— Так уж и никогда? — зелено-золотые глаза хитро прищурились.

— Никогда, — чересчур твердо ответила я, и уже через пару секунд осознала, что только что солгала. И ведь Мьоллен понял это, понял, я видела. Все-таки иногда разговор заходил на тему моей работы, и я часто жаловалась ему не только на перегрузки и усталость, но и на тяжесть работу в моральном смысле. Это ведь действительно сложно…

Да, иногда я жалею, что родилась Призывающей… иногда… совсем редко…

Круг, очерченный на промерзшей земле. Семь камней, семь рун — по одной на каждую стихию. Я торопливо читала заклинания, чувствуя, что холод медленно заползает под куртку. Я ни разу не видела портрета того, кого мне нужно было вызывать на этот раз. Только знала, что это умершая от болезни дочь лорда Леоша, и что он хочет поговорить с ней. Или она с ним? Неважно.

Взмах руки, и дух появляется в очерченном рунами кругу. В этом же круге стою и я — знаю, чересчур опасно делать это, но я никогда не вызывала За Пределами — в таких случаях существовала большая вероятность выхода из-под контроля. Сейчас я хотя бы как-то контролировала ситуацию. Думать о том, что в случае неудачи я отсюда не выйду никогда, в лучшем случае оставшись запертой между двумя мирами — реальным и Той Стороной, не хотелось.

Я взглянула в центр круга… и страх, захлестнувший волной, прокатился по телу. Вызывать детей всегда страшно и немного жутко. Я всегда не верю тому, что вот это милое чудо, стоящее передо мной — мертвый дух, обреченный на скитания. А чаще всего мне приходится вызывать именно Обреченных — в большинстве случаев они не могут уйти из этого мира, не завершив какое-нибудь дело.

Пятилетняя девочка в розовом платье с рюшками повернула ко мне милое личико, обрамленное льняными локонами, и я еле сдержалась, чтобы не выбежать из круга прямо сейчас, бросившись куда угодно, только прочь. Прочь отсюда.

Я не могу спокойно смотреть на смерть детей. На мертвых детей. На духов детей. Мне всегда кажется, что это неправильно, неестественно, и ненормально — дети не должны умирать, когда еще вся жизнь у них впереди.

Мне было больно смотреть на эту малышку, приветственно улыбнувшуюся своему отцу, на щеках которого блестели слезы. Было больно и оттого, что я, могущественная Заклинательница Духов, по народным сказаниям — сама Дочь Смерти, не могу сейчас сделать ничего.

«Как же я ненавижу свою работу», — подумалось мне тогда.

Усилием воли я отогнала старое воспоминание. В действительности я редко жалею о том, что родилась с Серебряной Душой. Просто иногда находит, и сейчас почему-то нахлынуло…

— Каиса… — в голосе Мьоллена звучал оттенок беспокойства. — С тобой все в порядке?

— Да. Просто задумалась, извини, — оказывается, пока я прокручивала перед глазами воспоминание, мы пришли. Резиденция Дуэта выглядела очень внушительно, и вместе с тем изящно. Здание, покрытое резьбой, словно бы стремилось к небу. Летящие линии барельефа, стремящиеся ввысь арки, стройные белые колонны, оплетенные ярко контрастирующим со светлым камнем плющом. Пожалуй, я бы с радостью согласилась работать здесь, хотя, скорее всего, во время выполнения непосредственных обязанностей Дуэт вряд ли замечает великолепие и красоту здания. Думаю, что во время работы им немного не до того.

— Ну что, пойдем? — весело подмигнул мне Мьоллен, ободряюще тронув за плечо. — Не волнуйся, все получится.

— А кто здесь волнуется? — я состроила непонимающую гримасу и откинула волну волос назад.

Я просто немного нервничала. Распрямив спину, я вскинула голову, и мы начали подниматься по холодным скользким ступенькам.

— Что для вас красота? — ученик полюбовался на игру бликов на клинке.

— Сложный вопрос. Когда как.

— Но в первую очередь?

— Естественное совершенство, — она на несколько мгновений прикрыла глаза, в которых на пару секунд промелькнули отголоски воспоминаний.

Резиденция впечатлила меня и внутри своими интерьерами. Чего только стоила огромная фреска в зале ожидания аудиенции, изображающая художника и музыканта, творящих что-то вместе. Судя по всему, фреска была не нарисована, а представляла собой вплетенные прямо в стену заклинания, по-своему раскрашивающие камень в разные цвета. И вплетено это все было на стадии строительства… да, впечатляет. Странно, что в Долине такой способ не применяется. Этой фреске не грозит ни выцветание, ни осыпание, да и стена с помощью заклинаний оказалась достаточно хорошо укреплена.

От любования захватывающей дух фреской меня отвлек звук шагов, причем сначала я даже не поняла, что это собственно, шаги. Словно звон камней на чистом льду, от удара которых замерзшая вода разбивается на мириады сверкающих на солнце осколков… только через пару секунд я сообразила, что в зале такая акустика и этот звон на самом деле был звуком от каблуков.

Я и Мьоллен обернулись синхронно, и я узрела в высокой стрельчатой арке, покрытой по краю затейливым барельефом, две высокие фигуры, которые неторопливо приближались. Дуэт, мужчина и женщина, два начала, две половинки одного целого, являющего собой высший орган власти. И просто муж и жена. Лириалла и Телерон.

Пока они шли к нам, я смогла внимательно их рассмотреть. Они были вроде бы похожи на людей моего мира, но в то же время и было в них что-то такое, что резко отличало эту пару от всех ранее виденных мною людей. Даже в Длаире, об Аллотаре и говорить нечего.

Женщина, на вид лет тридцати, была высокой, чуть худощавого, но на диво гармоничного телосложения, что только подчеркивало расшитое тонким затейливым узором платье из легчайшей ткани, трепетавшей от малейшего дуновения ветра. А когда она шла, ткань колыхалась, обрисовывая контуры фигуры и оставляя за женщиной дымчатый шлейф. Волосы необычного цвета различных оттенков золота, слегка прижатые тонкой серебряной нитью с кристаллом, падающим на высокий лоб, развевал доносившийся из распахнутых окон ветер, длинные серьги в ушах еле слышно позвякивали. Но самое яркое, на что внимание при взгляде на нее обращалось в первую очередь — это глаза. Необычные, глубокие, наполненные пониманием и светом далеких холодных звезд.

В тонких изящных руках женщина держала скрипку, и ничего другого в них быть не могло. Она не была создана для какого-то другого инструмента, но на задворках сознания вдруг шевельнулась мысль насчет того, что женщина должна принадлежать к Дому Художников. Ах да, Орлен обмолвился как-то о странности нынешнего Дуэта…

Мужчина, идущий рядом с ней и без труда поспевающий за летящим шагом, который разбивал тишину зала на сверкающие осколки, был под стать своей спутнице. Светлая одежда, так же колыхающаяся при движении, скрепленные на уровне лопаток волосы… но шел он более уверенно, монументально… более по-мужски. И опять — глаза с плещущимся в них звездным светом. Раньше я думала, что такой встречается только у некоторых эльфов, и только сейчас поняла, как ошибалась. Эти двое были именно людьми, без примеси какой-то другой крови. И они были созданы друг для друга. Действительно, Дуэт.

Пока я думала, люди подошли к нам, и я чуть склонила голову в приветствии. Как торопливо объяснили мне Мьоллен и Орлен, этикет здесь остался практически там же, поэтому поклон был идеально выверенным. Ни чуть ниже, ни чуть выше.

Не склонять голову совсем — оскорбить правителя, не признавая его формального и незначительного, но решающего все превосходства. Склонить голову ниже, чем положено — оскорбить текущую в жилах чистейшую кровь рода, ревностно оберегаемую на протяжении двадцати поколений. Сомневаюсь, правда, что за все двадцать поколений ни у одного князя иль-Лаомиллен не было внебрачных детей. С другой стороны, официальный союз с неравными пока еще никто не заключал, а значит, за чистоту крови можно было не беспокоиться.