– Что, не мог подождать?
Ронни расхохоталась и принялась старательно стирать помаду со щеки Коди.
– Что же это я наделала! – Она ядовито покосилась на Челси. – Коди прямо-таки нарасхват.
Челси смерила ее ледяным взглядом.
– Когда он освободится, я тебе сообщу.
– Вот и прекрасно, – промурлыкала Ронни. – Думаю, потом мы сможем обменяться впечатлениями.
Коди почувствовал, как панический страх закрадывается к нему в душу. Он инстинктивно сознавал, что это шипение – только начало, эти двое непременно выпустят когти.
– Пойдем, Челси. Мы опаздываем на ужин. Ты не забыла?
Ронни рассмеялась.
– О-ох, не шути с огнем, Коди, не шути, – таинственно погрозила она пальцем. – У нашей старой ведьмы есть большой хрустальный шар, в нем она видит все.
Коди решил не отвечать на этот выпад и, схватив Челси за руку, потащил ее к выходу. Едва дверь за ними захлопнулась, Ронни злорадно расхохоталась: легкомыслие Коди и уязвимые места противника открыли ей широкий простор для деятельности, таивший в себе новые тактические возможности. Внезапно откуда-то вынырнула Джун Рорк, встревоженная, очевидно, отсутствием своего ветреного любовника.
– Ронни, ты не видела Коди? – с едва скрываемым нетерпением спросила Джун.
Сказать или нет? Нет. Еще не время. Она посоветуется с Александрой и выберет наилучший момент для того, чтобы пустить в ход информацию, которой она завладела. Александра была права. Ее соперница проявила нелепейшую слабость. Сейчас нужно лишь выждать и уверенной рукой забить шар в лунку.
– О, он только что ушел, – с кроткой улыбкой ответила Ронни. – Вы с ним разминулись.
Джун беспомощно пробормотала:
– Ушел? Но он… даже не…
Ронни быстро соображала.
– Да, я еще спросила его, останется ли он отпраздновать со всеми, выпить шампанского, но Коди отказался. Он был каким-то подавленным, уставшим. Да это и понятно. Он сказал, что хочет немного пройтись, побыть один, выпустить энергию после премьеры. – Ронни задумчиво потерла подбородок и продолжала: – Знаете, я теперь припоминаю. Еще когда мы работали в Калифорнии, он часто так поступал: уходил один сразу же после премьеры. Такая уж у него привычка. Не думаю, что за него нужно волноваться. Рано или поздно он вернется.
Джун в полном недоумении уставилась на Ронни. Это сообщение оказалось для нее полной неожиданностью. Ее представление о Коди не вязалось с образом отшельника-одиночки. Она-то думала, что по такому случаю он захочет веселиться до рассвета. И она с удовольствием составила бы ему компанию. Нет, здесь что-то не то. У нее не было никакого желания оставаться в одиночестве в такой день. Но, с другой стороны, какой смысл Ронни лгать? Джун улыбнулась, рассеянно поглядывая на служебную дверь.
– Ничего страшного, спасибо, что сообщила.
Тут Ронни не удержалась:
– А что случилось? У вас с ним были какие-то планы на вечер?
Глухим от обиды голосом Джун нехотя ответила:
– Да нет, ничего. Никаких планов… Я только хотела поздравить его с удачной премьерой. Вот и все.
Ронни хотела было уточнить: «Какую премьеру вы имеете в виду?» – но вовремя прикусила язык. Она только кивнула и с улыбкой посмотрела на Джун.
– Еще бы, он так классно сыграл сегодня.
Джун не могла понять, почему ей вдруг стало как-то не по себе рядом с Ронни де Марко. Или, вернее, почему Ронни действовала на нее так удручающе. А может, она что-то недоговаривает? Но Джун решила не задавать больше вопросов и оставить все как есть. Решила поверить ей. Однако боль, сдавившая сердце, не отпускала. Ведь именно в эту ночь ей так хотелось быть с ним вдвоем.
А Коди Флинн тем временем давал уже другое представление. Лежа на огромной кровати в шикарном номере на тридцать седьмом этаже, Челси чувствовала на себе тяжесть его крепкого тела и наслаждалась каждой минутой их чудесной близости. Бутылка шампанского «Дом Периньон», охлажденная в серебряном ведерке со льдом, была уже выпита. Исполнение в одну ночь всего того, о чем она мечтала – всех честолюбивых планов и самых заветных фантазий, – приводило Челси в совершенный восторг. Она не знала, то ли ей смеяться, то ли плакать, то ли кричать. И, не в силах выбрать что-либо одно, она делала все одновременно. Даже если бы мир обратился в пепел, она вряд ли бы это заметила, пребывая в опьянении сегодняшней ночи. Успех, как наркотик, полностью завладел ее сознанием. Итак, сегодня она стала звездой. И наградой, призом за свой успех ей был этот мужчина, кумир стольких женщин. Пробил ее час. Обратной дороги нет.
Целая ночь любви была уже позади, но Челси еще долго не могла сомкнуть глаз. Слишком опустошительным, слишком изматывающим оказался для нее этот день. Наконец заветная дверь отворилась перед ней, и это счастье сводило Челси с ума. То был не сон. Все, о чем она мечтала, свершилось. Она – звезда Бродвея. Ее новый любовник – знаменитый голливудский актер. Все складывалось просто как в сказке. Снова и снова она с восторгом твердила себе, что Коди – самый лучший, самый восхитительный мужчина.
Когда учащенное биение ее сердца стало постепенно успокаиваться, небо на востоке уже светлело, возвещая о наступлении нового дня. С блаженством смежив отяжелевшие веки, она осознала, что сегодня подобно рассветному солнцу на Бродвее взошла новая звезда – Челси Дюран.
25
Восторженные отзывы нью-йоркской прессы сделали свое дело: в зрительном зале не было ни единого свободного места ни на субботнем утреннем спектакле, ни на вечернем восьмичасовом. «Точный удар» оказался в центре столь пристального внимания, что казалось, пройдут недели, а может быть, и месяцы, пока на Тайм-сквер можно будет купить дешевый билетик хотя бы на утреннее представление. Естественно, теплый прием у публики радовал всех без исключения членов труппы, но в особенности Джун Рорк.
Подавляющее большинство отзывов было необычайно доброжелательным к Джун. Критики не скупились на похвалы, лицемерно открещиваясь от своих прошлых нелестных рецензий, в один голос заявляя, что провал «Сорванной маски» не более чем случайный и ничтожный эпизод в яркой карьере Джун Рорк. Итак, всемогущий механизм прессы вновь вознес Джун на вершины славы. При разборе спектакля львиная доля в рецензиях отводилась новому сенсационному открытию – Челси Дюран. Критики отмечали, что особенно неподражаема Челси в дуэте со своим партнером, исполнителем главной мужской роли Коди Флинном. Уже после первого представления речь зашла о его возможном награждении ежегодной премией «Тони». Один критик набрался смелости и заявил, что Челси Дюран может стать новой Лилиан Палмер. У Челси, сидевшей с этой газетой за небольшим круглым столиком в роскошном номере Флинна в отеле «Хилтон», голова пошла кругом. Одновременно великая Лилиан Палмер, пытаясь побороть подступившую дурноту, в отчаянии рвала на клочки тот же выпуск «Нью-Йорк таймс».
На следующий день, в перерыве между представлениями, этот же номер газеты оказался и в руках Аманды Кларк. В ожидании Артура Трумэна она снова и снова перечитывала свое имя, сопровождавшееся самыми лестными эпитетами. Чтение доставляло ей не меньшее удовольствие, чем предстоящее романтическое свидание с Артуром, пригласившим ее отобедать перед спектаклем в один из самых дорогих нью-йоркских ресторанов. Поразительно, но уже после третьего представления вся труппа вошла в спокойный, уравновешенный ритм, воспринимая работу в шоу скорее как стабильный, привычный заработок, чем как увлекательное приключение с непредсказуемым концом. Это было одновременно и хорошо и плохо. Плохо, ибо исчезла премьерная магия триумфа и славы. Хорошо, ибо продолжающаяся эйфория могла бы просто свести всех с ума. Пришло время, когда каждый актер должен был последовательно, изо дня в день, вносить свою небольшую лепту в единое и неделимое целое. Пришло время повседневной рутины, по два спектакля в день, и так до тех пор, пока восторженные толпы наконец не схлынут.
– Посмотри-ка, – окликнула Аманда проходившую мимо Ронни де Марко и сунула ей в руки заветный номер «Нью-Йорк таймс». – Видела уже?