— Ясно, — разочаровано протянул менеджер.

Они продефилировали между рядами вешалок и стендов. Гусева нервировал меховой запах и навязчивая, серо-черно-коричневая гамма. Один его приятель, буддист, сказал бы, что это души убитых животных напоминают о себе, а жена бы не сомневалась, что до сих пор не купившего верной спутнице что-нибудь «приличное» на зиму капитана мучает совесть. Капитан вздохнул с облегченьем, когда они вошли в директорский кабинет — хотя и там стоял едва уловимый запах выделанных шкур.

— Что делать-то, когда он опять позвонит?

— Лепите что угодно, только заманите, — махнул рукой капитан Гусев. Ему на ум пришел вычитанный в газете анекдот из жизни новых русских: «— Я тебя искал сегодня утром. — Лучше поздно, чем никогда. — Не лучше, патроны кончились».

— Ладно. Я пока делами займусь, — хмуро сообщил Евгений Евгеньевич.

— А я почитаю журнал.

Зам зарылся в бумаги, Гусев стянул с этажерки глянцевое диво. Это оказался каталог последних моделей в мире высокой меховой моды. Евгений Евгеньевич мирно разрешил:

— Хотите — забирайте. Супруге покажете.

Капитан что-то процедил сквозь зубы. В тайне души он надеялся на более щедрое подношение. Ведь вот рассосалась у ребят крыша, так почему бы Гусеву лично не принять на себя столь приятные обязанности?

Он успел перелистать каталог трижды с обеих сторон. За это время телефон на столе суетился ровно пять раз. На шестой менеджер затянул:

— О, Константиныч…

— Ну что, разобрались? — гаркнул на другом конце провода Лунгин. За это время он сгрыз себя морально до ногтей. Пашка еще не вернулся, и Лунгин завидовал ему черной завистью, прикидывая, когда можно будет вернуться в салон.

— Разобрались. Все сделали.

— Вот и ладушки. Бабка унялась?

— А куда ей деваться? Слушай, только карга требует, чтобы ты тут одну бумагу подписал.

— Какую еще бумагу?

— Ну, что типа мы больше не будем.

— Возлагаю это ответственное мероприятие на исполнительного директора, — объявил Лунгин.

— Ладно… Попробуем. Только боюсь, заехать все равно придется. Тот контракт со зверофермой… Они желают срочно заключить договор.

— Пусть подождут, — непреклонно заявил Лунгин.

— Но Валерик! — взмолился зам очень искренне, — это же деньги!

— Никуда эти кошкодавы от нас не денутся! Им сотрудничество выгодней, чем нам. Когда появлюсь — тогда и подпишем.

— А когда появишься? — уныло спросил Евгений Евгеньевич.

— В ближайшие дни.

— А у нас завтра день рождения фирмы, — вдруг вспомнил менеджер, — тебе бы надо быть.

Лунгин в упор не помнил, когда день рождения у их фирмы, и отмечалось ли оно когда-нибудь, но настырность Женьки не оставляла сомнений. В кабинете находился еще кто-то, цепкий, как клещ. Видимо, пришла пора сдаваться. Правда, Лунгин предпочитал сдаться красиво. Ментовская крыша — так ментовская, это даже современней и безопасней, но на приличном уровне. Говорить Валерий Константинович будет с чином не ниже майорского.

— Бывай, — протянул Лунгин и, не дожидаясь ответа, дал отбой. И тут запоздало кольнула память. Они ведь с Женькой на какой-то пьянке полу в шутку прикидывали пароли на все случаи телефонного общения. И если зам говорил «Валерик», значит, в фирме заседают менты. Если «Валерчик» — еще хуже. Лунгин вот запамятовал, а Женька — молодец — не сдулся.

Евгений Евгеньевич беспомощно повел плечами. Гусев смотрел на него волком.

— Мне ничего не удалось сделать, — констатировал зам, радуясь, что теперь он наверняка отделается от назойливого мента. А шубы его жене так и не видать.

Бессовестно транжиря казенное время, Игнатик оклемывался в открытом полиэтиленовом кафе, которое чудом уцелело среди осенней температуры. Кружка самого крепкого пива волшебного действа не произвела, младший лейтенант поколебался между служебным долгом и человеческим, и быстро усугубил вину полтинником водки «Синопская». После чего крякнул уже гораздо бодрее, развернул бумажную простыню с планом маршрута и тупо отправился в следующий питомник.

Выяснилось, что местный пейзаж, как две капли воды, похож на предыдущий, только листья на небольшой полянке оказались подметены и собраны в аккуратную бурую кучу. Михаил направился к такому же деревянному бараку и решительно толкнул безнадежно ветхую дверь — контора стопудово была не из преуспевающих.

Два мужика вздрогнули, но, убедившись, что нагрянуло не начальство, успокоились в позах никуда не опаздывающих берендеев. Заросшие и клинически добродушные, они являли собой типичных лесных человечков, как таковых рисуют в детских сказках. Хозяева сидели за небольшим замызганым столиком и пили, судя по уликам, не первый день. Оба были откровенными забулдыгами, на таких лейтенант всегда смотрел свысока.

— Здравствуйте, граждане! — лейтенант постарался перекричать разноголосый лай из заслоняющих заднюю стенку клеток.

Мужики добродушно засмеялись, при этом один широко распахнул рот с гнилыми зубами и закачался на стуле Ванькой-встанькой.

— У вас тут собак дрессируют? — деловито осведомился Михаил, будто могло быть иначе.

— У нас, милый, у нас.

По раскладу мужикам было уже изрядно хорошо, а между собой они успели обсудить все, включая извечные русские вопросы. Свежая душа их интересовала, как сорок фольга от шоколадки.

— Вот псину свою ищу, куда пристроить. Хочу, чтобы добрая была, и служила мне исправно.

— Это правильно, — ласково ответил тот, с гнилым ртом, — да ты садись, сынок, в ногах правды нет.

Мужик ногой придвинул табуретку. Оказывается, первоначально они ерзали по лавке, чтобы заслонить впечатляющую батарею пустых бутылок. Теперь, исходя из представлений о возможностях человеческого организма, младший лейтенант Игнатик решил, что у лесных братьев запой длится не меньше месяца. Игнатик сел:

— Меня в других питомниках не устроило.

Мужики сделали соболезнующие лица, один, не глядя, взял с деревянной полки над головой третью стопку и налил лейтенанту.

— А что плохого?

— Слишком жестоко.

— Да, есть такие изверги, над животными издеваются.

Заточенная в ближайшей клетке-стойле шотландская овчарка подтверждающе тявкнула. Это вполне сошло за тост, и троица выпила. Михаил утер губы тыльной стороной ладони, покосился на банку, где в огуречном рассоле обреченно тонул хабарик, и сказал:

— Странно.

— Что странно?

Чтобы заглушить неприятное жжение во рту, Михаил подцепил на единственную вилку шпротину и зажевал:

— То, что народу везде мало работает.

— А больше и не надо, — отозвался гнилой, — вот мы тут с Васькой сидим вдвоем, и больше нам никого не надо. Мы и сами неплохо справляемся.

— Ну, значит, мне здесь делать нечего, — решил лейтенант и сделал торопливое движенье, поднимаясь с табуретки.

— Да постой ты! Только сели!

Лейтенант покорился, ему мучительно не хотелось идти куда-то еще. Он решил, что может себе позволить чуть протянуть время, в конце концов, не денется никуда этот проклятый Пепел.

Васька молча налил следующую дозу, это было очень приятно. Все трое выпили и закусили шпротами, на дне банки осталась одна ржавая рыбешка.

— Сейчас молодежи надо, чтоб все супер-пупер, по высшему разряду. Но ведь главное, чтобы профессионалы работали. Привели ко мне раз лабрадора, который при командах «купаться», «работать» и «служить на границе» прятался под стол. Ну, «купаться» — понятно, а откуда он две другие команды научился правильно понимать?