Джонотан Беллоуз жил в милом двухэтажном особняке на одной из тихих улочек Денвера. У него не было особенных капиталов, но существовал он, как говаривал сам, «в достатке». В принципе, ему нужно от жизни не так уж много.

Джонотану нравилась работа, и за эти годы удалось создать репутацию первоклассного сыщика, которой он очень гордился. Беллоуз держал повара и экономку, следившую за порядком в его доме. Он являлся членом клуба, где находил приятных для себя собеседников и возможность развлечься.

А еще сыщик гордился своим крепким здоровьем. Он никогда не болел, а болезни считал порождением слабого духа и еще более – скудного ума. Беллоуз не раз говорил своей экономке: «Болезнь – это отговорка для лентяев и бездельников».

Поэтому прислуга всполошилась, когда пришлось вызвать врача по прибытии Джонотана из Вашингтона.

– Доктор Хортон, простите, что я беспокою вас в воскресенье, но просто ума не приложу, как мне быть. – Миссис Ходжкисс сжала руки и пошла вверх по лестнице. – Мистер Беллоуз ни разу не приглашал врача за то время, как я работаю у него. Но ведь вы посещаете один и тот же клуб…

– Ничего страшного, я счастлив заглянуть к нему. Зная его мнение по поводу моих пациентов и их заболеваний, я очень хочу увидеть, что заставило Джонотана слечь в постель.

Когда они остановились перед дверью спальни, доктор похлопал экономку по плечу.

– Подождите здесь, пока я осмотрю его. Если понадобитесь, то вас позовут.

– Да, сэр, конечно.

В ожидании врача миссис Ходжкисс убрала в коридоре перед спальней хозяина. Она слышала, как тикают старинные дедовские часы у лестницы, и ей казалось, что время почти остановилось. С каждой минутой ожидания ее тревога возрастала все сильнее.

Опасения укрепились, когда дверь отворилась и появился медик, на лице которого явно читались следы тревоги и обеспокоенности.

– Ну, что, доктор Хортон? – взволнованно поинтересовалась женщина.

Прежде чем посмотреть на нее, мужчина снял очки, задумчиво протер стекла носовым платком.

– Думаю, это тиф, миссис Ходжкисс. У экономки перехватило дыхание.

– Я пришлю к вам сестру для ухода за ним. Вылейте вон все молоко, что есть у вас в доме. Оно может быть заражено. Мне также нужно знать, где вы купили его, чтобы иметь возможность локализовать источник распространения болезни.

– Но мистер Беллоуз не пил молоко! Он вообще ничего не ел. Когда хозяин вернулся, то сказал, что у него нет аппетита, и сразу же лег спать. Я даже не успела подать его вечерний чай.

– Приехал? Откуда?

– Точно не знаю, сэр. Кажется, он упоминал Вашингтон. Мистер Беллоуз никогда мне ничего не рассказывает. Вы понимаете, его работа требует определенной секретности… Некоторое время он отсутствовал… Мог побывать не только в Вашингтоне.

Доктор задумчиво нахмурил брови.

– Он… ехал поездом?

– Скоро всего.

– О, Господи! – со вздохом произнес мистер Хортон. – Он мог подхватить болезнь где угодно! В Вашингтоне или вообще у уличного продавца на любой станции. – Доктор снова вздохнул и пристально посмотрел на экономку. – Беллоуз хорошо отзывался о вас, миссис Ходжкисс. Он говорил, что вы превосходная хозяйка. Я хочу, чтобы вы доказали это. Нужно вычистить этот дом вдоль и поперек, а перед тем, как прикасаться к еде, мойте обязательно руки. Это касается и всех остальных работающих здесь. Пищу прошу хранить в ящике со льдом, воду обязательно кипятить! И никого не впускайте в дом, кроме сестры и меня.

– Хорошо, доктор.

– Я скоро вернусь вместе с сестрой.

– Могу ли я… Могу ли я что-нибудь сделать для мистера Беллоуза? – нерешительно спросила миссис Ходжкисс, когда врач уже спускался по лестнице.

Оглянувшись, доктор ответил:

– Если вы верующий человек, то я предлагаю вам помолиться за него.

Девлин посмотрел на свежевспаханный участок в ожидании уже знакомого чувства удовлетворения, но оно так и не пришло. Чтобы он ни делал с тех пор, как бросил в лицо Анджелике те жестокие слова вчера вечером, ничего не доставляло ему удовольствия.

Сегодня Брениган не видел ее и не разговаривал с ней. Вернувшись вчера от Фарлендов с Робби, Анджелика посадила малыша играть во дворе, а сама ушла в спальню. Позже, когда Девлин открыл дверь, намереваясь положить ребенка спать, она еле слышно попросила оставить ее в покое и уйти. Так что ему пришлось переночевать с Робби под звездами на импровизированной постели.

Вспомнив те ночные ощущения, когда малыш спал, прижавшись к его спине, Девлин оглянулся и посмотрел на дворик, где мальчик играл со своим щенком. Это зрелище заставило его улыбнуться.

Ребенок заметил, что за ним наблюдают.

– Папа!

В сердце мужчины шевельнулась гордость собственника: «Папа… Отец Робби Бренигана… Звучит, ей-Богу, здорово! Если бы это еще было и правдой…»

– Папа! – крикнул мальчик и подбежал к ограде, хохоча над Домино, путавшимся у него под ногами.

Девлин оставил коня в поле с привязанными к плугу вожжами и направился к заборчику, за которым малыш находился в относительной безопасности. Перегнувшись через невысокое ограждение, он поднял Робби на руки, вызвав восторженные возгласы мальчика.

– Да, парень, твоя мама, наверное, сильно разозлилась… Боюсь, что виноват во всем только я.

Нет, это даже не предположение. Девлин уверен в причине ее несчастья. Он ранил ее так сильно, как только смог, надеясь защитить самого себя.

– Понимаешь, у меня не было выбора. Я должен доказать ей, что не собираюсь оставаться здесь и не могу стать ее мужем. Мне нельзя быть твоим отцом… В конце концов, так будет лучше. – Он покачал головой и снова взглянул на дом. – Я могу понять, почему она не хочет видеть меня после сказанного, но на нее абсолютно не похоже, чтобы вымещать злость на тебе. Думаю, мне нужно переговорить с ней до того, как мы умрем от моей «прекрасной» стряпни.

Робби так торжественно кивнул, словно понял все, о чем говорил Девлин.

Неожиданно Брениган услышал стук копыт и увидел коня Джонсонов. Торин, не сбавляя хода, скакал вниз по склону холма; на секунду Девлин даже испугался, что всадник свернет себе голову.

Но, несмотря на некоторую неуклюжесть лошади, она на ногах держалась очень крепко. Конь в целости и сохранности доставил хозяина, спустившись вниз по склону долины, затем пронесся по просеке и остановился неподалеку от Бренигана, подняв в воздух веер пыли.

– Торин, что случилось?

– Мистер Девлин, у нас беда в Морган-Фоллз! – выкрикнул запыхавшийся юноша. – Миссис Брайтон… Миссис Фарленд…

– Что? Что случилось с ними?!

– Они больны! Мистер Фарленд узнал, что в Снохомише – эпидемия тифа, и он думает, что…

Девлин быстро опустил мальчика на землю, за заборчик, и бросился в дом. Он не шел, а бежал, летел по воздуху. Брениган распахнул дверь так, что та с грохотом ударилась о стену, и рванулся в спальню.

– Анджелика!

Бледный свет проник в спальню.

– Анджелика! – позвал он еще раз и замедлил шаг, пытаясь подавить росший в душе панический страх. Девлин вдруг понял, что сейчас увидит, еще даже не доходя до постели. Отвернув одеяло с ее лица, он дотронулся до лба Корралл и тут же отдернул руку, словно обжегся.

Тело женщины пылало.

Анджелика пошевелилась. Ее глаза, горевшие лихорадочным огнем, встретились с его взглядом.

– Робби? – прошептала она хриплым голосом.

– С ним все в порядке, не волнуйся.

– Моя голова… Так больно…

– Я знаю.

Корралл снова бессильно прикрыла глаза.

Девлин пристально посмотрел на нее: бледная, маленькая, беспомощная… Неожиданно он тоже почувствовал себя абсолютно беспомощным.

– Мистер Брениган!

Он оглянулся и увидел на пороге Торина, державшего за руку Робби.

– Стой там! Не входи! – Направившись к ним, Девлин жестко приказал:

– Вынеси малыша на улицу!