— Я говорю, племяшка моя не забредала? Отвечай, цитрусовая морда.

Китаец ломаться незнанием языка, как перед Танюхой, не стал.

— Как лиса такая, да?

«Если бы. Дура», — мысленно усмехнулся Пепел, но китайца понял:

— Ну да, рыжая, просто — союз рыжих. Шустрая, как в проруби.

— По лестнисе наверх. Клюс у меня в кармане.

— Сам достану.

Пепел обшарил карманы и разбогател на связку ключей.

— Который?

— Самый маленький, — боец услужливо рыпнулся показать, сама предупредительность.

— Лежать.

Пепел сопроводил просьбу тычком в солнечное сплетение. Подумав, вырвал компьютерный шнур из розетки.

— Ты сто, не порти, — неподдельно испугался китаец, — охрана головой отвечать.

— Что с нормальными людьми делает глобализация, — посетовал Пепел, одним рывком подтащил китайца к столу и без особого зверства обмотал его запястья пыльным шнуром.

— Дернешься — машину уронишь, — объяснил интригу Ожогов.

— Технику не ломать, — покачал головой истекающий кровью боец.

«Хороший народ — китайцы, только технический прогресс и жилищный вопрос их испортили», — сделал вывод Пепел, поднимаясь по лестнице, которая оказалась неприятно крутой и даже скользкой. Первая дверь оказалась не запертой — ряды промышленных холодильников, среди которых затесался нынче не актуальный сейф, термостаты, штатив с пробиркой на захламленном рецептами столе, в углу могучая центрифуга «Sanyo».

Поковырявшись в замочной скважине следующей двери, отметив походя, что подлюка-охранник дезинформировал — подходил вовсе не самый маленький из ключей, а очень даже средний, Пепел вступил во временные Татьянины хоромы. Хозяйка этой медной горы сидела на голом полу в обнимку с магнитофоном, хрипловато рычавшем что-то, как говорится, из современного.

— Ого, да здесь прямо темное царство, — своеобразно поприветствовал Пепел.

— Ага. А я — Василиса Прекрасная. Спасибо тебе, Иванушка, заходи, гостем будешь, — для приличия съехидничала Таня, — ты-то что, в норме? Как охранники?

— Пройденный этап, — отмахнулся Пепел.

— Я так и думала, — жизнерадостно ответила Таня.

— Твой пофигизм в отдельных случаях меня восхищает, — эта подружка все сильней вызывала у Сереги волнение на меридиане предстательной железы.

— Это не просто пофигизм, Сережа. Я бы сказала, это видение реальности, — наставительно поправила Таня, поднимаясь с полу, — блин-фуршет, ноги затекли.

— Ладно, харе базарить. Погостили — и будет, давай на выход, — сказал Пепел, и, не дожидаясь Тани, повернул к ведущему в узкий коридор и на скользкую лестницу прямоугольнику.

— Слушаюсь. Только музыку я прихвачу.

— Бери, — равнодушно ответил Пепел, — дело хозяйское.

— А что? — как бы оправдываясь, заговорила Таня, — им все равно больше не надо. Дети-то уже уехали.

Пепел обернулся. «Ай да Василиса Премудрая!», — мелькнуло в голове.

— Какие дети?

— Не знаю, какие, но, судя по размеру кеда, лет тринадцати, — Таня протянула Пеплу желтый кед с изрисованной хоккейными клюшками подметкой, — если, конечно, это не какие-нибудь дикие акселераты — знаешь, сейчас так модно.

— Спасибо за комментарий. Идем.

Таня поспешила к выходу.

— Патефон-то возьми, — напомнил он.

Брошенный, но не забытый китаец-охранник честно выполнял настойчивую просьбу Пепла и лежал, но при виде вернувшейся парочки зашевелился. Впрочем, крайне осторожно. Подойдя, Пепел помахал перед его носом найденным кедом.

— Чей?

— Не знаю, — ответил китаец, и в его глазах читалась неподдельная честность и самая безмятежная искренность.

— По-моему, не врет, — расстроилась Таня.

— А если поставить вопрос по-другому, — попробовал Пепел, — где дети?

— Нету.

— А, значит, были?

Китаец хмуро скосил глаза и не ответил, из его разкуроченного бедра натекла приличная лужа юшки, но браток держался огурцом.

— Где они?

Молчок.

— Повезли куда, я спрашиваю?

— А ты порычи на него, в табло вмажь, — ввязалась Таня, изнывая от нетерпения и всячески стараясь этой скрыть: правда, очень любопытно было бы посмотреть, как Серега будет потрошить этого качка-китайца, хамло мордастое.

— Не лезь. Буду пытать.

— Это ты мне? — округлила глаза Таня.

— Первое тебе, второе ему, — ответил Пепел, подумав, что китайцы — фигня, а вот эта девица доведет кого угодно до ручки.

— Ух, ты! — восхитилась Таня, и отошла на пару шагов назад, как говорил волк Красной Шапочке: «чтобы тебя лучше видеть».

Китаец ее эмоций никак не разделял, продолжая мрачно коситься в сторону от Пепла, глазки желтолицего сжались в щелочки тоньше волоса.

— Ну, твой выбор, — не стал настаивать Пепел, и со всего маху заехал локтем в новенький монитор — семнадцать дюймов, жидкие кристаллы и тому подобное мажорство.

Китаец побледнел. Пепел вырвал из всех розеток системный блок и занес над полом.

— Не надо! Сисблок поставь.

— Попробую, — Пепел поставил набитый до отказа корпус на стол.

— Куда увезли?

— В эту… Как же… — заторопился китаец.

— Ну, напряги мозги.

— В эту, пирс. Нет, присял.

— Какой «присял»? — брезгливо поморщился Пепел.

— Может, порт? — встряла Таня, приподнимаясь на цыпочках и выглядывая из-за Пепловой спины.

— Да! Нет, гавань. Тосьно, гавань. Выставка.

— ЛЕНЭКСПО? — догадался Пепел.

— Да! Так говорили. Лен Эк Спо, — закивал китаец.

— Ну, с тобой все. Живи. Я сегодня покладистый.

— Серега, ты его не убьешь? — обиделась Таня, — он, пока по лестнице тащил, синяков мне наставил.

— Именно поэтому и не убью.

Таня нахмурилась.

— Все приходиться делать самой. Прощай, халява.

К этому философскому замечанию она прибавила куда более эмпирическое действие: подошла к китайцу, размахнулась и шарахнула новоприобретенным магнитофоном по его голове. Магнитофон треснул.

— Не расходись. Этим не убьешь, — посоветовал Пепел.

— Я еще тому вмажу, который третий, — процедила Таня, — он мне морду бил.

— Э, а вот это уже статья. Глумление над трупами.

— Ты его замочил? — округлила глаза Таня.

— Типа того.

— Сереженька, — умилилась Танька, норовя броситься Пеплу на шею.

— Да подожди ты.

— В Гавань — так в Гавань, — согласилась Таня.

Непогода нынче в моде: небо подцепило простуду, и теперь похожие на панцири гигантских черепах тучи отфыркивались дождевыми каплями. Если бы не скупо растыканные лиловые фонари, можно было бы утонуть в лужах.

— Русалку поймал? — из под капюшона глухо спросил коллегу вывернувший из-за угла охранник с помповухой через плечо.

Спросил очень кстати, иначе бы притаившийся за рекламным стендом Пепел его смазанное шорохом дождя появление прозевал, рыпнулся с выкидухой наголо в атаку, и, как минимум, преждевременно себя обнаружил. А двум охранникам наружного периметра подфартило бы еще чуток пожить на этом свете.

— Какие русалки в три часа ночи? — Также спасающийся под капюшоном коллега бурчал больше для важности, он был очень горд содеянным.

— Не три, а два. Утопленница, что ли? — кивнул появившийся соратник в сторону близкого Финского залива.

— Да, грохнул я ее, грохнул! — для убедительности коллега потряс свешивающейся поперек груди помповухой.

Напарник склонился над вывалявшимся в грязи телом:

— Сорокалетнюю бабу? Ты что, сдурел?

— Шеф приказал валить все, что шевелится. — Очень довольный собой пояснил первый, — К тому же небось слыхал, что у Баева вместо Кандида какая-то ушлая мымра женского пола работать начала, бывшая биотлонистка?