— Гривну, голубок, ты должен сыскать обязательно. Тебя на гривну зачудили, а чудилка от протокола выручила. Минус на минус дает плюс, — бесенком взметнулись глаза старушки, — Это я тебе, как нумеролог, говорю. Нумеролог — это значит, что по номеру паспорта я могу высчитать группу крови каждого из вас. А по группе крови — домашний адрес. И ты на меня так не зыркай. Первобытный ты какой-то.

На самом деле Стас зыркнул не потому, что услышал нечто дикое. Спутница прямо в вагоне обработала дряблые щеки суровыми духами «Красная Москва», а потом сунула в рот две плитки «Орбита». Как тут не зыркать?

На нелепую старуху испуганно оглянулся мужичонка, только что с улицы, его мокрые волосы лежали как фактурные мазки масляной краски. Замешкавшемуся мужичонке тут же на ногу наступила дамочка с золотистыми по орбите и бурыми у корней патлами.

А старуха помаленьку раскочегаривалась:

— То, что номер мобильника заканчивается на «26–27», дарит надежду. Бинер, двойной тернер, бинер и септернер. Знание — Испытание — Знание — Победа. Это твой путь, и ты его должен одолеть клятому Максимычу наперекор.

Стас вдохнул поглубже, поменял чемоданы в руках и повернул к короткому эскалатору, опускающему пассажиров на уровень «Площади Восстания».

— Не здесь! — резко дернула за плечо старуха, чуть не ломая маникюрную красоту и разворачивая носильщика носом к пешеходному переходу, ведущему туда же, но кривой дорожкой. — Терпеть ненавижу эскалаторы! — неожиданно зло прошипела она. — Никто до сих пор не задумался, почему поручни у них движутся медленнее, чем ступени? Никто не задумывался, почему спокойным ходом вниз по остановленному эскалатору получается быстрее, чем стоять на движущемся? А я — нумеролог, я знаю. Я по домашнему адресу могу вычислить точное количество волос у жильца на голове. А ты не оборачивайся, не оборачивайся. И первобытным глазом меня не стегай, — и по подростковому смачно хлопнула пузырь жвачки.

Стасу было тяжело, и он уже не верил. Он ненавидел таскать тяжести, и он разуверился, что прибабахнутая, постоянно поминающая недобрым словом какого-то Максимыча старуха может помочь разрешить связавшую его со Светланой загадку. Поэтому спешил отделаться от чемоданов, то есть доставить груз на Московский вокзал и забыть.

— Да, еще, — зачем-то уточнил он. — Мне же этот Петр потом дозвонился, ну который в ИСАЯ вербовал. Он мне такое про кольцо рассказал, что я решил дома больше не появляться, — тут Стасу под зад заехали тяжелым портфелем. Стас оглянулся и сначала увидел портфель-обидчик в расслабленной руке, потом мозоли вокруг пуговиц на рыхлой шинели, потом виноватые глаза спешащего моряка.

— Правильно решил. Три первых цифры номера твоей трубы — девятка, шестерка и семерка. Тет, Вов, Зейн — Кровля, Глаз, Стрела. Если спрячешься под кровлю, тебя отыщет вражий глаз, и настигнет вражья стрела! — семенящая старуха повернула сморщенные губки к Светлане. — И ты, голубушка, тоже носа домой не кажи. Это я, как нумеролог, ответственно заявляю. Я по числу волос на голове у человека его формулу ДээНКа рассчитать могу, — и зло добавила. — А рассчитав, и изменить. Формулу-то. Уродцем сделать. Ну что ты, сизокрылый, первобытные свои глаза таращишь? Ты чемоданы-то неси, как уговаривались.

Если сказанное было правдой, то старухи следовало стеречься пуще уже приобретенных врагов. Но Стас не верил и мысленно подсчитывал, сколько еще шагов ему волочить чертовы чемоданы. Всего ничего. Миновать газетный киоск, миновать книжный киоск и не впилиться в толпу возвращающихся с урожаем поздних дачников. Кто бы знал, как он ненавидит таскать тяжести?! А тут еще новые брюки под плащом предательски съезжают. А тут еще ногу натер.

— Первое число суть дух, — учила старуха. — Три последующие числа — Три матери чисел — Вселенная, время и сам человек…

Все. Чемоданы остановились у будки, рядом с ползущей наверх черной зубастой дорожкой. В будке дородная зорко оберегающая порядок тетка. А дорожка доставит почти до самого, до вокзального перрона. Светлана взяла Стаса под руку. И из сочувствия, и чтобы хоть капельку согреться. Она была на грани ураганного насморка.

— Вот вам, голуби, мои прощальные слова. Посоветовала бы удирать из города без оглядки. Как я. Но у вас судьба другая.

Их обходили, недовольно морщась. Девица с забавно сочетающейся на лице черной жирной тушью для век и веснушками. Парень с подпирающей по африкански приплюснутый нос выгнутой дугой губ, в куртке, расширяющейся на бедрах, как гимнастерка. Тетка в негнущемся колоколе плаща, пакля волос из-под вязанного народного творчества…

Стас подумал, что старуха и сейчас не обойдется без хвальбы: какой она шикарный нумеролог, но ошибся.

— Фу, голуби, от вас так и разит и Черным Колдуном, и ИСАЯ. Иногда такая аура поможет, иногда навредит. Вы б поменьше по земле ходили. Вот мы ноне в метрополитене, а это рана в Земле. Когда метро по стране стали открывать, у умных людей не спросили. А ведь в мудрой древности даже меч втыкать в землю не полагалось. Только один раз после битвы богов с Черным Змеем Сварог и сварожичи разрезали Матушку Землю, чтобы стекла кровь. Но что вольно богам, запретно людям. И теперь в городах, где метро есть, отдел ИСАЯ обязательно. А в городах, где нутро земли не потревожено, не всегда и рядовой наблюдатель от ИСАЯ нужен.

Стаса чудом не снес, только в последний миг разминулись, толстяк в ратиновой кепке и куртке нараспашку. Толстяк волок армейского колера сумку и три переполненных полиэтиленовых пакета, вдобавок через плечо болтался модный рюкзачок. Самым ярким в лице толстяка были прыщи.

— Ваше же дело, голубки, между двумя огнями мыкаться. В мутной воде плескаться. Помните: «Минус на минус!..». А здесь, под землей, и есть для вас мутная вода. Отсюда крестов на церквях не видно. Конечно, вас и под землей достанут, если будете на месте сидеть. Но ведь сидеть сложа руки вы не станете…

Стас ожидал, что старуха наконец скажет что-нибудь более конкретное. Но она неожиданно легко подхватила чемоданы и стала на эскалатор. И тот повез ее ввысь и прочь. И только сейчас Света заметила вульгарные чулки в клетку на костлявых ногах.

Пухлый Толик наконец не утерпел и растрезвонил свою гениальную идею:

— Ладно, слушай, только чур, без меня ни-ни! Я вот что изобрел. Надо закорефаниться по дворам со шпаной. Ну, там немного потратиться на сигареты для угощения. А потом выведать, где старухи и старики одинокие кукуют, но лучше — только старухи. И пусть местная гопота этих старух хорошо постращает. Ну, там ночью в белых простынях под окнами пошастает. Только старушка в магазин — палтергенез в хате пусть устроят. А потом как ба невзначай прошлый номерок «Третьего глаза» подбросят, я уже отложил сто экземпляров. Не бесплатно, конечно, за мзду. Зато тепленькие клиенты для нашего недвижимщика. Как думаешь, ему идея понравится?

— Идея-то понравится, только куда он запропал? Не звонит, не пишет, — задумчиво листая страницы настольного календаря Наташи, ответил первое перо редакции Дима.

— А все куда-то запропали. В коридоре тишина и мертвые с косами стоят.

— Может, какое собрание, а нас позвать забыли? — Дима с ненавистью выдрал завтрашний лист, на котором зашифровывали координаты свидания не с ним.

— И что, на два часа? Где Наташка? Где шеф? Где остальные?

Тут с протяжным скрипом открылась дверь. В кабинет вдвинулся огромный кряжистый незнакомец, украшенный окладистой бородой и дюжими усищами. И сразу стало вроде как тесно.