Андрей кинулся к Родгану. На рыцаря было страшно смотреть: булатная кираса превратилась в гармошку, сталь наручей во многих местах расщепилась и торчала пучками вперемешку с костями и разорванными мышцами, поножи неестественно выгнулись в разные стороны.

— Учитель!

В ответ раздался слабый стон.

— Мы должны снять броню! — Ланс стал искать ремешки, которыми закреплялась кираса.

— Не делай этого, Ланс, — тихо прошептал Родган. — Лишнее…

— Как вы? — отчаянным голосом спросил Андрей.

— Теперь я понял смысл фразы «как выжатый лимон», — попытался пошутить рыцарь. — Слушайте, вы должны одолеть последнего дракона! Затем отправляйтесь в Терраникс.

— Мы не сможем ничего сделать без вас! — Андрей едва сдерживал голос от дрожи.

— Сможете. Вы были отличными учениками.

— Андрей прав, учитель. — Ланс всем телом дрожал как от озноба. — Сначала Валиус, теперь вы… Мы не сможем дойти до конца!

— Сможете! — возразил Родган на мгновение окрепшим голосом. — И не говори мне, что не сможете! Валиус верил в победу и погиб ради неё. Я тоже верю, и не жалею, что сложил свою голову…

Родган затих. Живой блеск в его глазах исчез, и они стали остекленевать.

Андрей ладонью закрыл учителю глаза и посмотрел на друзей. По лицу Ланса градом текли слезы, Надя уронила голову на колени и беззвучно рыдала.

Андрей почувствовал, что не сможет сдержаться.

Девятая пещера оказалась полной противоположностью Восьмой: форма идеальной восьмигранной призмы; стены, пол, высокий потолок — всё сложено из плит чистейшего хрусталя. Чувствовалась стерильная чистота.

В центре призмы неподвижно застыла глыба граненых кристаллов, в которой угадывались очертания последнего дракона — алмазного.

Люди прошли внутрь и молча рассредоточились по пещере; за их спинами опустилась тяжелая хрустальная панель, отрезая все пути к отступлению. Дракон пошевелился, поднялся на четыре крокодильих лапы и лениво зашагал к посетителям, чтобы без лишних разговоров оторвать им головы.

Начался бой.

Люди уходили от смертоносных ударов кристаллического монстра, шли в атаку, отступали назад и снова уходили. Клинки скользили по морде дракона, вышибая снопы искр; воздух пронзил перезвон сотен серебряных колокольчиков. Солнечные зайчики играли повсюду, отброшенные алмазным чудовищем.

Через десять минут Андрей заметил, что его меч безнадежно затупился. Точно такая же ситуация была у Ланса и Нади — их оружие пришло в совершеннейшую негодность. Зато дракон чувствовал себя великолепно — ни одной царапины, никакого беспокойства. С меланхоличным выражением морды он управлял своим здоровенным телом, размеренно-спокойно нанося удары. Дракон знал, что люди не смогут отступить и рано или поздно выбьются из сил.

— Мы не сможем победить его, — сказал Андрей, когда они с Лансом оказались в двух шагах друг от друга. — Алмаз — самое прочное вещество в мире, и эта тварь целиком и полностью из него.

— Постой, но ведь самое прочное вещество — это высшие металлы магнелит и кораллит! — возразил маг.

— Я так не думаю, — усомнился Андрей.

— Может быть, в твоем мире алмаз и самое прочное что есть, а в нашем — нет! Хотя, если хорошенько подумать, нам это всё равно ничего не даёт. Не будем же мы сейчас переплавлять кирасы на мечи.

Андрея вдруг осенило. За последние дни это происходило с ним всё чаще и чаще — хорошая примета!

— Если пораскинуть мозгами, то выход, мне кажется, есть! — заявил юноша. — Сейчас мы это проверим.

Он отбежал подальше от Ланса и отчаянно замахал руками, крича:

— Эй, ты, долбаный ящер! Подойди ко мне! Съешь меня, тварь! Я даже безоружен!

В подтверждение своих слов он выбросил меч подальше.

— Ты в своем уме?! — испугался маг.

— Андрей, что ты делаешь?! — закричала Надя.

Но юноша продолжал привлекать внимание дракона, и вскоре ему это удалось. Чудовище, размеренно переставляя алмазные лапы, направилось в сторону человека и сцапало его острыми зубами.

— О нет! — хором взревели Надя и Кейвак.

Однако, Андрей оставался жив. Как он и надеялся, дракон, решив перекусить человека надвое, ухватился за туловище, а оно, в свою очередь, было надежно защищено магнелитовой кирасой. Дракон напрягался изо всех сил, но броня не поддавалась. Тогда он ухватил добычу поудобнее, передвинув её языком на жевательные зубы, но и там никакого эффекта он не добился. Невероятная сила сжимала доспех, и он под чудовищным давлением начал медленно прогибаться. Андрей забеспокоился, что его догадка оказалась неверной, особенно когда дракон, перенеся всю свою энергию на челюсти, даже затрясся от натуги. Кончик его хвоста стал отбивать по полу барабанную дробь, уши и крылья прижались к телу, алмазные глаза прикрылись алмазными веками. Чудовище даже застонало — таким крепким орешком оказался Андрей.

Кираса прогибалась всё глубже и глубже, и ещё пара секунд, подумал юноша, и зубы прокусят её. Но… от кончика алмазного зуба на десну прыгнула маленькая трещинка. С десны она разрослась до губ, и по морде быстро проскочила меж глаз дракона. От неё ответвлялись сотни таких же трещинок, которые мелкой сетью покрывали тело чудовища, достигнув даже беспокойного кончика хвоста. Призма пещеры наполнилась высокочастотным, но едва уловимым звоном, и вдруг дракон — грозная алмазная тварь с трехэтажный дом — рассыпался миллионами мелких драгоценных камней.

Андрей свалился на пол и ощупал своё тело. Никаких ран.

Широко раскрыв глаза, Ланс и Надя смотрели на поверженного врага, превратившегося в большую кучу осколков.

— Тут целое состояние, — спокойно сказал маг.

Андрей встал, презрительно посмотрел на сверкающие драгоценности и зашагал по ним, двигаясь в центр кучи. Алмазы под ним хрустели, но хруст ничем не напоминал хруст снежный — он был алмазным. Разгребая ногой осколки чудовища, юноша наткнулся на странный предмет. Он нагнулся и поднял его.

— Радужный Меч! — благоговейно прошептала Надя.

Меч был длиной сантиметров сто десять. Его гарда была выполнена в виде белых поднятых крыльев с красивыми, ровными, переливающимися на свету перьями; навершие — из большого драгоценного камня, похожего на бриллиант; черен с углублениями для пальцев затянут в некое подобие резины темно-синего цвета. Но больше всего запоминался клинок — тонкий, плавно сужающийся к острию, с волнистыми долами. Вокруг клинка слабо мерцал воздух. Андрей заметил, что, если, смотря на клинок, слегка повернуть меч, то по голомени пробежит отчетливо видимая радуга.

— Мы сделали это! — шептал Ланс.

Зачарованный божественным оружием, Андрей долго рассматривал Меч.

— Пошли отсюда, — сказал он наконец.

Хрустальная плита была уже поднята.

Родгана они похоронили на лужайке Фиалы. Она выразила свое соболезнование и скорбь по поводу гибели великого рыцаря, обязалась свято чтить его славу и следить, чтобы никто никогда не посмел нарушить покой воина. Тем более, по её словам, Радужный Меч она больше не охраняла, а значит, была не при делах.

Стальное оружие Родгана, как это не удивительно, осталось целым, хотя должно было переломиться в нескольких местах. Наверное, меч знал, что обязан сослужить последнюю службу своему хозяину, став его могильным крестом.

— В битве против драконов мы потеряли двоих, — тихим, но ровным голосом говорил Андрей. — Эти двое были нашей единственной надеждой на успех.

— Не говори так, Андрей. — Надя нежно обняла его за плечи и слегка встряхнула. — Ты наша единственная надежда. Валиус и Родган знали, на что идут. Возможно, они знали даже, что погибнут, но сделали всё от них зависящее, чтобы ты дошел до конца.

— Я не смогу, — замотал Андрей головой. — Я чужой Арманнису… Судьба распорядилась забросить меня сюда, наградить кучей опасных приключений, а напоследок забрать друзей, которых я едва обрел. Мы прошли всего лишь треть пути и понесли такие потери. Я боюсь, боюсь, что могу потерять и вас.

— Судьба — удел неудачников, — резко сказала Фиала, прекращая причитания юноши. — В судьбу верят только слабые, трусливые люди. Они прикрываются ею, потому что боятся брать на себя ответственность, боятся перемен; потому что слабовольны. Тот, на кого легла столь высокая обязанность, не может быть таким человеком, Андрей. Ты должен смириться с потерей друзей и полностью переключиться на главную цель. В конце концов, люди смертны, и огромные их массы гибнут от несчастных случаев, войн, болезней, преступлений. Так почто ты решил, что спасение мира — дело легкое и бескровное?