- Всё просто, когда знаешь, - подытожил Хосе. - А бывают такие вещи, которые никто до сих пор не смог изучить и объяснить?

- Сколько угодно. Ты слышал, например, о светящихся "колёсах"?

- Боцман Мигель однажды рассказывал.

- Ага, он же сам их видел, - кивнула Галка. - Нам довелось наблюдать такую штуку по пути из Картахены. Огромные, миля в поперечнике, светящиеся "колёса" в воде, с изогнутыми "спицами" и без ободков. Парни снова ко мне - что это такое? А я… Ну, не лепить же прямо в лоб: понятия не имею. Изобразила радостное лицо, сказала, что читала про такое - а это, кстати, правда - и светящиеся "колёса" в море очень хорошая примета, если вертятся посолонь. Вот если против солнца, тогда плохо… Парни даже обрадовались - колёса и правда медленно посолонь крутились. А я стояла и думала: что же там могло так светиться? Морская живность таким странным строем обычно не ходит… Загадка. Может, лет через триста-четыреста кто-то и даст на неё ответ.

- Вот интересно было бы посмотреть, что будет лет через триста, - Хосе вдруг сменил тему разговора и заговорил уже с мечтательными нотками. - Может, люди тогда даже летать научатся.

- Обязательно научатся, - совершенно серьёзно проговорила Галка. - Может, и не через триста лет, а гораздо раньше. Только для этого учиться надо. Всем.

- Учиться и зубрить - разные вещи, - хмыкнул Хосе. - Вот возьму и на следующем уроке учителю так и скажу. Кой чёрт я должен заучивать наизусть большую таблицу, если нужно всего лишь запомнить одну формулу или просто представить в уме прямоугольник?

- Кому-то проще заучить таблицу, чем представлять себе прямоугольники с квадратами, - возразила мадам капитан. - Видишь ли, не все способны думать, как ты - образами. Мне довелось лично знать людей, которым это просто не дано, они мыслят словами и цифрами.

- Тогда почему учитель пытается переделать меня по своей мерке, если я думаю не так, как он?

- Это сложный вопрос, братец, и коротко на него не ответишь.

- Так времени ещё сколько!

- У кого? - невесело усмехнулась Галка, окинув тоскливым взглядом кучу бумаг на столе. - Тебе уроки учить надо, а мне - нырять с головой в этот канцелярский омут. Но после ужина мы с Джеймсом будем рады с тобой поболтать о том, о сём…

Из дневника Джеймса Эшби.

Я понимаю, почему Эли взялась обучать Хосе. Думаю, он будет не единственным, кого она начнёт готовить себе на смену, это нормально. Но зачем она делает его циником? Одно дело - не забывать, в каком мире нам довелось жить, и совершенно другое, когда парень вдруг начинает заговаривать о неприятной, но насущной необходимости лжи во благо и жертвы во имя высоких целей. Он смотрит на Эли и пытается стать похожим на неё. Он хочет быть политиком, несмотря на прямо озвученные моей милой нелестные характеристики как своей персоны, так и персон некоторых государей. Ложь во спасение… Как, солгав во спасение, удержаться от соблазна лгать и дальше, когда опасность уже миновала? Здесь нужно обладать мудростью всех прошедших поколений, а этого не дано ни одному человеку. А жертва? Где грань, за которой необходимость жертвы превращается в постоянную необходимость убивать?… Нет, я не пытаюсь рядиться в белые ризы и цеплять на спину картонные крылья. Я боевой офицер, мне доводилось отнимать жизнь врага. Однако я не считаю, что путь в достойное будущее может быть оплачен такой ценой. Если Эли пойдёт по этой дорожке, она ничем не будет отличаться от нелюдей, которые провели над ней и ещё двумя с лишним десятками человек из её эпохи жестокий эксперимент на выживание.

В тиши кабинетов не слышны ни пушечные залпы, ни крики убиваемых, ни звуки кровавого пира победителей. Эли ещё помнит об этом, но, боюсь, недалёк тот день, когда память может ей изменить. Смогу ли я тогда любить это живое воплощение raison d'etat[Государственных интересов (фр.)]?

Я обязан поговорить с ней на эту тему. Именно сейчас, иначе я рискую упустить момент и потерять любимую женщину.

Участие маркизы де Монтеспан в чёрных мессах аббата Гибура действительно не доказано. Показания дочери Ла Вуазен с равным успехом могли быть как правдой, так и попыткой спасти мать связью с высокопоставленной персоной.

Френсис Стюарт вскоре после этого случая стала любовницей Карла, но веса при дворе практически не имела, ибо, по отзывам современников, была глупа.

Такой инцидент действительно имел место.

Современное название - Уолфиш-бей.

На Берегу Скелетов и сейчас можно найти остовы разбившихся там кораблей. Многие из них уже находятся в нескольких километрах от воды.

Дева Гваделупская была символом борьбы Мексики за независимость в 19 веке, но и раньше (с 16 века) мексиканцы почитали её своей небесной покровительницей.

Один из афоризмов Козьмы Пруткова.

К сожалению, подобный бред можно встретить в современных украинских учебниках истории. Одно только упоминание о "140000-летней истории украинской нации" чего стоит.

Подобные миражи иногда наблюдались и над европейскими городами - в "воздушных зеркалах" отражались события, происходившие иной раз за сотню километров от наблюдателей.

Природа этого странного явления до сих пор не разгадана.

"И зачем я напросился на эту дипмиссию?"

Влад и в самом деле до сих пор не мог понять, кой чёрт потянул его за язык. Ну, ладно - Жан Гасконец занят по горло. А Дуарте? Неужели для визита в Гавану было так уж необходимо посылать сразу два фрегата - "Вермандуа" и "Бесстрашный"? Этот Фуэнтес и так мрачнеет при любом упоминании о военной силе Сен-Доменга. А при виде модернизированной "Гардарики", помнится, вообще позеленел. То ли от досады, то ли от зависти. А тут и впрямь было чему позавидовать. Незадолго до празднования трёхлетия независимости Сен-Доменга флагман был отремонтирован. Не так капитально, как перед средиземноморским походом, но днище и форштевень обшили медными листами. Удовольствие недешёвое, да и корабль утяжелили на пару-тройку тонн, зато "Гардарика", избавленная от быстрого обрастания днища, теперь давала при хорошем ветре не меньше четырнадцати узлов. Для такого тяжеловеса, как перестроенный военный галеон - скорость просто космическая. Когда Фуэнтесу сообщили сию новость, он даже не знал, что сказать. Так и отбыл на Кубу - раздосадованный и раздраконенный. Если уж кто и смог бы с ним теперь управиться, то только Жан. Дон Иниго, кажется, всерьёз его побаивается.

Что ж, раз напросился - давай, капитан Вальдемар, действуй.

"Бесстрашный" тоже недавно побывал на верфи. И тоже мог похвастаться покрытым медью днищем. Влад сейчас думал не об этом. И даже не о необходимости наблюдать кислую физиономию сеньора Фуэнтеса. Если миссия в Гаване затянется, он ещё не скоро увидит жену и детей. Исабель ничем этого не показывала, но ей не очень-то нравились частые и долгие отлучки мужа. Не нужно было быть экстрасенсом, чтобы это почувствовать. Когда любимая женщина, узнав об очередной "командировке", начинает втихомолку вздыхать, прятать за улыбкой печаль и самолично, не доверяя слугам, складывать в походный сундучок его запасные рубашки, это говорит красноречивее всяких слов. Конечно, Исабель никогда не станет его упрекать. Не то воспитание, не тот характер. Однако вот этот мягкий молчаливый протест ранил душу сильнее, чем скандал с ругательствами и разбитой посудой. Временами Влад начинал чувствовать себя последней свиньёй. И всё же… Жизнь здесь не сахар. Если он полностью посвятит себя семье - несбыточная мечта всех последних лет - им попросту не на что будет жить. Он боевой офицер, капитан. Он обязан ходить в рейды, патрулировать побережье, сопровождать конвои купеческих судов - не ради себя, ради безопасности тех, кого любил в этом мире.