Девушку охватило ощущение нереальности происходящего. «Это сон», — сказала она себе. Каллиопа не может быть здесь, тем более в компании мужчин. Убийцы не стали бы нападать на ферму Гектора, так близко от города. «Я проснусь, — подумала она, — и окажусь на кушетке. Это просто сон!»

Но когда она зашевелилась, ее бедро пронзила боль. Андромаха посмотрела вниз на кровь на своем разрезанном белом хитоне. Рука Каллиопы коснулась ее руки.

— Я пришла за тобой, — сказала девушка. — Не отсылай меня прочь! Пожалуйста, не отсылай меня!

— Никогда! — воскликнула Андромаха. — Никогда! Каллиопа снова попыталась встать. Высокий воин нежно помог ей сесть.

— Положи голову на мое плечо, Пирия, — попросил он дрожащим голосом.

— Я ранена? — спросила она его.

— Да, ты ранена, милая девочка.

Рука Каллиопы поднялась, и пальцы нашли стрелу. Ее глаза наполнились страхом, затем она улыбнулась и вздохнула.

— Он убил меня, да? Скажи мне правду, Каллиадес! Андромаха увидела, как молодой воин склонил голову.

— Я обещал позаботиться о тебе, — сказал он. — И подвел тебя.

— Не говори так! Ты не подвел меня, Каллиадес. Ни разу. Ты вернул меня к жизни. Ты и Банокл. Ваша дружба излечила меня.

Она перевела свой взгляд на Андромаху, которая наклонилась ближе и поцеловала ее.

— Это Мелита, — добавила Каллиопа слабеющим голосом. — Она рассказала мне, что враги придут за тобой. Я… должна была… быть здесь.

— И ты была, — прошептала Андромаха.

Каллиопа замолчала. Огромный светловолосый воин наклонился ближе, и девушка увидела слезы в его глазах.

— Вы все такие печальные, — вздохнула Каллиопа. — Я не чувствую печали. Все люди… которых я люблю… со мной.

Она взглянула на яркую луну над головой.

— И там… Артемида. Затем она замолчала.

Андромаха посмотрела на бледное, спокойное лицо подруги и снова услышала слова Эклида. Его видение было правдиво, но неправильно истолковано. Он увидел Геликаона с одной сандалией и Гектора, который поднимался с земли, покрытый навозом свиней.

Но он также увидел фигуру, приходящую к ней в лунном свете с кровью и болью. И, разглядев короткие волосы, принял ее за молодого мужчину. Андромаха подняла руку Каллиопы и поцеловала ее пальцы.

— Ты — моя луна, — прошептала она, и слезы наполнили ее глаза. — Останься со мной, Каллиопа. Пожалуйста!

Банокл положил руку ей на плечо.

— Она ушла, госпожа. Храбрая девочка ушла.

На песчаном побережье под высокими серыми скалами Итаки было тихо, только кричали чайки. Деревянные хижины, в которых жили рыбаки со своими семьями, словно вымерли под подернутым дымкой полуденным солнцем.

Старая галера «Пенелопа» с высоко поднятым корпусом лежала на песке. Корабль был всеми покинут и забыт, его сверкающая обшивка облезала под палящим солнцем, доски рассохлись и покоробились.

С тенистого балкона своего дворца царица Итаки печально смотрела на корабль, названный в ее честь. Уже три долгих года судно лежало здесь, забытое Одиссеем, который предпочел ей военную галеру «Кровавый ястреб». Хотя «Пенелопа» и была идеальным торговым судном, все же это был не боевой корабль. Год еще она продолжала плавать под началом торговца с Итаки, но кровавая война на Зеленом море сделала морскую торговлю очень опасной, и галеру покинули, отдав предпочтение более маленьким и быстроходным судам, которые плавали в треугольнике между Итакой, Кефалленией и материком или на северо-запад, в далекое поселение Семи холмов.

Пенелопа закуталась в голубой плащ и посмотрела на море. Оно сегодня выглядело таким спокойным, но там, за горизонтом, умирали в отчаянии люди, шли ко дну их корабли и горели деревни. Во всех странах, расположенных вокруг Зеленого моря, жены и матери оплакивали погибших, враги накалывали на свои копья их мечты. С каждой новой вылазкой сеялось семя ненависти, которое прорастало в сердцах тех, кому удалось выжить; мальчики скоро превратятся в мужчин и будут жаждать мести.

Но, даже понимая все зло войны, она поддерживала Одиссея.

— Ты не мог поступить иначе, муж мой, — сказала она, когда он вернулся к ней три года назад все еще в ярости из-за нанесенного ему в Трое оскорбления, — потому что такое неуважение прощать нельзя.

Глубоко в сердце ей бы очень этого хотелось. Если бы цари западных земель были разумными людьми, ясно мыслящими и дальновидными, таких войн не случалось бы. Но разумные люди редко восходят на трон, а если такое и случается, то жизнь их длится недолго. Цари, достигшие успеха, были жестокими и грубыми, людьми крови и смерти, воинами, которые ни во что не верили, кроме силы копья и меча. Пенелопа вздохнула. Муж, которого она любила, пытался быть разумным человеком. Но за внешней любезностью всегда скрывался воинственный царь.

Он провел первую зиму с ней, лелея свою злость долгими ночами, а затем весной отправился с походом в земли своих новых врагов. Имя «Кровавый ястреб» теперь внушало страх на побережье Фракии, до самых дальних островов Восточного материка и до Ликии на юге. Последний раз она видела своего царя в начале года. Вынужденный провести зиму на Кипре, пока ремонтировался его поврежденный корабль, Одиссей поспешил обратно в Итаку, чтобы побыть немного с ней. Пенелопа разгладила подол своего хитона, вспоминая несколько дней и ночей, которые они провели вместе.

Ее печаль росла с каждым проходящим временем года, потому что каждый раз, как он возвращался к ней, казалось, Одиссей путешествовал во времени. Сначала он вступил в войну с некоторым сожалением, движимый гневом и гордостью. Но теперь она знала, что ее царь наслаждался забытыми ощущениями молодости. Одиссей, грубовато-простодушный, гениальный торговец, который медленно старился, исчез, его заменил Одиссей-грабитель, холодный и расчетливый стратег, мыслитель. У нее щемило сердце при воспоминании о том, каким он был.

Прикрыв глаза рукой, Пенелопа увидела какое-то движение на горизонте, там показался ряд кораблей. Они направлялись прямо к острову. На секунду ее сердце наполнила радость. Может, это Одиссей? Но надежда длилась всего несколько секунд. Совсем недавно она слышала, что «Кровавого ястреба» видели направляющимся на север из микенского поселения на Косе.

Теперь царица смогла разглядеть, что это был большой флот, и один огромный корабль рассекал волны впереди остальных.

Это «Ксантос»! Не было другого военного корабля такого размера.

Она услышала топот бегущих ног и, повернувшись, увидела Биаса. Старый воин стоял с мечом в левой руке. Круглый деревянный щит был неловко прицелен к обрубку его правой руки.

— Госпожа! Это «Ксантос»! Мы должны укрыться в крепости на холме.

Позади него из хижин показались рыбаки и небольшой военный отряд Итаки, многие воины которого были еще мальчиками или стариками. Испуганные, они бросились вниз на берег с мрачными лицами. Одиссей оставил отряд из двухсот человек, чтобы охранять крепость и царицу. Пенелопа осмотрела флот. Она насчитала тридцать один корабль. Примерно две тысячи воинов.

Она повернулась к Биасу, повысив голос, чтобы могли слышать и другие, и сказала:

— Я — царица Итаки, жена великого Одиссея. Я не буду прятаться, словно испуганная крестьянка.

«Ксантос» направлялся к побережью очень быстро, его нос разрезал волны со скоростью бегущей лошади. Пенелопа могла расслышать громкое пение гребцов и ясно разглядеть бородатое лицо моряка, который стоял на носу.

«Держись!» — раздался громкий приказ с корабля, и пение внезапно прекратилось, а весла были подняты. На минуту показалось, что «Ксантос» навис над берегом, затем он врезался килем в песок, разбросав гравий в разные стороны.

Когда огромная галера накренилась и с ее обшивки полилась вода, царица повернулась к своему маленькому отряду.