— Убирайтесь отсюда, — крикнул Бассингер. — Вы слышали лейтенанта? Опасно высовываться за бруствер.

— А как же ты?

— Я наблюдатель. К тому же я осторожен. — Он прополз вперед и заглянул в просвет, который проделал в земле перед собой, — Видите, так безопасно. Мне кажется, я вижу…

Бассингера отбросило в траншею. Его осыпало осколками стекла, и к тому времени как все услышали хлопок выстрела, выбившего ему глаз, капрал уже не дышал.

В этот день два человека отстрелили себе пальцы на ноге, и их пришлось эвакуировать.

На холме они пробыли неделю. Каждую ночь теряли по несколько человек вследствие мелких ранений, которые, вероятно, причинял не враг. Потом Строманд вызвал взвод военной полиции и приказал расстрелять двоих солдат с ранениями в ногу.

Ранения прекратились, солдаты мрачно лежали в траншеях, пока роту не сменили.

Они провели два дня в маленьком прифронтовом городке, затем офицеров созвали на инструктаж. Офицер, проводивший совещание, говорил с сильным акцентом, но акцент был немецкий, а не испанский. На совещании присутствовали американцы, и инструктаж проводился по-английски.

— Мы начинаем всеобщее наступление. Все добровольцы-интернационалисты выступят одновременно. Используем тактику проникновения.

— Что это значит? — спросил капитан Бартон. Штабной офицер как будто обиделся.

— Прорвавшись за передовую, идете туда, где расположена техника, и все уничтожаете. Когда это сделано, война окончена.

— А где эта техника?

— Вам скажут, когда вы прорвете передовую. Остальная часть инструктажа имела для Питера не

больше смысла. После того как их отпустили, он пошел с Бартоном.

— Видели свой участок передовой? — спросил Бартон.

— Относительно, — ответил Питер. — У вас есть приличная карта?

— Нет. Старые снимки с орбитального спутника СВ и несколько набросков. Не лучше, чем у вас.

— То, что я видел, совсем не радует, — сказал Питер. — Сначала оливковая роща, потом лощина, в которую я не могу заглянуть. Может, там что-то скрывается?

— Вам лучше выслать патрули и выяснить это.

— Разрешение на патрулирование местности нужно получить у командира батальона, — послышался сзади строгий голос.

— Вам стоит отвыкнуть от привычки незаметно подбираться к людям, Строманд, — сказал Бартон. — Кто-нибудь вас не узнает. — Он посмотрел на Питера. — Да, лучше спросите.

Майор Харрис сказал Питеру, что командование бригады запретило патрулирование. Необходима внезапность, а патрули могут предупредить противника о нападении.

Возвращаясь в расположение своей роты, Питер вспомнил, что Харрис до того, как отправился добровольцем в Сантьяго, был юристом и работал на партию Освобождения.

Выступать нужно было на следующее утро. Ночь была долгая. Солдаты чистили оружие и разговаривали шепотом. Некоторые чертили в грязи блиндажей бессмысленные диаграммы. В середине ночи к роте присоединились сорок новых добровольцев. Они были вооружены только ружьями и всего два дня назад покинули портовый город. Большинство было родом с Черчилля, а поскольку они говорили по-английски, а сюда направлялись грузовики, прислали и их.

На рассвете майор Харрис созвал офицеров.

— Техники с Ксанаду сумели приобрести несколько ракет, — сказал он. — Они выпустят их в донов перед нашим выступлением. Оуэнсфорд, вы выступаете последним. Приказываю расстреливать каждого, кто не ушел перед вами.

— Это моя работа, — возразил Строманд.

— Я хочу, чтобы вы вели людей, — ответил Харрис. — Бомбардировка начнется в 8.15. Часы у всех перенастроены?

— Нет, сэр, — сказал Питер. — У меня только часы, которые отсчитывают земное время…

— Черт возьми, — произнес Харрис. — Ну, хорошо, час Терстоуна равен 1,08 земного часа. Вам придется рассчитывать, исходя из этого… — Он выглядел растерянным.

— Никаких проблем, — заверил Питер.

— Хорошо, возвращайтесь на свои места.

Час «зеро» миновал без всяких сигналов. Прошел еще час. Затем бригада республиканцев на севере открыла огонь, и несколько человек покинули укрытия и начали спускаться на дно долины.

Множество вспышек и блеск зеркал расцветили занятый противником хребет, прежде чем послышались выстрелы. Войска республиканцев скосило; немногие уцелевшие торопились назад в убежища.

— Огневая поддержка! — кричал Харрис. Аппарат связи Оуэнсфорда, как и прочая связная аппаратура, издавал нечленораздельные звуки, но приказ передали по линии. Его рота открыла огонь по монархистам, те отвечали.

Через несколько минут стало ясно, что враг господствует в долине. Из-за позиций противника поднялось несколько ракет и ударило по расположению республиканцев. В небе показались вспышки: это техники с Ксанаду обнаружили вражеские ракетные установки и ответили контрогнем. Постепенно стрельба прекратилась из-за отсутствия целей.

В 11.00 по часам Питера линию фронта осветила серия взрывов. На противника обрушился новый ракетный залп, и республиканцы на севере начали наступление.

— Подготовиться к выступлению! — крикнул Питер. Он ждал приказа.

Последовала почти минута тишины. Больше на врага не падали ракеты. Затем линии противника снова осветились вспышками, и республиканцы начали падать или торопливо отступать к своим позициям.

Коммуникатор издал сигнал тревоги, и Питер поднес его к уху. Как ни поразительно, но он услышал членораздельную речь. Кто-то из штаба разговаривал с майором Харрисом.

— Республиканцы уже продвинулись на полкилометра. Их уничтожают, потому что вы еще не выслали им в подкрепление своих драгоценных американцев.

— Вздор! — Голос Харриса в маленьком аппарате звучал монотонно. — Республиканцы отступили к своим окопам. Атака не удалась.

— Неправда. Вы должны показать, что значит высокий боевой дух. Все ваши люди добровольцы. Многие республиканцы мобилизованы. Покажите им пример.

— Да говорю вам, атака отбита.

— Майор Харрис, если через пять минут ваши люди не пойдут в наступление, я пошлю военную полицию арестовать вас как изменника.

Аппарат перешел на неразличимые скрипы и писки, а по рядам передали приказ:

— В атаку.

Питер переходил от ячейки к ячейке.

— Выходим и вперед. Джарвис, если вы отсюда не выберетесь, я вас застрелю. Вы трое, вперед. — Он видел, что Аллан Роуч делает то же самое.

Когда они добрались до конца линии, Роуч улыбнулся Питеру.

— Остались только мы, верно?

— Теперь наша очередь.

Они поползли вперед, за край углубления, которое их защищало, и десятью метрами ниже увидели майора Харриса. Тот лежал неподвижно.

— Теперь батальоном командует капитан Бартон, — сказал Питер.

— Интересно, знает ли он об этом? Я пойду слева и буду подгонять их, сэр.

— Хорошо. — Как никогда остро ощущая свое одиночество, Питер прошел через оливковую рощу, отыскивая солдат и заставляя их идти вперед. Противник почта не стрелял. Они прошли пятьдесят метров, сто и достигли спуска в следующую впадину. Это был старый виноградник. Остатки лоз торчали из земли, как руки старухи.

Когда они углубились в эту лощину, доны открыли огонь.

Четверо новичков из Черчилля находились прямо перед Питером. Когда залп пришелся по ним, они залегли правильным строем. Питер пополз вперед, чтобы похвалить их за хорошо усвоенные упражнения из учебника. Все четверо были мертвы.

Он на тридцать метров углубился в лощину. Впереди висела сеть красных полосок, переплетенных в воздухе в метре над поверхностью. Он видел такое в Пойнте: сеть перекрестного огня, направляемого лазерными лучами. Теоретически техники с Ксанаду могут засечь зеркала или даже сами энергетические установки, но сеть висит неподвижно.

Некоторые из его людей не знали, что это такое, и устремились вперед. Спустя несколько мгновений у края сети возникла стена из мертвых тел. Никто не прорвался. Снайперы принялись добивать тех, кто еще двигался. Питер лежал и гадал, удалось ли продвинуться другим ротам. Большинство его людей попытались найти убежище за телами погибших товарищей. Один за другим солдаты умирали на открытом месте, под ярким солнцем в мертвом винограднике.