– Да! – откликнулся из-за двери ленивый скучающий голос.

– Из бюро обслуживания.

– Открыто, входите!

Энцо повернул ручку и открыл дверь. Комната, в которую они вошли, оказалась невероятных размеров, с видом чуть ли не на весь город. К таким масштабам не сразу привыкнешь. Шторы были раздвинуты, и панорама Рима на фоне черного, как бархат, неба, представляла собой фантастическое зрелище.

– Нравится вид, а?

Энцо перевел взгляд на высокую худую женщину, сидевшую у столика. Она была в белом льняном платье и держала в пальцах недоеденного лангуста.

Женщина пристально смотрела ему прямо в лицо. Марианна Харт ожидала Энцо Монделло. Она внесла хороший задаток и надеялась, что рекомендациям Пепе можно доверять. Вгрызаясь в розовую мякоть, она уронила кусочек на тарелку и жестом пригласила гостей войти.

– Входите, – сказала она с набитым ртом, – входите и смотрите сколько хотите!

Она вполне сносно говорила по-итальянски, хотя с характерным американским акцентом.

– Вы говорите по-английски?

– Немного. Предпочитаю по-итальянски.

– Да, котик, по-итальянски-то оно лучше.

Она улыбнулась, увидев, что Энцо не вполне понял, что она имела в виду.

– Ну, по-итальянски так по-итальянски. Порошок принесли?

– Да.

Энцо кивнул девушкам, которые мялись на пороге, и закрыл за ними дверь.

Марианна поднялась, облизнула пальцы и посмотрела на Энцо. Девушек она игнорировала.

– Присаживайтесь. Выпить хотите?

– Я нет. А девушки пьют только шампанское.

– Неужели? Пепе и тут имеет навар? Если хотите шампанского, позвоните вниз. Закажите мне заодно минеральной воды.

Энцо подал знак одной из девушек, и она подошла к телефону.

– Ну?

Марианна подошла к дивану, на котором сидели Энцо и вторая девушка, и присела на подлокотник кресла в стиле Людовика Четырнадцатого.

Ей, по-видимому, едва перевалило за тридцать, помоложе, стало быть, Изабеллы, подумал Энцо, а может, и нет. Она была классической женщиной без возраста, с длинными прямыми белокурыми волосами, узкими руками. Черты лица безупречно правильные, с высокими скулами, прямым точеным носом, крупными губами и неестественно белыми зубами. Типичный американский экземпляр – холодная, богатая, высокомерная.

– Вы думаете, что я типичная американка, – сказала она, – и к тому же очень богатая.

Энцо вздрогнул.

Она продолжала наблюдать за ним своими холодными водянистыми глазами. Это его раздражало. Откуда она знает, о чем он думает?

– Я ясновидящая. Экстрасенс, – сказала она, будто снова подслушав его мысли. – Я все о вас знаю.

Она не лгала. Пепе рассказал ей довольно много, правда, не вся информация была достоверной, но иной раз и слухи оказываются полезными. Пепе сообщил, как им командует хозяйка борделя, что у него есть какой-то секрет, и на этом вот крючке эта баба его и держит. Энцо был как раз такой человек, который был нужен Марианне. Эх и развлечется же она сегодня!

– Энцо Монделло из южной Италии, правильно?

Энцо засмеялся, скрывая смущение. Опять она попала в точку!

К дивану подошла говорившая по телефону Этта и сказала, что напитки сейчас пришлют.

– Хорошо.

Блондинка откинула на спину прядь волос. Энцо почувствовал, что его охватило желание.

– Останетесь, Энцо?

Она внимательно следила за его реакцией. Марианна обожала играть в интеллектуальные игры, дразнить и манипулировать людьми, выведывать их маленькие тайны, страхи и тревоги, а потом мучить, используя свое знание. Эти игры рождали у нее ни с чем не сравнимую сладость, ощущение своей власти. Она сразу поняла, что Энцо – прекрасный объект для такой игры.

– Откуда вам известно мое имя?

– Я же сказала, что ясновидящая.

Марианна осознавала свое преимущество. Это напоминало игру в шахматы.

– Я все о вас знаю, – сказала она.

Вторая девушка, София, захихикала, но Энцо шлепнул ее по руке, и она заткнулась. Он так и не ответил на вопрос, хочет ли остаться.

Американка повторила вопрос.

Взгляд Марианны скользнул по его фигуре. Она, конечно, заметила его состояние готовности, отчетливо проявившееся под брюками.

– Нет, – резко ответил он, раздосадованный ее превосходством. – Мое присутствие не предусматривалось.

– Вот как?

Она удивленно подняла бровь и подошла к окну, повернувшись к нему спиной.

– Значит, я ошиблась.

На ней было узкое черное платье из лайкры, обтянувшее упругие ягодицы. Она общалась с ним так, будто девушек в комнате не было.

– Я решила, что вам будет интересно трахнуться для разнообразия за твердую валюту вместо стола и койки в борделе.

Она звонко расхохоталась, и этот смех больно отозвался у него в ушах. Да, она точно ясновидящая. Опять угадала, что у него на уме. Энцо совсем смутился и встал. Он не знал, что ему делать – она сбила его с толку своими насмешками и угадыванием мыслей.

– Мне надо идти, – промямлил он. Ему правда хотелось уйти. Вот ведь на сумасшедшую бабу напал! Что она с ним делает!

– Идете отрабатывать свое содержание?

Она опять засмеялась все тем же громким дразнящим смехом.

– Для этого вы и в Рим приехали, Энцо? И это все, чего вы добивались? Получить место сутенера в дешевом борделе?

Она решила попробовать другой заход: разъярить его, ударив в самое больное место.

– Ну так что – я угадала?

Она нутром чуяла, что попала в цель.

– Нет, – прохрипел он, тряся головой. Но мысли его путались – как, откуда она все о нем знает? Он так привык к подчинению, что даже в мыслях своих не был свободен, не принадлежал сам себе. Он балансировал на узкой грани реальности и фантазии, перед глазами все время маячил образ Франчески. Неужели эта американка способна заглянуть в его сознание?

Он искоса посмотрел на нее, пытаясь понять, что она говорит. Ее лицо расплылось перед его глазами, неуловимо изменилось, менялось постоянно, к тому же она все время смеялась. Какой у нее мерзкий, издевательский смех. И что еще может она о нем знать?

– Я знаю, зачем ты, малыш, явился в Рим. Конечно уж, не за тем, чтобы пропасть в постель к Изабелле, правда же?

Энцо наконец не выдержал.

– Прекрати!

Он кинулся на нее, схватил за плечи и резко тряхнул. Он заставил ее замолчать!

Но она все еще смеялась.

Тогда он с размаху залепил ей пощечину.

– Энцо! Энцо! – заверещали девушки.

Он развернулся и замахал на них руками.

– Пошли вон! Оставьте нас!

Этта схватила Софию за руку, и обе выскочили из номера, хлопнув дверью.

Энцо ничего не видел вокруг, все расплылось в кошмарном красном тумане. И только этот дикий смех навязчиво звучал в ушах.

Он снова ударил американку по щеке.

– Заткнись, кому сказано!

– А ну давай, давай, – жарко зашептала она. – Ну-ка, покажи мне!

Он снова слышал голос Франчески. Повторялась история с Изабеллой, только на этот раз все было до ужаса реальным.

– Ну же, вздуй меня, – стонала она. – Давай! – Она вся тряслась от возбуждения. – Не бойся, Энцо, заставь меня замолчать! – От дикой ярости у него начался пожар между ног. – Давай же! – подстрекала она.

Это был голос Франчески, ее смех, ее слова. Красный туман заполонил его мозг. Он должен обладать ею.

Энцо уже не владел собой.

Схватив ее за шею, он одним движением сорвал с нее платье, опрокинул ее на пол, навалившись на нее всей своей тяжестью. Его плоть изнемогала от ярости и похоти.

– Задай же мне жару, – кричала она голосом Франчески. – Сделай это, как ты умеешь! Ты ведь хочешь!

Он вошел в нее, и она вскрикнула. Сознание отступило, плоть окончательно взяла власть над его душой.

– Господи Боже! – выдохнула она, когда он скатился с нее на ковер. Энцо тяжело дышал, с него градом катился пот. Она получила, чего хотела. Он настоящее животное, именно такой ей и нужен.

– Что, я напомнила тебе ее? – спросила она.

Образ, стоявший перед его глазами, растаял.