— Давай тиэле-илер-тай, — усмехнулась я. Мьоллен приподнял бровь, и, судя по его лицу, в голове аледа пронеслись те же мысли, что и в моей несколько секунд назад.

— Хорошо, — согласился он. Мы вышли на середину круга, поразив всех своими самоуверенностью и нахальством. Впрочем, оркестр подбодрил нас. Я встала, Мьоллен тенью возник у меня за спиной. Одна мужская рука легла на талию, вторая накрыла ладонью мою руку. По шее пробежало теплое дыхание, и алед шепнул мне на ухо. — Мы рискуем репутацией в глазах этих людей.

— Ну и к призраку ее, — шепнула я в ответ, улыбаясь. — Будь что будет.

Мы закружились в танце среди остальных пар. Хотя нет, сказать, закружились, значит — солгать. Шаг, поворот, разворот… музыка подхватила нас на свои волны, позволив отдаться ей. Мы кружили по залу, не обращая внимания ни на что — ни на вытягивающиеся лица людей, ни на шепоток, лавиной прошедший по толпе, ни на десятки пристальных взглядов, буравящих нас. Краем глаза я все-таки поймала один взгляд и прочла в нем то, чего никак не ожидала. Во взгляде было восхищение.

Резкий прогиб, ощутить прикосновение губ к ключице… выпрямиться, чтобы снова сделать несколько резких движений. Поворот, скольжение, еще один прогиб… легкая улыбка, скользнувшая по лицу…

Тиэле, танец страсти и любви. Обычно танец искренний, но сейчас мы лгали. Лгали себе, лгали другим. И думаю, это было заметно. Танцующий тиэле становится с партнером одним целым. Не физически, разумеется. В наших душах и глазах не было любви, а то тепло, которым они наливались, скорее всего, было наигранным.

Два года назад я и Слэр танцевали искренний тиэле… Настоящий танец любви и страсти, а не это его подобие, которое творили мы с Мьолленом сейчас. Но все равно я была рада. Я люблю этот танец, люблю в нем каждое движение, которое знаю, кажется, до автоматизма.

Краем глаза я заметила вошедшего в залу Орлена. Мужчина вошел и остановился на возвышении, у колонны, внимательно нас разглядывая. Интересно, как мы смотримся со стороны?

Орлен стоял, небрежно прислонившись к колонне, и смотрел на танцующую внизу пару. Нужно было быть безумцами, чтобы решиться станцевать здесь такой откровенный танец. Но танцевали они его… казалось, что по гладкому полу движется одно существо, настолько слаженными и отточенными были движения. А взгляд… Орлену почудилось даже, что они стараются друг друга загипнотизировать. Вот только во взгляде гипнотизера нет даже сотой доли того тепла, с которым эти двое смотрели друг на друга. Интересно, они сами это понимают? Мужчине почему-то казалось, что нет. В таком случае вели бы они себя иначе.

Музыка смолкла, и все вернулось на круги своя. Мы выпрямились, обводя притихший зал взглядом. В помещении царила какая-то противоестественная тишина, даже дыхание людей не было слышно. Кажется, мы все-таки их шокировали, причем шокировали настолько, что ни у кого не нашлось слов для выражения этого чувства.

Я поежилась и чуть пододвинулась к аледу. Да, что-то не нравится мне все это… именно из-за этой мысли я немного не так среагировала на хлопки, идущие со стороны Дуэта. Первой догадкой было то, что они позвали стражу, но я тут же удивилась абсурдности своей мысли. И только чуть позже я поняла, что это были аплодисменты, которыми вскоре взорвалась вся толпа. Они хлопали! Люди искусства хлопали нам, пришлым людям, к которым все испытывали какое-то недоверие.

Я поежилась уже от смущения. Чтобы нам хлопали люди, чьим единственным занятием последние пару тысяч лет было искусство… такого я не могла увидеть даже во сне. Интересно, а что бы эти самые люди сказали, если бы я сейчас закатала правый рукав? Впрочем, мне не настолько интересно, чтобы это проверять.

По лицу Мьоллена скользнула тень улыбки. Музыка заиграла вновь, уже с другим ритмом. Ритмом танца жизни, ларим-илер-тай. Танца без чувственности, любви и страсти.

Мужчина снова протянул мне руку. Надо ли говорить, что отказываться я не стала?

— А у вас часто бывают неприятности?

— Сейчас уже не настолько, — странно, но даже о неприятностях эта женщина вспоминала как о чем-то веселом.

— А раньше?

— А раньше они были почти постоянными моими спутниками.

— Ты знаешь, а мне, пожалуй, очень даже нравится в этом мире, — рассмеялась я, когда мы с Мьолленом вышли из Резиденции. За нашими спинами вовсю гремел прием, на улице еще только начало светать, но нам захотелось подышать чистым воздухом и немного пройтись по улицам волшебного ночного города. Точнее, хотелось этого мне, алед же просто решил, что одному ему на приеме будет скучно, а на мое предложение скрасить какой-нибудь представительницы женского пола из тех, что строили ему глазки, вечер, только махнул рукой и пробурчал что-то невразумительное. Поэтому по ночным улицам мы шагали вместе. Орлен с нами пройтись не захотел, и этому решению вполне поспособствовала высокая черноволосая красотка, повисшая у него на шее.

Мы снова вышли на набережную. Я подошла к перилам, облокотилась на них и взглянула вниз, где плескалась темная вода с отражающимися в ней огнями. Хорошо как…

Внезапно мое внимание привлекло возмущение ментального фона. Очень знакомое возмущение… Надеюсь, правда, что я ошиблась.

Не сказав ни слова, я отделилась от перил и пошла навстречу этому самому возмущению.

— Что произошло? Ты куда? — Мьоллен, кинувшийся за мной, теперь шел со мной рядом.

— Возмущение ментального фона, очень резкое. Надеюсь, что я оказалась не права, но по-моему, здесь кого-то только что убили.

— Не советую туда ходить. Мы чужие в этом мире, человеку все равно уже не помочь, а всю вину взвалят на нас.

— Поздно, мы уже пришли, — проговорила я, подходя к распростертому на мостовой телу. Из-под головы уже натекла солидная лужа крови. Судя по всему, человека никто и не убивал, а он сам выпал из окна. Или кто-то помог ему выпасть…

Как последняя идиотка, я подошла ближе и присела на корточки рядом с трупом. Мьоллен остался напряженно стоять.

— Не советую тебе ничего предпринимать.

Я не отреагировала на эту здравую мысль, а закатала кружевной рукав на правой руке до локтя и провела ладонью над головой человека, вслушиваясь в нахлынувшие ощущения. Все-таки хорошо, что принципы магии Разума и здесь, и в моем мире идентичны.

Кажется, выпал он все-таки сам. Можно продолжать гулять. Я уже поднялась и хотела было идти, но заметила, что кружево на левой руке слегка перепачкалось кровью. Вот призрак, а!

В следующую минуту я выругалась еще хуже: в переулок вошла компания людей. И думаю, что увиденная картина им не понравилась. А увидели они мертвого человека в луже крови и Дитя Смерти с ярко светящейся татуировкой. Аледа они не заметили. Естественно, первым впечатлением было то, что я этого человека и убила, тем более что кружево на моем платье было в крови.

Бежать было некуда, поскольку люди оказались на диво расторопны. Да, только этого еще не хватало…

Схватили меня быстро, даже не став разбираться в том, виновна я или нет. Мьоллен не успел ничего сделать, он был слишком далеко. А раньше мне казалось, что пара метров — не так уж и много. Мьоллен хотел броситься за мной, но я, как смогла, показала ему, что не надо. Уж лучше пусть один будет на свободе, чем двое, но в тюрьме.

А затем полыхнул портал, и меня вместе с остальными выбросило уже в каком-то негостеприимном здании. Скорее всего, в тюрьме. Разбирательство было быстрым — уже одна серебряная татуировка на руке говорила обо всем сразу же, и только за нее эти люди готовы были меня казнить. Из суеверного страха, конечно же.

Вот только казнить меня станут вряд ли. Дуэт не позволит — незачем им разжигать межмировой конфликт из-за какого-то выпавшего из окна человека, к тому же человека (судя по одежде) незнатного. А вот посадить в тюрьму на неопределенный срок вполне могут.