– Ну это мы еще посмотрим! – отрезал Ратледж.

– Ну а мои деньги? Мне они нужны.

– Я сообщу ему. Конечно, для него это в корне все изменит, – саркастически усмехнулся Ратледж. И тут же повелительно махнул Дауэрти рукой. – Уходи, убирайся отсюда!

Поколебавшись лишь мгновение, Дауэрти отошел и побрел к своему припаркованному под козырьком «Бьюику».

Гил выждал, чтобы удостовериться, что тог уходит, и лишь затем обратился к Клею.

– Черт возьми! Этот человек был у меня в руках. Я знал это доподлинно! – Сжав кулак, Гил выразительно потряс им в воздухе.

– Что заставило его изменить решение? Он объяснил это? – спросил Клей хмуро и по-прежнему недоверчиво.

– Нет. Когда я спросил его об этом, он лишь ответил, что так нужно для дела. Настаивать на более подробном ответе по телефону было невозможно.

– Я думаю съездить туда. Может быть, Натали растолкует мне, что к чему.

Клей потянулся к ручке «Феррари».

– Не трудись. Они выехали из отеля, – сухо бросил ему Гил. – Я сам только что оттуда.

– Выехали?

– Да. – Гил улыбнулся – холодно и зло. – Барон просил портье направлять всю корреспонденцию и телефонные звонки в имение Ратледж.

Клей смотрел на отца с недоверием.

– Ты шутишь.

– Где уж. – Гил цедил слова почти шепотом, с отвращением. – Сейчас шутить может только один человек – Кэтрин. Но и ей шутить недолго, обещаю тебе!

– А что насчет сегодняшнего вечера? – вдруг вспомнил Клей. – Теперь ведь ты не пойдешь, правда?

Губы Гила искривились в ухмылке.

Над террасой были протянуты матовые лампочки, образующие неровный шатер света, заливавший мягким сиянием все вокруг. Ниже, под ним, на белой скатерти сверкали фарфор и хрусталь, и столы были расставлены в форме подковы, чтобы вместить пятьдесят с лишним приглашенных на этот вечер.

В саду, на выверенном расстоянии друг от друга, горели факелы, и пламя их плясало в такт мелодиям Моцарта, исполняемым струнным квартетом и служащим фоном дружелюбному журчанию голосов.

Атмосфера была по-калифорнийски непринужденная, в духе вечеров Напа-Вэлли. Теплая сентябрьская погода диктовала особенности нарядов: легкие спортивные пиджаки и открытый ворот у мужчин, платья из шифона, крепдешина и газа, украшенные местным орнаментом. Шелка и тафта были оставлены дома вместе с бриллиантами, рубинами и изумрудами, уступившими первенство жемчугам, серебряным колье и изредка – золотым безделушкам.

Стив Гиббоне ходил в толпе гостей с камерой на плече, ловя то тут, то там забавные сцены. За ним по пятам следовала Келли, чтобы быть под рукой, если понадобится провести с кем-нибудь интервью или указать Диди ту или иную интересную фигуру, которую она узнала.

Большинство гостей составляли виноделы с супругами, среди прочих был также видный дегустатор, всемирно известный ресторатор, два журналиста, специализирующиеся на виноделии, и ради разнообразия еще пара-другая знаменитостей. Гвоздем вечера, по мнению Келли, было присутствие на нем Гила Ратледжа и его сына Клея. Все вместе они составляли интересную компанию, являя на сцену всех действующих лиц одновременно – Кэтрин, барон Фужер, Гил.

Когда Стив остановился, чтобы заснять смеющуюся группу, Келли позволила себе оглянуться на Гила Ратледжа. Тот выглядел совершенно раскованным и чувствовал себя как рыба в воде в этой обстановке, позволявшей ему в полной мере использовать свое обаяние, с кем-то здороваясь, кого-то целуя в щечку, с кем-то болтая о делах, в то время как все ожидали ужина.

«Интересно, что говорит Гил о Кэтрин?» – подумала Келли. Повернувшись, чтобы поделиться этим с Диди, она заметила возле себя Сэма Ратледжа. Она постаралась побороть в себе легкую дрожь, вызванную его близостью.

– Привет, – улыбнулась Келли. Последний раз она видела Сэма, когда вместе с Кэтрин и бароном с женой он встречал входивших гостей. – Встреча гостей завершена и все на местах?

– Если только кто-нибудь непрошеный решит ворваться напоследок, а так все гости в сборе.

Сэм вновь окинул ее быстрым взглядом. Замшево-мягкая фактура ее шелкового платья так и манила прикоснуться к ней, густой аквамариновый цвет платья оттенял зелень ее глаз. Золотисто-рыжие волосы были убраны в высокую прическу, из которой выбивались несколько прядей. Сэм прикинул, сколько заколок понадобилось на такую прическу.

– Но вы все же не ожидаете, что кто-то ворвется сюда, правда? – Казалось, невозможность этого забавляет ее больше, нежели возможность.

Он пожал плечами.

– Кто знает?

Единственный, кого Сэм считал способным на такого рода поступок, был Лен Дауэрти, хотя его десятник Рамон Родригес утром и предупредил его, что Лен служит теперь в охране монастыря. Трезвый Дауэрти вполне покладист. Хлопоты он доставляет, лишь когда выпьет.

Любопытно все же, что из всех виноделен долины Дауэрти угораздило попасть на ту, что размещается в монастыре. Интересно, с ведома ли Гила он туда зачислен или это случайность. Бросив задумчивый взгляд в сторону Гила, Сэм отхлебнул из стакана воды со льдом.

– Вы в эти дни летали? – спросила Келли.

Он перевел взгляд на нее, легкая улыбка его выражала сожаление.

– Вот уже недели две я очень занят, так что мне не до полетов. – Казалось, ему приятно, что она помнит о его увлечении планеризмом. – Вообще-то я подумывал о том, чтобы в воскресенье выкроить часок-другой и поднять в воздух «Малыша». Место рядом с пилотом у меня пустует, а Напа-Вэлли с птичьего полета – зрелище незабываемое.

– Хотелось бы воспользоваться таким случаем, – отвечала она, легко улыбнувшись и покачав головой. – Но однажды в Айове я присутствовала на каком-то воздушном празднике, и там участвовало два биплана, конструкции, как я подозреваю, сходной с вашим «Малышом». Они выполняли всю программу, как это полагается, с хождением по крылу, и воздушным боем, и дымовым шлейфом позади. Я наблюдала, как они крутятся, и кувыркаются, и парят над молями в буквальном смысле вверх тормашками. Меня не так легко довести до тошноты, но всех этих «кульбитов», «бочек» и «мертвых петель» я бы не выдержала.

– А если я пообещаю вам все время держать крылья параллельно земле и не выполнить ни одной фигуры? – Говорил он как бы поддразнивая ее и в то же время серьезно. До неловкости серьезно.

Келли почувствовала, что ей очень хочется согласиться, принять его приглашение. Но это, разумеется, было невозможно. Завтра она уезжала. Непонятно почему, она не сообщила ему об этом, а вместо этого сказала только:

– Может быть, в другой раз я поймаю вас на слове. – И тут же переменила тему: – Помнится, пилоты на тех бипланах были в больших очках. Вы тоже надеваете такие?

Еще она помнила, как местный оркестр играл тогда «Шикарные парни летают как птицы». Тогда выбор песни лишь позабавил ее. Теперь, глядя на Сэма, она нашла этот выбор вполне уместным.

– В открытой кабине без таких очков не обойтись. – И тут же глаза его озорно блеснули. – Иногда я надеваю даже белый шелковый шарф, какие носили асы времен первой мировой войны.

– Правда? – Она не знала, верить или нет его словам.

Он кивнул.

– Надеваю, когда испытываю ностальгические чувства или хочу произвести впечатление на приятного мне пассажира.

– Вы, конечно, хотите сказать «пассажирку».

– Конечно! – Лицо Сэма расплылось в улыбке.

– Воображаю, скольких пассажирок вы так вот с собой брали в полет, – сказала Келли, сразу же почувствовав острую неприязнь ко всем пассажиркам.

– Вообще-то нет. Честно говоря… – он замолчал и встретился с ней взглядом, – вы первая, кого я пригласил.

Странным образом эта подробность лишь ухудшала дело. Несмотря на это, Келли выдавила из себя улыбку и ухитрилась произнести ровным голосом:

– В таком случае я чувствую себя польщенной.

– Надеюсь!

Появился официант с серебряным треугольником в руках; ходя между гостей, он методично ударял в него.