— Нет… это Ивар. Я не хотел…

— Тебя не будут бить. Хотя вы били меня одного. Выбирай — один на один или присягнешь мне кровью. При свидетелях. Победишь меня — свободен. Но тебе придется меня убить. Если присягнешь… и хоть раз отступишь от клятвы, клянусь, я убью тебя. Пусть все слышат. Что ты выбираешь?

Эгиль молча подставил ладонь под нож.

Конопатые братья-близнецы Хельги и Хлив помогали старшим, обрубали ветки и сучья с упавших стволов, затем впрягали лошадей и оттаскивали деревья на опушку. Близнецам Хельги и Хливу давно надоело рубить сучья и таскать на себе топоры, слишком тяжелые для мальчишек. Но Свейн Волчья Пасть не унимался, он приказал работать даже в темноте. Мороз крепчал, вокруг потрескивали деревья…

— Хлив, гляди, это же Торвальд! — толкнул брата Хельги.

— Откуда ты взялся? — набросились близнецы на необычно тихого приятеля. — Вырву Глаз тебя вчера искал, чтобы идти на рыбалку! И нам не помогаешь, и дома тебя нет, и мать не знает…

— Я был в усадьбе Северянина, — признался краснощекий Торвальд. На его бровях повисли сосульки.

Близнецы вытаращили глаза.

— Что? И тебя там не убили?! Что ты там делал?!

— Мы строили шалаш. И делали запруду, там, где Бобровый Остров. Я там был с Эгилем, Дотиром и Торфинном. Еще был Харальд Сеновал и его старший брат… и парни с фермы Северянина. А потом мы ходили к ним в дом, там осталась куча еды от свадьбы. У них сразу две свадьбы, и нас угостили.

— Это как? — помертвел Хельги. — Как угостили? Как это парни Северянина? Вы там были и ничего не сказали Ивару?!

— Пошли со мной, я покажу вам что-то важное, — поманил Торвальд, честно глядя в глаза. — Там Эгиль и Дотир, они лучше меня говорят.

— Ладно, пошли! Но ты нам ответишь!

Торвальд свернул в лес. По скрипучей тропинке он привел братьев к избушке, где обычно отогревались пастухи. Из-за домика вышел Эгиль, с ним — Даг Северянин в широкой войлочной шапке. Близнецы потеряли дар речи. Хлив покрепче перехватил топор.

— Все просто, — сказал Эгиль. — Теперь нам можно ходить туда, на запруду, и на остров. А парням Дага можно ходить к нам. А скоро мы вместе пойдем охотиться, как взрослые. Даг сказал, что Горм Одноногий научит валить оленя одним ударом.

— Заткнись! — Хельги несильно заехал дураку в челюсть. — А то я тебя одним ударом. А Ивар вас в землю зароет за такое. Как вы могли подружиться с найденышем? А ты убирайся отсюда, это наш лес, не то мы тебе снова…

— Хельги, ты трус! — не замечая топора, бросил в лицо противнику Северянин. — Когда вы приходили к нам, Одноногий учил вас драться. Вы приходили два года, и никто вас не трогал. Когда Ивар тебе приказал избить меня, вы дрались не как мужчины, а как крысы. Давай один на один?

— Мы никогда не деремся отдельно, — смутился Хельги.

— Хлив? Давай один на один?

— А ты снова будешь с ножом? — учуял подвох Хлив.

— А мне так удобнее, — зло хохотнул Северянин. — Ты толще меня, вот и дерись без ножа. А я буду, как мне лучше. Давай, Хлив, покажи, что ты воин, а не охотничий пес Ивара!

— Я не служу Ивару! — теперь Хлив, несмотря на мороз, вспотел. Его взгляд был прикован к лезвию, зажатому в кулаке Северянина.

— Хлив, разве Ивар не твой херсир?

— Это просто так… это вроде как играть в римлян… — забормотал вконец сбитый с толка Хлив. — Мы ему не присягали и ничего не обещали… А с тобой я на ножах все равно не буду!

— А за то, что ты обозвал нас трусами, мы еще поквитаемся, — пригрозил Хельги.

— Поквитаемся, — дал согласие Даг. — Если ты не трус, ты сделаешь, как я. И твой брат тоже. Хлив, если сможешь повторить следом за мной, я при всех скажу, что я трус и девчонка!

— Что… повторить? — переспросил Хлив.

Он никак не мог взять в толк, отчего они вчетвером не скрутят этого зазнайку. Ведь их четверо, а он — один, и снова приперся драться. Но что-то мешало Хливу просто так дать чужаку в глаз. От волчонка, от его взгляда, и даже от его грубых слов исходила непонятная сила.

— Вот так повторить, смотри! Эгиль, принеси мне топор!

Эгиль послушно метнулся к заиндевевшей дубовой колоде, с натугой выдернул из нее полукруглое лезвие. Даг улыбнулся и приложил тусклый металл к языку. На всю длину языка.

Хельги сглотнул. Даг стоял, прижимая к лицу сталь, и ухмылялся одними глазами. Говорить он, конечно, уже не мог.

— Он не трус, — негромко напомнил Дотир. — А ты, Хлив? Хельги?

Хлив зажмурился и приложился языком. Он догадывался, что должно произойти, недаром взрослые лесорубы работали в перчатках. Хельги засмеялся и тоже повторил подвиг найденыша, пользуясь своим маленьким топориком для подрубки сучьев. Дотир сбоку заглянул каждому в лицо, проверяя, чтобы никто не схитрил. Но близнецы не схитрили. Зато Даг легко отнял от языка топор и сплюнул.

— Я нагрел лезвие в костре, — засмеялся Северянин. — Что, Хельги? Повтори за мной, оторви железо от себя…

Хельги попытался, но не смог. С утра стоял трескучий мороз, язык намертво прилип к кислому железу. Малейшая попытка оторвать топор вызвала дикую боль. На глаза навернулись слезы. Его брат Хлив мычал и показывал рукой за избушку. Там у проклятого волчонка пылал костер, можно было спастись. Не топать же домой в таком виде!

— Вы оба глупее овец. — Даг присел, грея руки над огнем. — И вы оба струсили. Хельги, ты мог драться со мной один на один, как подобает воину. Но ты испугался ножа, да? Эй, все видели этих трусов? — обернулся он к звенящему лесу. — Все слышали, как я предлагал им честный поединок?

— Мы видели, Даг!

— Я тоже видел. Они нападают только со спины.

— Что нам сделать с ними, Даг? Отрежем яйца?

— Точно! Холостить этих уродов! Чтобы больше не бросались вшестером на одного!

Хлив почувствовал, что вот-вот обделается от страха. На полянку откуда ни возьмись вышли Аки и драчун Длинный Заяц, и Сигурд Северянин, а с ними… с ними были парни из хирда Ивара Вырву Глаз. И никто не собирался помогать близнецам.

— Теперь слушайте меня, — важно сказал Северянин. — У вашего Ивара больше нет хирда. Можете дальше служить ему, но тогда вам конец. Мы будем бить вас везде. Вас обоих. Проваливайте, лягушата!

Близнецы сопели, прижав к языкам топорики, переминались с ноги на ногу, но не двигались с места. Даг кивнул Сигурду.

— Вы можете пойти с нами, — разрешил Сигурд. — Тогда мы разморозим ваши языки. Но вы при всех принесете клятву верности настоящему херсиру. Клятву положено соблюдать, пока вы живете на ферме. В пути все отменяется. Это настоящий хирд, и Даг — настоящий херсир. Не такой, как Ивар. Мы будем сражаться друг за друга, как викинги из Йомса. Все, как братья… Ну что, идете с нами?

Дважды повторять Сигурду не пришлось.

За три дня Ивар Вырву Глаз лишился семерых преданных парней.

Кузнецы едва успели разогреть горн для новой партии руды, как во дворе раздался стук копыт. Свейн Волчья Пасть явился мрачнее самой черной тучи. С ним были четверо верных лютых, Олаву это сразу не понравилось. Обычно, чтобы проскакать пару миль, родной брат Хильды обходился без охраны.

Свейн поступил, как положено родичу и другу. Обнялся с сестрой, принес малую жертву ванам, охраняющим семейный покой, принял угощение и лишь затем, не спеша, отправился на встречу с Олавом. С сестрой он говорить не стал, но Хильда, чуя неладное, направилась за ним в кузницу.

— Сестра, оставь нас.

— Это мой дом. Я буду там, где хочу.

На скулах херсира заиграли желваки. Олав молча ждал, скрестив на груди мощные ручищи. Сверкер ворочал в огне заготовки, трелли раздували меха. Подручные Свейна дипломатично рассматривали косы и плуги во дворе.

— Что случилось, брат мой?

Свейн вздохнул, взял себя в руки. Олав чувствовал, как тому непросто. Человеку, привыкшему повелевать дружиной и ни перед кем не склонявшему голову, трудно давались просительные интонации.