— Алекс? — настороженно спросила я, вглядываясь в его глаза. Нормальные такие глаза, цвета расправленного шоколада. И никакого пепла.

— Да, теперь я, — слегка растерянно отозвался он.

— Вы что, места другого не могли найти? — напустилась на нас пожилая медсестра с усиками над верхней губой.

— Любовь нечаянно нагрянет, блин! — любезно объяснила я, потирая шею и глядя на Алекса. — Вы уж простите нас, не со зла.

— Выйдите, — коротко рявкнула она, указав на дверь.

Мы не преминули воспользоваться ее советом. Внизу, в больничном холле, села на подоконник и нервно спросила:

— Это что было?

Он посмотрел на меня и раздельно сказал:

— Без понятия.

— Опиши, что произошло в твоей медитации.

— А смысл? Ты же все равно в этом не разбираешься.

— Да перестань ты препираться! — закричала я. — Я вообще-то тебя спасла, если до тебя не дошло!

— Не ори на меня, — холодно сказал он и пошел к выходу.

Я мгновенно соскочила с подоконника, догнала его и просительно заныла:

— Алекс, ну как ты не поймешь, тут же вопрос жизни и смерти для Женьки.

— Дура, он уже умер.

Я остановилась, нахмурилась и внимательно посмотрела на него:

— Что ты сказал?

— Он умер, Магдалина. Ему не помочь.

— Не может быть, — покачала я головой. — Нет. Нет, Алекс, ты ошибаешься! Все же нормально — дух в отличной форме, тело тоже. Все работает. Надо только их соединить.

— Магдалина, нет около его тела духа, а значит — все кончено. Пойми это. Я искал его тщательно, но нашел только…, — он запнулся, не зная как это назвать.

— Это был мертвый, — с отсутствующим видом сказала я. — То, что выкинуло твою душу и заменило собой.

— Откуда знаешь?

— По ауре твоей увидела.

— А ты кто вообще такая?

— Ведьма, — я холодно посмотрела на него. — Профессиональная.

— Смеяться можно?

— Лучше скажи другое. Мертвый тот — это часом не Женька? Он же умер, как ты говоришь.

— Чушь, — скептически скривился он. — Если бы около тела в астрале был и родной дух — их бы как магнитом притянуло, и проблемы бы не было.

— Значит, какой-то другой мертвый?

— Тебе виднее. Ты же у нас ведьма.

— Слушай, смени свой издевательский тон, а?

— Магдалина, ты втянула меня в какую-то непонятную историю. Какая-то дрянь была в моем теле. И теперь ты хочешь, чтобы я был максимально серьезен? — насмешливо спросил он. — Я же тогда просто шизанусь. Стану таким же придурком как ты.

— Настоящие мужчины не бросают девушек в беде, — с обидой сказала я. — К тому же Женька еще и твой друг. Мог бы и помочь.

Он усмехнулся, достал листок бумаги, накарябал там цифры и подал мне:

— Мой телефон. Если что — звони.

— А ты куда сейчас? — как-то тоскливо спросила я.

— В кино.

— Так ведь поздно.

— Для ведьмы ты удивительно занудлива…

— Ты как со мной разговариваешь!

— … но целуешься классно, — закончил он фразу, наклонился и чмокнул в щечку. — Пока, Магдалина. Звони. Но не слишком часто.

А в ладонь мне лег крестик на старой вытертой веревке.

Я молча смотрела, как он развернулся, как со стуком закрылась за ним выкрашенная голубой краской больничная дверь и поняла одну вещь: я его ненавижу.

Женька вышел у меня из-за спины, сел на подоконник и безмятежно посмотрел на меня:

— Я все слышал.

— Твой друг — хам, — отрешенно сказала я. — Хам и грубиян.

— Магдалина, ты просто его не понимаешь, — спокойно ответил он. — Послушай одну историю. Любой странствующий монах мог остановиться в дзенском храме при условии, что он будет победителем тех, кто живет в этом храме. Если же он будет побежден, ему придется уйти. В одном храме на севере Японии жили два брата монаха. Старший брат учился, а младший был дурачком, да и к тому же еще и одноглазый. Однажды к ним зашел странствующий монах и попросился переночевать, предложив, в соответствии с обычаем, побеседовать о возвышенном учении. Старший брат, уставший от занятий за день, велел младшему выступить вместо себя. «Пойди и потребуй разговора в молчании», — научил он его. Итак, младший брат и странник пошли к святыне и сели. Вскоре странник поднялся, подошел к старшему брату и сказал: «Твой младший брат удивительный парень. Он победил меня». «Перескажи мне диалог», — попросил старший брат. «Сначала, — сказал странник, — я поднял один палец, символизируя просветленного Будду. Тогда твой брат поднял два пальца, символизируя Будду и его учение. Я поднял три пальца, символизируя Будду, его учение и его последователей, живущих гармонической жизнью. Тогда твой брат потряс сжатым кулаком у меня перед лицом, указывая, что все три произошли из одной реализации. Таким образом он победил, и я не имею права оставаться здесь».

— Слушай, к чему ты мне это рассказываешь? — устало сказала я.

— Ты послушай дальше, — мягко улыбнулся он. — Странник ушел, и тут вбежал младший брат. «Где этот парень?»— спросил он. «Я понял от него, что ты победил в споре». «Ничего я не победил. Я хочу поколотить его». «Расскажи мне, о чем вы спорили», — попросил старший брат. «Ну, минуту он смотрел на меня, потом поднял один палец, оскорбляя меня намеком на то, что у меня один глаз. Так как он странник, то я подумал, что мне надо быть повежливее с ним. Поэтому я поднял два пальца, поздравляя его с тем, что у него два глаза. Тогда этот грубиян и негодяй поднял три пальца, намекая на то, что на нас двоих у нас только три глаза. Тогда я взбесился и стал колотить его, а он убежал. На этом все кончилось». Понимаешь, Магдалина? Люди часто домысливают друг за друга. Тау вовсе не мерзавец, просто ты его не захотела понять с его точки зрения.

— Расскажи теперь эту историю ему, — сухо посоветовала я и поехала домой.

Я всегда знала, что сильная. Нет, я не остановлю на скаку лошадь, но всегда с честью выдержу любую ситуацию. Буду в душе плакать и истерить, но окружающие об этом не узнают. Меня все считают оптимисткой.

Зря.

Дэн давно уснул, а я вслушивалась в его ровное дыхание и старалась думать о том, что на улице похолодало, что скоро, наверно, выпадет снег. Только б не думать о том, что упорно лезло в голову.

За любимого я больше не беспокоилась. Заговоренный Лорой крестик висел на его шее, одежда и обувь были утыканы охранками, словно ежик иголками. С ним все будет хорошо. А со мной?

Не выдержав, я все-таки встала. Стараясь не шуметь, накинула халат, взяла ноутбук и пошла в ванную. И там, сидя на корзине для белья, я подсоединилась к интернету, открыла яндекс и пальцы на миг зависли над клавиатурой.

Как там того врача-то звали?

В памяти всплыл Женькин голос:

«Однажды молодой врач из Токио по имени Кусуда встретил своего школьного друга, который учился Дзен. Кусуда спросил его, что такое Дзен. „Я не могу сказать тебе, что это, — сказал друг. — Но одно я знаю точно. Если ты понимаешь Дзен, ты не должен бояться…“».

Он не договорил тогда этой фразы. Прервался, а потом отделался легкомысленной отговоркой.

И я впечатала в поисковик: Кусуда, дзен.

Минут десять я просеивала немыслимое количество выпавших линков, но потом нашла эту притчу.

Прочитала ее, помотала головой, нахмурилась, и еще раз перечитала.

«Этого не может быть…», — ошарашено сказала я себе.

«Если ты понимаешь Дзен, ты не должен бояться смерти», — вот что ответили Кусуде.

Захлопнув крышку ноутбука, я решительно встала и пошла искать Женьку.

Он как обычно сидел на кухне и смотрел японские мультики. Щелкнув пультом, я выключила телевизор, и обвиняюще уставилась на него:

— Сидишь?

— Сижу, — согласился он, слегка недоуменно глядя на меня.

— Значит, мы понимаем Дзен, ага?

— Ну не знаю как ты, а я — да, понимаю.

— Помнишь ты историю про врача Кусуду, которую ты мне не так давно рассказал?!

— И что?