Я с сомнением поглядела на него, подошла к столу, взяла тетрадку. Судя по надписи, она принадлежала Завьяловой Нине, ученице 10 «г» класса.

— Вроде все укладывается, ты прав. Но она школьница! Кто же ей даст замуж выйти?

— Не будь занудой, — хмыкнул он. — Типа не знаешь, как у нас теперь это делается.

— Мда, мы такими не были, — покачала я головой. — Но все равно — жить вместе это одно. А вот официально замуж выйти в шестнадцать лет с бухты-барахты все равно не получится. Согласен?

— Тут не поспоришь, — кивнул он, а я снова принялась рыться в платяном шкафу. Действовала я прямолинейно — проверив карманы, я швыряла вещь за спину. Потом уберу, некогда мне все по полочкам раскладывать. Форс-мажор у меня. Проверив шкаф, перешла к книжным полкам. Я перетряхивала все книжки, швыряя их после этого в общую кучу. Нашла сто рублей и записанный на листочке в клеточку заговор на любовь.

Итак, налицо то, что девушка Женьку привораживала. И у нее не получилось. И что это нам дает?

Скрипнула дверь — Ольга Павловна снова подкралась в своей обычной манере. Я обернулась, удивляясь тому, что она как обычно не визжит, посмотрела на нее и виновато вздохнула. Дамочка, с пучками ваты из ушей, молча смотрела округлившимися глазами на бедлам, что я устроила в Нинкиной комнате. Вываленные из шкафа вещи, раскиданные фотографии. И рада бы хозяйка была сказать мне пару ласковых, но гнев душил ее, и потому она только молча трясла рукой в направлении колготок, что висели на люстре.

— Это что? — наконец прохрипела она.

— Колготки, — с готовностью ответила я.

— Вон!!!

— Что, простите?

— Вон!!! Вон из моего дома!!! — Дама покраснела как помидор, от гнева ее просто трясло.

Цепкой рукой ухватив за рукав, она выволокла меня из квартиры, толкнула на пороге в спину, и в подъезд я вылетела кубарем. Вслед полетела куртка и сапожки, хозяйку нисколько не смутило, что я упала, она даже не попыталась сбавить тон.

— Я сейчас в твое агентство позвоню, уж они тебе покажут, где раки зимуют! — кричала она. — И не надейся, что тебе за этот бардак будет заплачено!

— Но я же в кухне все прибрала! — изумленно сказала я, пытаясь подняться. — И в этой комнате бы все блестело.

— Это в кухне-то блестит?!! Я сейчас зашла — грязищи по колено!

— И вителло тоннато ваше приготовила!

— Это пересушенное в духовке мясо ты называешь вителло тоннато? Прочь!

Сзади послышалось бряканье замков, и из квартиры напротив показалась дородная тетка в коротком халатике.

— Ольга, ты чего буянишь? — с интересом спросила она.

— Из «Виктории» уборщицу косорукую прислали! — бушевала дамочка. — Да что б я еще раз туда обратилась!

— А что Нинка, больше не батрачит на тебя разве? — хмыкнула баба.

— Дети обязаны помогать по дому! — кудряшки Ольги Павловны гневно затряслись.

— То-то Нинка у тебя света белого не видела, вечно с тряпкой да половником бегала, — лениво почесала необъятное пузо соседка. — Другие на танцульки, а Нинка ковер выбивает во дворе.

— Ты за своей вертихвосткой смотри, а за своей дочерью я сама погляжу!

Дверь с грохотом захлопнулась. Со стен посыпалась штукатурка.

Я встала, посмотрела на грязные ладошки, которыми я пыталась затормозить при падении. Из ссадин сочилась кровь. Кряхтя, принялась обуваться.

— Иди ко мне, хоть руки вымой, а то занесешь еще заразу, — доброжелательно сказала соседка.

— Спасибо, — смущенно улыбнулась я ей.

Пока я мыла руки, тетка стояла в дверях и с интересом наблюдала.

— За что хоть она так обозлилась?

— А кто ее знает? — обиженно сказала я. — Вроде кухню я убрала на совесть, в каждую щелку залезла, каждое пятнышко оттерла, и обед приготовила неплохой, а она разоралась — мол, все плохо.

— Не переживай, ты тут не при чем, — хмыкнула тетка. — Олька — она ужас какая вздорная. Дочку родную и ту замордовала. Девка у нее умница, тихая, скромная, работящая. Как не зайду — все блестит да сверкает, обеды да ужины она им из трех блюд всегда готовит, а Олька знай ее шпыняет.

— А что, сбежала дочка-то поди от такой жизни? — как бы невзначай спросила я.

— С чего ты так решила? — теткины глазки тут же вспыхнули от любопытства.

— В комнате ее пыльно, явно там уже с неделю никто не живет.

Тетка явственно задумалась.

— А ведь и правда, давненько я ее не вижу, — наконец призналась она и без перехода завопила: — Ленка!

— Чего орешь? — донесся недовольный девичий голосок из глубины квартиры.

— Ты с матерью так не разговаривай! — строго прикрикнула тетка. — Скажи-ка, Нинка Завьялова в школу ходит?

— Чего? Не слышу!

— Завьялова в школу ходит? — повысила голос женщина.

— Не ори, говорят же тебе! Неделю уж как нет!

— А чего это она пропускает?

— Мать позвонила классной и сказала, что Нинка простыла!

— Да ее дома вон даже нет, какое «простыла»!

— Ну мое дело маленькое, — проорала Ленка из дальней комнаты, — не сдавать же мне ее.

Я потрясла головой, пытаясь избавиться от звона в ушах. Очень уж мать с дочкой были громкоголосы.

— Наверно, Нинка на новую квартиру уехала, — словно невзначай бросила я.

— Какую такую новую квартиру? — насторожилась тетенька.

— Ну как? — хлопнула я ресницами. — Это-то ведь продают, вот и сделали заказ в «Викторию», чтобы упаковать вещи да глянец на квартиру навести.

— Вот тебе раз! — всплеснула она руками. — А чего же Олька мне ничего не сказала? Я же делилась с ней не раз мыслями, что хорошо бы в нашем доме квартиру прикупить. Ленка уж вырастет скоро, отселять ее надо будет, так славно было бы если бы рядом квартира нашлась! И отдельно, и при матери!

Из глубины квартиры послышалось громкое фырканье. Ленка с таким соседством явно была не согласна.

— Пойду-ка я поговорю с Олькой, — деловито заключила тетка, сунула ноги в тапки и пошла из квартиры.

Требовательно нажав на дверной звонок Нинкиной квартиры, она вдобавок еще и постучала ногой, а я тем временем спустилась на пролет ниже, и там у окна обнаружила скучающего Женьку.

Ольга Павловна открыла мгновенно, будто кого ждала.

— Здравствуй, Оленька, — сердечно поздоровалась соседка, — зайти к тебе можно?

— Занята я.

— Да я по делу, много времени не займу, а тебе самой выгодно будет.

— Ну, заходи, — неохотно пригласила ее Оленька.

Дверь захлопнулась, а я посмотрела на Женьку.

— После того, как мадам тебя вышвырнула, она позвонила по телефону, — доложил он.

— В «Викторию»?

— Судя по всему — матери. Ругалась на тебя ужасно. Мол, косой только своей мести перед кавалерами и умеет.

Я нервно смахнула кончиком пресловутой косы пылинки с обтянутых джинсой колен и спросила:

— И это все?

— Инициатор переезда — именно мать. Ольга Павловна ей говорила, что переезжать ей очень не хочется, спрашивала, насколько это необходимо. Мать по телефону говорить не стала, сказала, что сейчас приедет.

— Про Нинку не говорили?

— Ни слова.

— Ладно, пошли отсюда, — вздохнула я.

Дома я достала из холодильника копченую курицу, уселась с ней на диване и принялась думать.

— Нечисто в Нинкиной квартире, ох нечисто, — изрекла я спустя пять минут.

— Подозрительно, — согласился Женька. — Особенно переезд.

— Спонтанный! — подняла я руку с куриным крылышком. — Судя по всему — он был неожиданный даже для хозяйки, не говоря уж о соседях.

— И Нинка отсутствует, — протянул он. — В школу не ходит и подруга ее не знает, где она.

— Подслушивал, что ли? — хмыкнула я. — Ты же вроде в подъезде был.

— Да Ленка с мамашей так орут, что и подслушивать не надо!

— Точно, — согласилась я.

— И кстати, эта Ленка — лучшая Нинкина подружка. Так что если даже она не знает ничего про ее — то и правда дело нечисто.

В задумчивости я сгрызла куриное крылышко и спросила:

— Жень, а ты заметил, что в квартире сняты все зеркала со стен? Даже в ванной только гвоздик торчит — и все.