Чуть ли не стеная от собственной беспомощности, Кэтрин закрыла глаза – как же ненавидела, как презирала она его за то, что он заставил вспомнить минуты их близости с Клейтоном, когда Клейтон целовал ей лицо и шею, возбуждая ее, волнуя, вспомнить, как сжимали ее руки Клейтона, и она знала, что еще ни одному мужчине и ни одной женщине не было так хорошо вместе! Как хочет она испытать это вновь, этот жар и эту жажду, боль, преображаемую в безотчетное счастье!

Забывшись воспоминаниями, она не чувствовала, как крепко вцепляется пальцами в его рубашку, прижимаясь к нему, не чувствовала, как напрягается ее тело в жажде еще более тесной близости, не чувствовала ничего до тех пор, пока ее вдруг не обдало холодом и сразу же вслед за этим жесткая рука его легла на ее обнаженную грудь.

– Нет! – Она дралась, лягалась и царапалась, пытаясь высвободиться. – Пусти! Слышишь! Пусти же!

– Вы слышите, что говорит мадам? – произнес мальчишеский голос, старавшийся звучать посолиднее.

– Клод! – Кэтрин почти выкрикнула это – таким облегчением для нее было увидеть эту долговязую фигуру высокого не по тегам мальчишки с таким серьезным выражением лица.

Эван покосился на него через плечо.

– Я вижу, этот щенок опять за тобой приплелся? Лучше пусть отправляется восвояси, ты не находишь? – Он опять повернулся к ней и осклабился. – Он еще маленький, ему не понять!..

Он прижал к себе ее бедра, так чтобы она ощутила твердую выпуклость впереди.

– Иди себе, мальчик! – сказал он, не сводя с нее глаз. – Леди не нуждается в твоей помощи.

Кэтрин обомлела, шокированная его совершенным безразличием к присутствию Клода.

– Как и в твоем! – придя наконец в себя, выпалила она и опять попыталась вырваться, но он лишь смеялся над ее усилиями.

Внезапно Клод бросился к ним и вклинился между ними, стараясь оторвать от нее Эвана. Тот обернулся и сильно отпихнул Клода, так что мальчик, отлетев, растянулся на каменном полу.

Эван ухватил теперь Кэтрин за кисть и держал, не давая вырваться.

– Убирайся! – приказал он Клоду. – Не то я так двину, живо хвост подожмешь! – И засмеялся, глядя как Клод, стоя на четвереньках, с потемневшим от гнева лицом поднимается на ноги. – Вот теперь нам не помешают! – И он с улыбкой опять притянул к себе Кэтрин. – Легкая паника естественна. Но у тебя это затянулось. Ладно, я не тороплюсь.

– Нет, – не сказала, а почти выдохнула она, упираясь в него руками.

Раздался какой-то глухой звук, и Эван замер, словно ошеломленный. Катрин увидела, как закатились его глаза и как он медленно осел на пол. Клод смотрел на нее с выражением ужаса.

– Клод ударил его, – пояснила Кэтрин. – Ударил, защищая меня, и убил. Клод вовсе не хотел его убивать. Это был трагический несчастный случай, и я сразу поняла, что должна его так представить.

– Почему? – Сэм подался вперед, силясь понять. – Почему ты не стала звонить в полицию?

– И тем вызвать скандал судебного расследования? – Кэтрин покачала головой. – Как могла бы я объяснить свое появление в погребах в столь поздний час? Сказать, что я пришла туда для беседы с Эваном Дауэрти? Мы оба знаем, что подумали бы люди. И сейчас бы подумали, а тогда нравы были еще строже. И разве я могла допустить, чтобы полиция заподозрила его в связях с бутлегерами? Раскрытие этого преступления означало бы для меня полный крах. А Клод… Ведь Клоду было только шестнадцать лет. Это погубило бы всю его жизнь!

– И вы скатили бочку с полки, имитируя несчастный случай, – высказала догадку Келли, сразу же подумав об отце и обо всех тех, чью жизнь бесповоротно и круто изменил поступок Кэтрин. Смерть Эвана Дауэрти означала, что сын его вырос без отца, а она, Келли, лишилась деда.

– Да, так я и сделала. Мне надо было превратить это в несчастный случай, – сказала Кэтрин; она медленно кивнула, сразу словно съежившись от усталости. – А потом я повернулась и увидела Гила, он смотрел на меня – холодно, осуждающе. – Она обхватила себя за плечи, как будто ей стало холодно от воспоминаний. – Я так и не знаю, почему он вдруг там очутился. Он любил красться, выслеживать, вынюхивать. Может быть, в тот вечер он играл в какую-нибудь игру. Мы никогда не говорили с ним об этом. – Через стол она пристально глядела на Келли, ее глаза смиренно молили об участии. – Гибель Эвана была несчастным случаем.

– Да, – мягко сказала Келли, сожалея, что захотела выяснить правду.

– Если позволите, – пробормотала Кэтрин и потянулась за палкой, – я очень устала. Думаю, мне лучше пойти прилечь.

Сэм пришел ей на помощь – отодвинув ее стул, он придержал ее под руку, помогая встать. Таким заботливым, внимательным Келли его еще не видела.

– Ты просто устала, а больше ничего? – негромко спросил он.

Ее белая голова взметнулась вверх – подобие ее былой уверенности.

– Конечно!

Вот и все, подумала Келли, и ничего-то нового, доказывающего вину или невиновность отца, она не узнала.

– Кэтрин! – Она выждала, пока старуха обернулась. – Я не задавала вам этот вопрос – в тот вечер вы возле завода выдели еще кого-нибудь?

– Еще кого-нибудь? – В глазах Кэтрин мелькнуло страдание.

А может, то был испуг?

– Видели, правда? Взгляд старухи затуманился.

– Когда я наклонилась, чтобы посмотреть, жив ли еще Эмиль, а потом подняла глаза, единственное, кого я увидела, был призрак. Маленький мальчик, который смотрел холодно и осуждающе. Я все глядела и глядела, а он исчез.

Кэтрин медленно двинулась к двери на террасу, и Келли поймала на себе суровый взгляд Сэма.

– Очень нужно тебе было спрашивать? – Он вернулся к столу.

Она не ответила Сэму, лишь пожала плачами.

– Думаешь, она видела там Гила?

– Думаю, что видела она именно то, что сказала, – призрак.

Сэм говорил очень уверенно. Но, на беду свою, Келли не верила в призраков, если те не были призраками во плоти.

Обшитые деревом стены библиотеки поблескивали в лучах утреннего солнца, щедро лившегося в окна. Мягкими шагами Келли ходила по комнате, то проводя пальцем по кожаным корешкам на полке, то трогая лупу на письменном столе. Тишину нарушил приглушенный звук телефонного звонка. Подходить она не захотела: пусть ответят миссис Варгас или Кэтрин. Она чувствовала беспокойство и, не зная чем себя занять, ненавидела себя за такое настроение.

Подойдя к окну, она печально вздохнула. Вчерашний день ничего ей не принес, хотя… Огорченно поджав губы, Келли вынуждена была признать, что это не совсем так. Она проникла в кое-какие семейные тайны, но этот новый груз не облегчил ее ноши.

– Вас к телефону, мисс Дуглас, – неслышно ступая, в дверях появилась домоправительница.

– Спасибо, миссис Варгас.

Келли вернулась к столу и сняла отводную трубку.

– Келли Дуглас слушает.

– Келли, это Хью.

– Хью! – Все, о чем она боялась думать это время, сразу же нахлынуло на нее. – Как дела? Как Диди проинтервьюировала Джона Тревиса? Получилось?

– Великолепно. Позвонил я вот почему…

– Да?

– Тебе придется связаться с твоим агентом, Келли. Ему предстоят кое-какие переговоры, и, как я думаю, он не захочет их вести, предварительно не побеседовав с тобой.

– Что за переговоры? – Келли невольно вскинула подбородок, чувствуя, что уже знает ответ.

– Келли… – Хью пробормотал ее имя с явной укоризной и сожалением. – Ты, разумеется, не нуждаешься в том, чтобы я растолковывал тебе все, называя вещи своими именами…

– Именно нуждаюсь!

Долгая пауза, а за ней новый тяжелый вздох.

– О Боже… Ну-ка принеси мне стаканчик винца, чтоб я мог промочить горло и проветрить мозги и сказать что-нибудь дельное… – Чтобы как-то смягчить неловкость, Хью прибегнул к цитате.

– Не нужно дельною, Хью, скажи только правду.

– Я думал, правда и так бросается в глаза, Келли.

– Да уж… В Айове говорят: торчит как медный гвоздь в свином ухе, – сухо ответила ему Келли. – Меня хотят снять и заменить в программе другим ведущим, верно? – И не дожидаясь, пока Хью это подтвердит, она продолжала: – Можешь сказать им там, что я буду бороться, отбиваться когтями и зубами, и отбиваться отчаянно. Отец достаточно уже попортил мне жизнь, и я не собираюсь, чтобы теперь он стоил мне работы. И карьеры.