– Не смейся, но мне всегда хотелось узнать, как ты занимаешься любовью, – ее голос звучал на удивление слабо.

Коди нахмурился.

– Я? Да брось ты.

Она нежно поцеловала его.

– Честное слово. Знаешь, я видела тебя в стольких любовных сценах на экране, что мне страшно хотелось узнать, как же это происходит на самом деле. – Лилиан нежно потерлась бедрами о его живот. – Оказывается, я не зря тебя столько ждала. – Лилиан немного смутилась за свою неожиданную откровенность и осторожно поцеловала его в лоб. Но комплимент, без сомнения, попал в самую цель.

– Но это еще не все, – широко улыбнувшись, сказал Коди.

Коди уложил ее на деревянный пол. Лилиан ощутила, что внизу дышится значительно легче. Они занимались любовью до тех пор, пока не отключился нагреватель. Давно уже замолчал и стереопроигрыватель. Лилиан испытала еще два восхитительных оргазма, прежде чем Коди отдался захлестнувшей его волне наслаждения. Когда оба, обессиленные, поднялись, Лилиан с восторгом осознала, что буквально каждый дюйм ее тела был влажен, не только от обильной испарины, но и от страстных поцелуев Коди.

Устало толкнув дверь сауны, Лилиан отскочила обратно, едва холодный ночной воздух коснулся ее разгоряченного тела. Коди рассмеялся и, крепко схватив ее за руку, силой вывел в освещенную бледной луной комнату. И здесь его ласкам и поцелуям вновь не было конца. Поиски полотенца привели их в другую просторную комнату, где оба с радостью обнаружили огромную ванну и душ. Коди быстро включил воду, и они еще долго наслаждались друг другом, стоя под душем. Лилиан испытывала огромную радость от того, что может прикасаться к нему, медленно намыливая каждый дюйм его кожи и доводя его вновь до предела возбуждения. Уже через несколько минут они снова занимались любовью в огромной ванне.

Сперва она опустилась на колени на гладкий мрамор, наслаждаясь горячими потоками воды, обрушивавшимися ей на спину. Затем Коди также опустился на колени и осторожно вошел в нее сзади. Сжав руками стенку ванны, она наслаждалась каждым мгновением, каждым движением. Лилиан почувствовала, как его рука осторожно продвигается все ниже и ниже по ее животу, достигая самых потайных мест. Его пальцы нежно разглаживали мягкие завитки ее лона в поисках самого чувствительного уголка, возбужденного и жаждущего ласк. Когда подступил оргазм, тело Лилиан вдруг ослабело, и голова бессильно откинулась, чудом не ударившись о мраморную стенку ванны.

Лилиан почувствовала, что силы окончательно оставили ее. С трудом держась на ногах, она покорно отдалась во власть Коди, растиравшего ее большим махровым полотенцем, найденным тут же, в ванной комнате. В комнате для отдыха, куда они возвратились за одеждой, они поняли, что прошло по меньшей мере три часа.

Коди нежно поцеловал ее и вышел на воздух. Издалека доносились слабые звуки джаз-банда.

– По-моему, тебе не очень хочется возвращаться к гостям, а?

Лилиан кивнула.

– А ты хочешь еще повеселиться?

Коди погладил ее мокрые волосы.

– Ничего другого после тебя я не хочу. Думаю, гости не разойдутся до самой зари.

Лилиан крепко прижалась к нему.

– Кроме того, тебе нужно высушить волосы, а то начнутся разговоры.

Она улыбнулась.

– Конечно. А скандал нам ни к чему.

Они возвратились в комнату и с удовольствием улеглись на кушетку. Лежа у него на плече, Лилиан слышала, как учащенно бьется его сердце. Ей было так покойно в его объятиях – его нежные пальцы поглаживали ее еще влажные волосы. Ее ноги уткнулись во что-то теплое: Лилиан открыла глаза и увидела, что Коди где-то отыскал пушистый афганский плед и старательно укрывал их обоих от ночной прохлады. Лилиан посмотрела на Коди и благодарно улыбнулась.

В ответ он нежно поцеловал ее.

– Не хочу, чтобы ты окоченела.

– Спасибо, – уже в полусне пробормотала Лилиан и, крепко прижавшись к нему, заснула.

Коди Флинн удовлетворенно улыбнулся. Его когда-то заведенный порядок неукоснительно соблюдался. Каждая прима, с которой он когда-либо играл вместе, во что бы то ни стало должна была ему принадлежать. Так бывало всегда. Это уже стало традицией.

«А традиции нужно блюсти, в особенности в шоу-бизнесе», – подумал Коди и в следующее мгновение погрузился в сон.

Артур осторожно поставил чашку тонкого китайского фарфора на блюдце: раздался тихий мелодичный звук. Просторный балкон с видом на Сентрал-парк служил Артуру Трумэну для ежедневных чаепитий, здесь едва умещались мраморный столик и несколько плетеных стульев. Вот уже почти пятнадцать лет Трумэн был хозяином дома с двумя спальнями в самом центре Нью-Йорка, который по сегодняшним ценам считался целым состоянием. Артур взглянул на Аманду Кларк, которая сидела напротив и отпивала из чашечки чай. Долгожданный луч солнца прорвал пелену туч и упал ей на лицо. Артур был положительно рад, что она навестила его в это утро.

В последние годы в доме Трумэна почти не бывало гостей. Прошли те времена, когда швейцар то и дело звонил хозяину, докладывая о почитателях и визитерах, жаждавших выразить свое восхищение знаменитому драматургу, просто поговорить с ним или получить автограф. Теперь же мало кто останавливал его на улице или в магазине, признавая в нем бывшую знаменитость.

Он с иронией вспоминал, как тридцать лет назад добивался славы, а потом в течение двадцати лет отстаивал свое право жить спокойно, как обычный человек, рядовой обыватель. Теперь у него было и то и другое. Каждый знал об Артуре Трумэне, но мало кто обращал внимание на пожилого джентльмена, регулярно отправляющегося на утреннюю прогулку в восемь часов утра. У него были и слава, и право на частную жизнь. Он ненавидел и то и другое.

Аманда вздохнула и с блаженной улыбкой сделала глоток, глядя вдаль на зеленое море верхушек деревьев Сентрал-парка, зажатого между бетонными строениями.

– Артур, ты видел меня в мюзикле «Король и я»?

– Целых три раза. – Артур поправил сбившийся галстук. Он причислял себя к тому поколению настоящих джентльменов, которые надевали рубашку и галстук даже в тех случаях, когда обстоятельства того не требовали. Это было привычкой, традицией. Порой, завязывая по утрам галстук, Артур как бы чувствовал свою причастность к аристократии, порой перед ним вставал образ Уорда Кливера.

Он вытер губы полотняной салфеткой.

– Думаю, что именно тогда я по-настоящему в тебя и влюбился.

– Да нет, я не это имела в виду. – Застенчиво улыбнувшись, Аманда откинулась на спинку стула в ожидании комплиментов.

Артур не заставил себя долго упрашивать. Его голос прозвучал бодро, но с некоторой усталостью человека на склоне лет.

– Говорю тебе! Я хохотал до слез, когда ты бухнулась в ноги королю. Не могу забыть этой сцены, как будто это было вчера. Ты была настолько великолепна, что киношники полностью скопировали твое исполнение на экране.

Аманда благосклонно кивнула.

– Ты так добр, дорогой.

– Что значит добр? – с горячностью возразил Артур. – Это просто констатация факта. Ты великая актриса, Аманда.

Помолчав с минуту, она тихо произнесла:

– Была когда-то.

Он собрался было спорить, но заметил в ее глазах ту же невыразимую грусть, что жила и в его сердце. Ему оставалось лишь сострадание, и он смущенно улыбнулся:

– И опять станешь. Я об этом позаботился.

Аманда задумчиво глядела вдаль, на зеленый островок парка внизу. С клекотом вспорхнула стайка птиц и перелетела на другое место.

– Отсюда такой прелестный вид, Артур. Жить в таком месте стоит, верно, целое состояние.

– Я никогда бы не смог себе этого позволить, – улыбнулся он, – если бы мне приходилось платить за квартиру.

Она вопросительно взглянула на Артура.

– То есть?

– В начале семидесятых владелец выставил дом на продажу. К счастью, именно тогда мне удалось выгодно продать своего «Посыльного». – На его лице отразилась задумчивость. – В те времена у меня были деньги. Весь дом стоил мне сто двадцать тысяч, хочешь верь – хочешь не верь. И эту сумму я заплатил наличными. Знаешь, совсем недавно у меня был агент и предлагал мне семизначную цифру.