На пороге появилась Франческа.

– Боже мой! – прошептал он. – Дитя мое! – Он протянул ей навстречу руку. – Входи же, входи и садись.

Потом он опять заговорил в трубку.

– Простите, комиссар, мне срочно нужно отлучиться. Пришел мой старый прихожанин, ему надо исповедаться. Извините, пожалуйста… Я вам попозже перезвоню… Да-да, обязательно это сделаю. Спасибо за помощь. А пока до свидания.

Он торопливо закончил разговор и положил трубку. Поднялся с места, подошел и обнял Франческу. Она припала к его груди. Он чувствовал, как она напряжена. И как она хрупка, тоненькая, как тростинка!

Она посмотрела ему в глаза.

– Падре, я…

Она не знала, что сказать. Только что она была такой отважной, такой сильной, и вот, поди ж ты, вся ее смелость разом улетучилась. Франческу опять охватила тревога.

Он внимательно вгляделся в ее глаза и сказал:

– Ты хочешь мне что-то сказать касательно смерти Джованни, девочка?

Он видел ее страх, ее смущение и то, что она в чем-то винит себя. На протяжении всей ее жизни он видел у нее это выражение вины на лице и теперь сразу же распознал его.

– Так в чем же дело? – тихо спросил он. – Откройся мне, и я постараюсь тебе помочь.

Вместо ответа она разрыдалась. Все пережитое ею в последнее время – страх, смерть, ужасное насилие, – все это разом навалилось на ее хрупкие плечи, и она не смогла больше держать себя в руках. Слезы, которые она так долго таила в себе, вырвались наружу отчаянными рыданиями.

И все же, пересиливая спазмы в горле, она рассказала священнику все – о Джованни, о его смерти и об Энцо. Рассказала и о неодолимом влечении, которое испытывал к ней Энцо, – именно это страшило ее теперь более всего.

– Франческа.

Она немного успокоилась, и отец Анжело погладил ее по волосам.

– Франческа, я все понял. Ты поступила правильно. – Он еще раз пристально посмотрел ей в глаза. – Ты должна уехать, причем немедленно, прежде чем он успеет вернуться домой. Ты уедешь тайно, и он никогда, слышишь – никогда не найдет тебя.

Он выпустил ее из своих объятий и вернулся к своему столу.

– А теперь высуши слезки, ступай наверх и умойся.

Франческа недоверчиво взглянула на него.

– Не бойся, там никого нет, синьора Франелли ушла на рынок. – Он выдвинул ящик стола и достал ключ. – Иди, – сказал он. – И поторапливайся. Мне тут нужно кое-что собрать, а времени у нас в обрез.

Она поспешно выскочила из комнаты и побежала наверх.

Оглянувшись на дверь – нет ли там кого постороннего, – священник взял ключ, подошел к конторке, которая стояла возле стены, отодвинул ее и вставил ключ в замок тайника.

Из тайника он вынул кожаный бумажник.

Потом запер свой сейф, поставил на место конторку и положил бумажник на стол. Вытащил лежавшие в нем бумаги и бегло просмотрел. Много лет назад он дал обещание Элизабет хранить их как зеницу ока. Это было спасением Франчески, это было все ее достояние.

Теперь он более внимательно изучил документы, которые достал из тайника. Потом снял телефонную трубку и набрал номер своего приятеля, который занимался транспортными перевозками в Торонто, на южном побережье. Дважды в неделю этот человек отправлял груз в Венецию. Дозвонившись, отец Анжело выяснил, что грузовик только что отправился в путь. Он попросил связаться с водителем по радио. Не кладя трубки, он слышал, как на другом конце провода ведутся переговоры, и через несколько минут ему сообщили, что грузовик остановится на дороге за Митановой. В их распоряжении оставалось чуть больше часа. Отец Анжело положил трубку и перекрестился: дело сладилось.

Священник подошел к стене, на которой висела литогравюра Мадонны, и снял ее с гвоздя. Положил на стол, взял нож для бумаги и, аккуратно сняв рамку, вытащил из-под картонки коричневый конверт. Достал из него денежные купюры и пересчитал. Этого как раз хватит, чтобы оплатить путешествие. Снова перекрестился и торопливо повесил литогравюру на место. Господь был на его стороне.

Отец Анжело опять взялся за телефонную трубку и, перелистав записную книжку, нашел нужный номер в Чиавенне, местечке высоко в горах, недалеко от швейцарской границы. Набрал номер и стал терпеливо ждать, пока ему ответят: он знал, что сестры монастыря святой Клары редко разговаривают по телефону и не дежурят у аппарата.

Ну вот наконец и все. Он переговорил с настоятельницей, и без всяких лишних вопросов ему была обещана помощь. Там Франческа будет в полной безопасности: сестрам святой Клары можно довериться. Оттуда, из Чиавенны, она сможет перебраться в Швейцарию, потом во Францию, а там уж и до Англии недалеко. Священник взглянул на часы и направился к двери.

– Франческа! – позвал он громким шепотом. – Франческа, поторапливайся! Все готово, сейчас уходим.

Франческа показалась на верхней ступеньке лестницы. Она была похожа на тень той девушки, которую он знавал три месяца назад. Печальное лицо осунулось, на нем темнели синяки и ссадины. Она ссутулилась, словно под тяжким грузом бед, которые свалились на ее плечи. Но когда она приблизилась, он увидел, что глаза ее сияют по-прежнему – горят изумрудной зеленью, и страха, который раньше так часто сквозил в них, нет и следа.

– Франческа, нам нужно поговорить, я должен объяснить тебе кое-что. – Он подал ей руку и ввел в комнату.

Усадив ее за свой стол, он пододвинул к ней бумажник, и она вынула из него небольшую синюю книжицу с золотым королевским гербом – британский паспорт.

– Франческа, это твой документ, – сказал священник. – Твоя мать выправила его для тебя незадолго до своей кончины. Ей было очень важно, чтобы ты имела британское гражданство. Я хранил его как твой амулет. Теперь ты можешь отправляться на жительство в Англию.

– Вы мой опекун? – Она подняла на него глаза. – А я и не знала.

– Видишь ли, умирая, твоя мамочка попросила меня оформить опекунство тайно, ей… ей не хотелось, чтобы твой отец об этом узнал.

Франческа почувствовала спазм в горле.

– Он… он ненавидел меня уже тогда? – прошептала она.

– Нет! Вовсе нет! Просто Элизабет хотела, чтобы это осталось между нами… Она… – Он осекся. Франческа была права, но он не решался признать это.

– Понятно.

– Она попросила меня найти тебе учительницу английского языка и сохранить твои документы в целости и сохранности. Элизабет надеялась, что когда-нибудь ты захочешь поехать в Англию.

Франческа посмотрела на паспорт.

– Почему же вы не сказали мне об этом раньше?

– Потому что я дал обещание твоей матери, что буду ждать, пока ты сама не придешь ко мне за помощью. Она хотела, чтобы вы с отцом ладили, и не желала, чтобы я вмешивался в вашу жизнь. – Он пожал плечами. – Я много раз собирался открыться тебе, дитя мое, но дело в том, что, насколько мне известно, у твоей матери не осталось на родине никого из родных – ее родители умерли вскоре после ее смерти, и я не знал, к кому мог бы тебя направить.

Она взяла паспорт в руки.

– А теперь, вы считаете, я могу поехать в Англию?

– У меня есть там знакомый, в котором я уверен. Он сможет тебе помочь. Это очень добрый человек. Племянник покойной миссис Макбрайд. – Отец Анжело перекрестился и пробормотал: – Упокой Господь ее душу.

– Понятно, – снова сказала Франческа, посмотрев на священника. – Падре, я просто не знаю, что и сказать. Мне боязно, и я не уверена, что поступаю правильно. И потом, как только подумаю о Беппе и… Энцо…

Слезы снова полились у нее из глаз, словно одно только упоминание имени Энцо навело на нее ужас.

– Не надо ни о ком думать, дитя мое! Думай только о себе! – Он обошел стол и взял ее ладони в свои. – Беппе будет хорошо устроен, я тебе обещаю, но тебе нужно уехать отсюда. Нельзя оставаться рядом с Энцо, нельзя!

Церковные часы пробили полчаса. Он отпустил ее руки.

– Франческа, Джон Макбрайд позаботится о тебе. Не сомневайся. Твой английский почти безупречен, и паспорт у тебя есть. – Он взял со стола коричневый конверт. – Все складывается на редкость удачно, грешно упускать такую возможность. – Он выглянул в окно, чтобы убедиться, что во дворе никого нет. – А теперь пора. У нас ни минуты лишнего времени, скоро подъедет грузовик.