В следующем зале стены оказались фиолетово-розовые, как кефир с вишневым сиропом. Потолок напомнил перевернутый вверх тормашками кремовый торт. У большинства скульптур были отбиты и утеряны конечности, словно это не музейный зал, а комната досуга выздоравливающих в военном госпитале.

Передерий приглушенно продолжал мурлыкать Диане премудрости:

— …Ольты, флоссы, прочие расы предрасположенных — пустое. Чтобы воздействовать на человека, достаточно войти в резонанс с его внутренней энергетикой. Все остальное от Диавола… — может с умыслом, чтоб Светлана тоже слышала.

А следующий зал — зал Диониса — оказался тем самым, главным. Ради него и затевалась экскурсия. Это Света поняла по тому, как подобрались ее спутники, и стали поглядывать на Светлану, будто чего-то ждали. И как-то так вышло, что группа остановилась не у главного в этом зале мраморного изваяния Диониса, немолодого мужика, играющего виноградными гроздьями; не рядом с которой-нибудь из муз, высеченных с подобающими атрибутами; а у относительно некрупной скульптуры обнаженной девушки. В пояснении на табличке девушка называлась то Афродитой, то Венерой.

И если с самого начала чудной экскурсии у Светы на душе скребли помойные кошки, то в этом зале ощущение дискомфорта достигло апогея.

Свету коробило от слепых оскалов каменных сатиров. Свете мнилось, что вскарабкавшиеся под потолок безобразные алебастровые крылатые русалки мужского полу готовы на нее обрушиться. Свету до безумия пугал цвет стен этого зала — они были облицованы красным мрамором. Мрамором, по фактуре похожим на аккуратно разделанные и выставленные в витрину мясного магазина куски плоти.

И пуще всего Свету царапали косые перемигивания посетителя не из их компании и работницы музея. У обоих шевелились запавшие рты и зябко морщилась нездоровая синюшная кожа. Сама собой догадка тут же превратилась в уверенность — эти двое каким-то образом были связаны с Передерием, Дианой и Игорем. И эта загадочная связь не сулила Светлане ничего хорошего.

И, чтобы спрятаться от общего внимания, девушка раскрыла путеводитель. И надо же, он отворился именно на нужной иллюстрации. Нет, Света ошиблась, это была похожая, но другая скульптура. Нет, девушка все таки была права, подпись под фотографией значила «Венера Эрмитажная, копия по греческому оригиналу, 3-й век д. н. э…»

Но тогда трудно было поверить своим глазам. Может быть, после сорок девятого года скульптуру реставрировали? Поза осталась без изменений. Но лицо! Это было уже совершенно иное лицо, никак не то, что на фотографии. И, кажется, эта более современная Афродита-Венера украла лицо Светы. Не кажется, а точно!

У Венеры-Афродиты наблюдалось именно такое лицо, какое Светлана каждый божий день созерцала в зеркале. Девушка даже неосознанно потрогала щеку ладонью. На месте, но какая горячая!

— Вы тут погуляйте, а мне надо навестить одного знакомого, — вдруг словно очнулся Передерий. И как бы оправдываясь, что для него было совершенно необычно, уточнил: — Он в этом секторе работает, — и повернул назад, туда, где в предыдущем зале мелькнула дверь при табличке «Служебный вход». Правая рука у него почему-то не качалась в такт шагам.

Отряд словно услышал команду «Вольно!». Диана, будто забыв о спутниках, крепко залюбовалась центральной в зале фигурой мраморно-кисельной пантеры, обедающей мраморной курчавой головой буйвола. Игорь, заложив руки за спину, отвернулся к одному из Дионисов — воздевшему чашу.

Всем вроде бы до Светы не осталось дела. А она с ужасом находила новые и новые подтверждения идентичности своего лица с ликом мраморной богини. Это было невероятно странно, это было жутко странно, это было убийственно странно. Это было отвратительно неприятно — видеть себя, выставленную на обозрение сопливых школяров и дряхлых сладострастцев голой. И тут же в соответствии с женской логикой Свете подумалось, что богиней быть лучше, чем английской королевой. Но проблемой номер раз оставался непростительно подозрительный промах.

Свете срочно и обязательно требовалось позвонить. Уже не меньше часа у телефона в неизвестном месте ее звонка дожидался заказчик. И даже если она промазала, ей нужно было в обязательном порядке доложить, что и на старуху бывает непруха. Что в этот раз промазала, но от задания ни в коей мере не отрекается и, будем надеяться, в следующий заход все у нас получится. Иначе заказчик может спустить свору бритоголовых гоблинов уже не на Передерия, а на Свету.

Бочком Светлана выбралась в следующий зал. Чтоб ее искали не на обратной дороге, она собралась обойти спутников по кругу, споро отзвониться в гардеробе, где заметила телефон-автомат, а потом вернуться. Будто заблудилась, потерялась и нашлась.

Торопясь, но в меру, иначе бегущий по музею человек будет неправильно понят, Светлана проскользнула зальчик, где в крашенных золотым витринах потягивались статуэтки из черной меди. А рисунок потолка подражал узорам на денежных знаках. Потом был зал, где украшенный словно вышивкой крестиком потолок подпирали граненые серые колонны, где выставлялись большие и маленькие вазы-кратеры с красными, а точнее — кирпичными состязающимися греками на черном фоне. Где пол был из мелкой мозаики, разделенной контурами греческого лабиринта.

Кажется, ей удалось вести себя на Дворцовой площади так, будто ничего не случилось. Хотя, когда кажется, креститься надо. Ведь поглядывал на нее Герасим Варламович престраннейше. И в Египетском зале, и в зале с салатными стенами… В 1943-ем году в Колумбии была измерена анаконда длиной 11,3 метра — это рекорд для всех известных змей. Так вот, господин Передерий косился на Свету, как на такую анаконду. Или девушке намерещилось?

Потом еще был блекло-голубой и блекло-розовый зал со статуей Гигиеи — богини медицины — с типичной надменной миной старшей медсестры. Меж скульптур плутали посетители, отрешенные как зомби.

Света совершила круг и, сторожко оглядываясь, словно интересуется плохо освещенными оцененными в у. е. копиями керамики «буккеро» в музейной лавке, или взвинченными в цене под иностранцев глянцевыми альбомами-путеводителями, выбралась в гардероб. Две неувядаемые дамы обсуждали портрет государя-императора:

— Этот совсем противный.

— Да ну, просто душка.

Вот телефон на стене, а вот жетончик в кармане. Первый гудок, и сразу шумы — ее звонка ждали с большим нетерпением.

— Алло, Мартын Филиппович?.. — деревянное имя она произнесла как ругательство.

— Нет, вы обознались, — посопев, с превеликим сожалением откликнулась трубка голосом заказчика — гендиректора казино «Рошаль» — и зашлась будто детским плачем — короткими гудками отбоя.

Если бы Света сказала: «Алло, Мартын Геннадьевич?» — это бы значило, что Передерий сражен окончательно и бесповоротно. Было заранее обговорено четыре кодовых сочетания, характеризующих то или иное развитие ситуации.

А ветер исполосовывал тучи, словно маньяк бритвой женскую ночную рубашку. Но светлее не становилось, и дождь не прекращался. Распоротое вдоль и поперек небо истекало дождем. А ветер подхватывал горсти капель и швырял в лицо, если нечаянно оглянуться поперек их траектории.

— Почему ты без машины? — будто пытаясь уклониться от неприятной темы, спросила Светлана.

— Это сейчас не главное, — постарался увернуться от особо злого порыва ветра, но схлопотал все-таки порцию дождя Стас.