— Задавись!

Стас, растягивая удовольствие, не суетясь, спрятал гонорар и поудобней устроился на стуле. Дескать, я весь во внимании.

— Тут на одного моего хорошего приятеля вдруг по работе ни с того, ни с сего шишки посыпались. Мы даванули с ним коньячку и прикинули: а может действительно сглазил кто? Ты полный боезащитный комплект от сглазов подкинуть не можешь: перстенек там с нужным камушком, заячью лапку, или сушеную голову летучей мыши? Или что там на шее носят в подобных случаях. И, кстати, твоим знакомым части тела не нужны? Черепа, человеческая кожа… У меня отходов много остается, а колдуны вроде как на подобное падки. Можем договориться по бартеру?

— Стандартный комплект — триста баков. Если камень особый не потребуется. А колдунам твои объедки ни к чему. Им в работе только запчасти от казненных преступников подходят.

— Какой камень? Он пока топиться не собирается.

— Объясняю для друзей гепатита — в перстень камень.

— Тогда без проблем, — неожиданно легко согласился Макс. — Все равно не мне платить, — зачем-то посчитал нужным оправдаться он. — А насчет казненных, так это не трудно поискать. Ты поспрошай своих. Иногда такие клевые части тел остаются невостребованы…

Вообще-то спрос на человечину у моих не такой крутой, как может показаться, — Стас мучительно подыскивал формулировку, позволяющую не пасть в глазах клиента. — Колдуны больше козьей кровью обходятся. Как говорил Альберт Великий: «Свежую козью кровь вскипятить с уксусом и стеклом — стекло станет мягким, как тесто, и не будет лопаться. Потерев этим составом лицо, увидишь ужасные вещи…»

— Тьфу ты, ну и гадость! — с уважением молвил Макс.

— А как фамилия твоего приятеля?

— А на фиг тебе его фамилия? — неожиданно окаменел Макс.

— Да мне она до лампочки, — старательно скрывая раздражение, ответил гость, — только есть разные системы защиты от сглаза. Можно по Зодиаку. Можно по месту жительства. А проще всего по фамилии.

— Перебродьков, — хмуро почесал мочку уха Макс. — Место работы называть?

— Перебьюсь, — вернул легкую улыбку на место гость. — Ну, бывай, директор стоматологической консерватории. — И, повернувшись, потянулся к дверной ручке. Он знал, что сейчас произойдет.

— Шут с тобой, классовый враг. И амулет для машины тащи. Получишь свои триста с меня! — поторопился Макс крикнуть в спину покидающему кабинет. — Кстати, у тебя щитовидка не бузит? — И когда дверь затворилась, добавил сквозь зубы, ни к кому не обращаясь: — Скряга!

При этом глаза его стали холодными и злыми. И этим глазам попалась картина на стене. Макс неожиданно в два подскока разогнался и в прыжке профессионально точно рассадил стекло ногой, да и холст прорвал — не починить. В шкафу в медицинских банках осьминожками колыхнулись законсервированные выцветшие селезенки. А вышедший из кабинета Стас сменил легкую улыбку на ухмылку укравшего сметану кота, чем здорово заинтриговал длинноногую секретаршу.

Обжигаемый со спины девичьим интересом Стас вошел в лифт, спустился на первый этаж. Пиликнул глубоко спрятанный в карман джиэсэмовский мобильник, наличие которого Стас из экономии от знакомых скрывал.

— Алло? — сказал Стас.

— Стасик, тебе наплевать на бедную маму? Ты меня когда последний раз навещал?

— Алло? Алло? Не слышно, перезвоните! — сориентировался частный антиквар и отключил трубу.

Сдал неулыбчивому охраннику одноразовый пропуск, вышел на сырую улицу и свернул за угол. Голубь на голову не нагадил, свежеокрашенной скамейки по пути не попалось, в собачье дерьмо Стас не вляпался. Но не успел Стас оглянуться, как был подхвачен под руки двумя молодцами и упакован на заднее сидение светлой «волги», молодцы по бокам. А «волга» тут же рванула с места, жадно уминая метры дороги.

Волосы выбились из-под косынки, не заправить — руки грязные, сжимают мокрую тряпку, как утопающий соломинку. Кап, кап, кап — мыльная вода с тряпки на пол. Надо же, в самый неподходящий момент явился!

Игорь виновато переступил с ноги на ногу. Цокнул предлиннющим зонтом-тростью рядом с квадратным носом лакового ботинка:

— Я понимаю, я не вовремя…

— Да ладно, чего уж там, проходи, сейчас закончу, — Света постаралась повернуться в профиль, мысленно кляня себя, что надела затрапезный халатик. Впрочем, куда переодевать? Паркохозяйственный день. Краем глаза засекла — Марья Мироновна в щелку вытаращилась: кто это там, зачем это там? А, плевать… — Вон в ту дверь проходи, я сейчас завершу подвиг. И обувь снимай.

— Собственно, я на секунду. Вот… — и этот остолоп (додумался же когда вручать!) протянул ей букет роз из-за спины.

— Проходи, в комнате положи. Поставь в вазу на столе. Видишь — у меня руки грязные, — оставалось только мазохистски наслаждаться нелепостью сцены. Интересно, как бы выпуталась из такого интересного положения английская королева? Наверное, кликнула ближайшую фрейлину, пусть домывает, а сама занялась бы гостем.

— А это все надолго?

— Да пройдешь ты в комнату или нет?! — начала свирепеть Светлана.

— А муж твой не обнаружился?

— Тьфу ты! Наверное, в прежней жизни ты был отважней, коль выслужил офицерский чин! Нет, не обнаружился.

Гость с облегчением вздохнул и прошествовал в комнату. В связи с дефицитом фрейлин Света сама подтерла за ним следы. Сполоснула тряпку и бросила ее под ванну. Вымыла с мылом руки. И выжала из расплющенного тюбика последнюю гусеницу душистого крема.

"Как он называл себя в прошлый раз? Гусар? Гусар — так гусар. Интересно в каком звании он состоит нынче? Может, фельдегерь? Хотя, вроде бы, это звание морское… Ладно, гусар, и все тут. Розы принес, и какие розы. Спинозу читает по вечерам. Нет — Плутарха. Но коль читает Плутарха, значит и Спинозу. Но я другому отдана и буду век ему верна. Ха-ха-ха (гомерический смех).

Ладно, гусара за розы все же стоит повысить в звании. Быть ему камер-юнкером", — в зеркало на Свету пялилось чудовище. Где расческа? Эту прядь оставить, припудрить нос. Губная помада — буржуазный пережиток. Тем более, что пережиток в сумочке, а сумочка — в комнате. Облизала губы.

В комнату она вошла уже в прекрасном настроении и первым делом окунулась лицом в букет:

— Здорово! Спасибо. Розы чудесные. Как ты меня нашел? И почему прежде чем нагрянуть, не позвонил? — бросила косынку на спинку стула.

— Ты же оставила телефон. Остальное — дело техники. Быстрота и натиск, — Игорь по-хозяйски развалился на стуле, с не меньшим достоинством, чем на кожаном диване. Умеет же. Пришел, увидел, наследил, как у нашего почти забытого писателя Шолохова.

— Лихо. Лады, гусара за розы следует повысить в чине. Быть тебе камер-юнкером!

— Это как Пушкин? — костюмчик на Игоре весьма. Не джемпер молодежный. Приталенный пиджак английского фасона — два разреза по бокам. А вот брюки не выглажены. Верхняя пуговица белой рубашки под шелковым «стальным» галстуком застегнута, и ворот впивается в кадык при наклоне. Интересно, нравятся ли мне мужчины в мятых брюках?.. Смотря из какого материала.

— Угу, — хозяйка поселила букет в вазу.

И вдруг повисла пауза. Не от неловкости. Просто Светлана вроде как передала флажок светской беседы Игорю, а тот не поспешил. Небось, очередного присвоения звания ждал. Ай да Пушкин. Мужик есть мужик. У одного калькулятор в голове денежки подсчитывает. Другой заслоняет горизонт собой. Интересно, нравится ли мне эта наглая улыбка? Если бы не костюм, то не нравилась бы точно.