— Видите ли, я человек со странностями, — брякнул Игнатик, — я хочу, чтобы мою собачку тренировали люди… как бы это выразиться… с криминальным прошлым.

— О как! — обалдел гнилой.

Васька ничего не сказал, но посмотрел соболезнующее:

— Что я могу тебе посоветовать… Есть и такие конторы…

Лейтенант выудил из внутреннего кармана список питомников, развернул его, и завертел в руках, ища, где верх, а где низ: строчки немного расползались в глазах. Наконец, справившись с листом, он протянул бумагу гнилозубому.

— Так… Здесь, здесь и здесь.

Гнилой наставил галочек длинным грязным ногтем с уродливым наростом.

— Тут сидят такие личности, что убереги нас пуще всех печалей. Значит, в первом — Алешка, ну, этот известный уголовник, прежде из дворняг шапки шил. Насчет второго, Коляна, ничего не могу сказать точно, но чует моя задница, что здесь неладно.

— Не то слово — неладно, — ухмыльнулся Васька, — ты на рожу-то, на его, посмотри. Ему за одну рожу высшую меру впаять можно.

— Ну да… А третий, Климыч Ореховый, вообще темная лошадка. Для собачьих боев спецом щенков выращивает. Но он твоего пса учить не возьмет.

— Дорого?

— Я ж талдычу, своих выращивает, а потом продает за бешенные шиши. У него клиентуры больше, чем туристов в Эрмитаже.

Лейтенант ощутил здоровый азарт.

— Спасибо, мужики! Выручили! Ну, ладно, хорошая у вас компания, да…

— Э, обожди! — обиделся гнилой, — а на посошок? Или ты не русский?

Лейтенант был чист по известной графе. Хлопнув очередной полтинник, он посовестился нарисовать мужиков на последнюю шпротину, нацепил ее на вилку, протянул гнилому, сам вылакал масло, утер подбородок, и поднялся из-за стола.

— Всего вам, мужики.

— И тебе, человече.

— Бомба! — радостно завизжала худая костлявая мадам, спутница поджарого, серебристо-седого орденоносца с погонами полковника и осанкой маршала, и повисла на руках своего благоверного.

— Позвольте! — неожиданно для всех, и прежде для самого себя проявил инициативу Пепел, — где проблема?

— Там, — пафосно ответил со сцены подтянутый конферансье во всем черном, только галстук белый, ткнув пальцем вправо.

Пепел сквозь расступившуюся толпу направился к стенду с манекенами в брониках разных степеней защиты от НПО «Спецматериалы». Ожогов уже предвкушал эффект героического поступка, но на этот раз Настя не дала ему шанса совершить индивидуальный подвиг. Уцепившись за рукав взятого напрокат смокинга, она процокала рядом в подсказанном направлении. Импозантная парочка — смокинг и капитанский китель — остановилась перед стендом.

— Это и есть бомба? — робко спросили из толпы.

— Это не бомба, — надменно заявил Пепел.

— Это мина, ПОМЗ-три, — скромно уточнила Настя, — принцип действия: дерни за веревочку — все и накроется. — Она бы сейчас для храбрости не отказалась от ста грамм водяры.

Хвост провода свисал из просверленной анонимным диверсантом дырки между образцом титановой пластины и лоскутом кевлара — стенд раскрывал визажные тайны пошива бронежилетов. При взгляде на провод на ум приходили истории о нерадивых электриках, не вырубивших ток и отваливших квасить горькую.

— А что здесь делает капитан? — безжалостно заинтересовался кто-то из толпы, — в нашей управе не всем полканам пригласительных хватило.

— Это Павлова из городских особо тяжких. Но сегодня по предвыборной линии присутствует, у их партии неплохие шансы.

— А с ней что за гвардеец?

— Рожа знакомая. Вроде бы из депутатской Комиссии по правоохранительной деятельности. Кто ж еще с ней рядом может быть?

— Ну, как же, узнаю. А почему не мы с тобой пошли разминировать?

— Иваныч, в зеркало посмотри здраво, тебе с твоим пузом выковыривать детонаторы можно доверить только на уровне медалей.

Отличить теплокровных зрителей от натыканных у стендов манекенов не составляло труда. Манекены все из себя изображали мужественную готовность держать, хватать и не пущать, и этим задачам соответствовала экипировка: камуфляж, портупеи, бронники и каски. А вот публика наоборот — шелковые галстуки, синие или черные лацканы, или обоймы медалей на серой парадке; или вечерние платья с открытыми плечами. Правда, при взгляде на здешних дам приходили на память канувшие в лету дворцово-культурные вечера «Для тех, кому за сорок».

— Кыш отсюда, Анастасия, не женское это дело, — замогильным голосом присоветовал Пепел.

Тут уж у Насти проснулись то ли актерские способности, то ли чисто женская шлея, она, как в кино, посмотрела в глаза Сергею, и сообщила во всеуслышание:

— Умирать — так вместе!

Гости, словно фигурки на ледовом празднике в Петровавловке, застыли. Пепел не стал комментировать оптимистичное Настино заявление:

— А внутри этот, как его, МУВ, — вернулся он к делу.

— То есть? — спросил очень любопытный голос из-за спины.

— Модернизированный упрощенный взрыватель, — охотно пояснила Настя, — выдергиваешь чеку — тюк по ударнику, ударник — тюк по воспламенителю, и происходит большой «бум».

— А, — обрадовался голос, — как в игрушке, ну, деревянной, где мужик с медведями по очереди друг друга лупят молотками…

Анастасия недовольно оглянулась на гундосящего под руку — толстого мужика, явно не служивого, который вытягивал неожиданно тощую голубоватую цыплячью шею, и, не моргая, пялился на «игрушку». Кажись, любознательный товарищ лез с вопросами не из научного интереса, а запал на аппетитные ножки капитана, выглядывающие из гуманной длины форменной юбки. Так это, или не так, но стоящая рядом жена шикала на «хочу все знать» и незаметно щипала за мясистый бок.

— Типа того, — снизошла хмуро ответить Анастасия и тут же забыла про товарища.

Пепел тем временем осторожно осматривал снаряд.

— А может, кто-нибудь сейчас и дернет за веревочку, — приставал толстомясый. Пупырышки на коже его шеи при вытягивании разгладились.

— Это мина натяжного действия, — отрезал Пепел, одновременно шаря по карманам, — Настя, у тебя еще резинки остались?

Павлова с готовностью заглянула в сумку и без лишних поисков предоставила маленький пакетик на по-детски раскрытой ладошке. Полезная вещь поступила в распоряжение Пепла, вопреки ожиданиям из рядов зрителей шуток не последовало. Сергей вскрыл ногтем упаковку и одним ловким движеньем натянул презерватив на шток ударника.

— Вообще-то, надо бы специальную трубку, но выбора нет, — сказал он сам себе.

— Теперь я, — вмешалась Анастасия, киношным жестом вытащила из волос шпильку и воткнула в отверстие штока.

Народ замер. Кожа на шее толстомясого мужика готова была лопнуть от крайнего натяжения.

— Ох, Настя… — вздохнул Пепел, понимая, что она справилась быстро не из того, что была профессионалом, а потому лишь, что торопилась поймать секундный период, когда пальцы не дрожат. Отодвинув плечом Анастасию, Ожогов отвязал проволоку — зря гнал на Настьку, сам не эталон стеклышка — и медленно, бережно вынул взрыватель из заряда.

— Ты сейчас похож на акушера при родах, — умилилась Настя.

От неожиданного комплимента Пепел чуть не выронил взрыватель. Толпа глухо ухнула, медальки на пышных телесах тревожно задребезжали.

— Кто это сделал? — сурово сдвинул брови опоздавший на представление высокий чин.

— Может, исламисты? — не высовываясь, подначили его из толпы.

— Дай, я теперь, у меня пальцы тоньше, — продолжила соревнование Анастасия, и, прежде чем Пепел успел возразить, что тонкость конечностей здесь совершенно не при чем, лихо отвинтила запал. Повернувшись к Пеплу, эротично раскрасневшаяся капитан вздохнула:

— Ну, финальный аккорд тебе. Снимай заряд.

Пепел охотно принял предложение:

— Блин, Настюха, откуда ты все это знаешь?

Настя скромно потупилась:

— Говори теперь, что я ничего не умею, только трахаться, — интимным шепотом выдала она несколько провокационную фразу.

Осилив довольно долгую паузу, спасенные гости взорвались бурей аплодисментов. Мужик с куриной шеей хлопал громче всех, причем бил в ладони так яростно, будто встречал генсека на первомайском параде лет эдак сорок-пятьдесят назад. Правда, кто-то ныл за спинами: