Поэтому не исключено, что мусульманские церковные обычаи в то время могли существенно отличаться от современных и приближаться, например, к православным. Напомним, в частности, хорошо известный факт, что мусульманство образовалось из несторианского течения внутри Православной церкви. Вообще, история Мусульманской церкви совсем не проста, но мы не можем пока сказать ничего определенного по этому поводу, так как обстоятельного исследования арабских источников мы пока не проводили.

Во всяком случае, приведенные ниже цитаты показывают, что верно хотя бы одно из двух:

1) Тамерлан не был мусульманином;

2) мусульманские обычаи во времена Тамерлана сильно отличались от современных и больше напоминали обычаи европейских народов.

Вот, например, что писал современник Тамерлана Фома Мецопский в своей книге «История Тимур-Ланка и его преемников» (пер. с древнеармянск. Баку, 1957). Конечно, мы имеем сегодня лишь редакцию XVI–XVII веков этой книги. Цитируем по перепечатке в [67]:

«Некий муж, по имени Тимур-Ланка веры и толка предтечи антихриста Махмета, появился на востоке в городе Самарканде» ([67], стр.357).

«Последовал приказ этого тирана (Тимура) взять в плен всех женщин и детей, а остальных, как верующих христиан, так и неверующих, сбросить с крепостной стены… Мугри, поднявшись на минарет в городе Беркри, пронзительным голосом стал кричать: „Салат амат“… Подумав, поганый Тимур спросил: „Что это за крик?“. Приближенные ответили ему: „Настал день судилища и Исе (т. е. Христос) воскреснет“… тотчас же Тимур приказал прекратить сбрасывание людей со стены и освободить остальных» ([67], стр.364)

«Он (Тимур) пошел в город Дамаск… и был уже близок к окрестностям Иерусалима… И пришли жены мусульманских учителей… и говорят ему: „Ты являешься падишахом этой страны, и по воле бога пришел спросить с тех, которые отвергли божие приказание… в этом городе все злодеи и мужеложники, особенно же лживы муллы… вызови наших начальников и мы в присутствии их подтвердим все…“ И последовало его приказание (войскам): „…принесите мне 700 000 голов и соорудите из них 7 башен… А если кто скажет: я Иисуса (т. е. ''я христианин'' — Авт.), к нему не подойти (т. е. только христиан Тимур приказал не трогать! — Авт.)“» ([67], стр.368)

Обратите внимание как мусульманство и христианство перемешаны в описаниях Фомы Мецопского. В одном случае Тимур берет город, вроде бы полностью христианский и приказывает казнить все его население. Похоже, что Тимур мусульманин. Хотя церкви в городе должны были бы быть христианскими, крик отчаяния был поднят почему-то с минарета (кричал мусульманин?). Смысл слов, которые произносились с минарета — чисто христианский. По крайней мере, именно так их понял Тимур и его приближенные. Слова эти произвели на него такое впечатление, какое, они могли произвести только на христианина. Тимур не только прекращает казнь, но и освобождает пленников.

В итоге совершенно непонятно, кто он — христианин или мусульманин. В другом случае жители мусульманского города приходят к Тимуру как к падишаху жаловаться на беззакония в городе. Следовательно, Тимур — мусульманин. Но когда разгневанный Тимур приказывает наказать население города, он строго запрещает трогать при этом христиан. Приказал истреблять только тех, кто не верит в Христа. Значит он — христианин?

Более того, оказывается и среди арабских источников не было полного единодушия о том какую веру исповедовал Тимур. Были и такие арабские авторы, которые считали его «неверным». Ж. Лянглэ («Жизнь Тимура», пер. с франц. Ташкент, 1980) пишет:

«Арабшах старался обесславить нашего героя как неверного, который предпочитал закон Чингисхана закону Мухамада, однако все историки единогласно утверждают, что этот монарх исповедовал, по крайней мере наружно, мусульманскую религию (следовательно, по мнению Лянглэ, Арабшах — не „историк“- Авт.)» ([67], стр.393–394).

Далее, хорошо известно, что мусульманский церковный закон строго запрещает употребление вина. Тем не менее, множество источников утверждает, что в войске Тимура в большом количестве пили вино. Более того, Тимур пил даже водку. Руи Гонсалес де Клавихо («Дневник путешествия в Самарканд ко двору Тимура» 1403–1406 пер. со староисп. Спб. 1881.) пишет:

«Пространство возле царских шатров и павильона было уставлено бочками с вином, расставленными друг от друга на расстоянии брошенного камня, так что они охватывали все это поле на расстоянии полулиги… А рядом с этим павильоном устроено много навесов и под каждым — огромная бочка с вином; и эти бочки были так велики, что вмещали не меньше пятнадцати кантар вина» ([67], стр.321–322).

«В тот день сеньор и все, кто с ним были, пили вино, а для того, чтобы скорее опьянеть, им подавали водку» ([67], стр.327)

Употребление вина Тамерланом отмечалось всеми западноевропейскими путешественниками, которые его видели. Вот как комментирует это М. Иванин, который (в отличие от современников Тимура) уже очень хорошо «знает», что воинам Тимура пить вино запрещено:

«Здесь Тамерлан, по своему обыкновению, награждал более отличившихся воинов и угощал свои войска разными яствами, напитками и увеселениями, причем самые красивые женщины из числа пленных угощали воинов, поднося им в дорогих чашах кумыс (в переводе Лакруа везде говорится „винами“; но Тамерлан, как ревностный магометанин, вероятно, не дозволил бы употребление вина, да и где его было взять в степях и возить при войсках)» ([67], стр. 424).

Известно, что погребение Тимура было произведено с грубыми нарушениями мусульманских обычаев [67].

Мусульманские правила, в отличие от христианских, строго запрещают траур при погребении. Но источники сообщают, что при погребении Тимура были произведены траурные обряды.

В. В. Бартольд в статье «О погребении Тимура» (Сочинения М. 1964, т.2, ч.2, с.442–454) пишет об этом так:

«Царицам и царевичам было предложено, „согласно требованию шариата и рассудка“, не надевать траурных одежд».

Тем не менее, оказывается, что, несмотря на такое предписание, «царицы и немногие бывшие с ними царевичи… вместе с царевнами и другими знатными женщинами они выполнили обычные у кочевников траурные обряды… При этом присутствовали в траурных одеждах бывшие в городе царевичи и вельможи, даже представители ислама, как шейх ал-исламы Абд аль Эввель… На этот раз в обрядах принимали участие в черных траурных одеждах не только царицы, царевичи, вельможи и должностные лица, но все население города… После этого был выполнен тот же обряд, как во время поминок по Мухаммед-Султану в Онике; с плачем принесли собственный барабан Тимура; барабан своими звуками принял участие в траурной церемонии, потом кожу его разрезали, чтобы от никому больше не служил… Несогласное с правилами ислама убранство мавзолея было удалено только после занятия Самарканда Шахрухом… Как строгий блюститель шариата, Шахрух не мог не очистить мавзолея Тимура от языческого убранства» ([67], стр.493).

Приведенная цитата, между прочим, подтверждает нашу гипотезу о том, что Тимур и его «подставной хан» Мехмет-Султан — одно и то же лицо, а именно — знаменитый турецкий султан Мехмет II.

Более того, Бартольд при исследовании документальных свидетельств о месте захоронения Тимура замечает, что:

«Трудно согласить это со словами того же автора, что в 1404 году строилось „куполообразное здание для погребения“ Мехмет-Султана и что тело Тимура еще в феврале 1405 г. было положено „в куполообразное здание для погребения“; трудно допустить, что речь идет о двух различных зданиях» ([67], стр. 490–495).

Это также подтверждает, что Тимур и «Мехмет-Султан» — один и тот же человек.