

Вдалеке справа тянулся морской пляж с чудесным белым песком.

«На этом пляже нам и следует сейчас быть. Прекрасная молодая пара, наслаждающаяся друг другом».