— Ужасная. Одна из последних сильных бурь периода сбора урожая, а дождь шел всю неделю. Мы не были уверены, что я туда доберусь.

Фалькенберг быстро что-то набирал.

— И на будущее тоже предсказывали плохую погоду.

— Не знаю. Но наверно…

— Я не гадаю. — Он жестом указал на экран с данными. — Вот. Они знали, что у них всего одна ночь хорошей погоды по крайней мере на несколько дней вперед. Тем не менее кажется исключительно неразумным проводить операцию в присутствии чужаков. Каким образом… как вы получили приглашение на этот прием, мисс Гордон?

— Полковник, мне кажется…

— Ваше высочество, мисс Гордон, я задаю эти вопросы не из праздного любопытства.

— Я была… приглашена… Йонкиром ван Хоорном.

— Непосредственно?

— Нет, сэр. — Она поджала губы. — Меня привезли на ночь из «Хилтона».

— Понятно. А могли они это сделать, не посоветовавшись с Гирердами?

— Обычно так не делают, но такое бывает. — Она быстро посмотрела на Лисандра и продолжала: — Это было не в первый раз.

— Спасибо.

— Полковник…

— Простите, ваше высочество. Мне нужно было установить, Гирерды ли невероятно глупы, или у них не было выбора. Мисс Гордон, теперь меня удивляет только одно: что вам позволили живой покинуть дом.

— Я… — Она вздрогнула. — Я об этом никогда не думала.

— Несомненно, для этого были причины. Вас хватились бы ваши наниматели и…

— И другие, — кончила за него Урсула.

— Да. Что ж. Возможно, вы оказали нам неоценимую услугу, — сказал Фалькенберг. Он снял очки и повернулся к Лисандру. — Ваше высочество. В сложившихся обстоятельствах я предлагаю мисс Гордон остаться гостьей полка. В «Хилтоне» ей небезопасно.

— Но я должна вернуться! — возразила Урсула. — Мой контракт…

— Сомневаюсь, что вас теперь должен тревожить ваш контракт, — сказал Фалькенберг. — Мы его выкупим.

— Но… мне нужна работа. Наверно, сейчас это уже неважно. «Хилтон» не станет держать девушку, болтающую о клиентах.

— Думаю, у вас не будет недостатка в других вариантах, — сказал Фалькенберг. — Если понадобится, мы обсудим этот вопрос с губернатором Блейном. — Он встал. — А теперь прошу меня извинить…

— Конечно, полковник. — Лисандр тоже встал. И когда открывал перед Урсулой дверь, услышал, как Фалькенберг быстро заговорил в интерком.

Капрал Тентон услышал слабое пощелкивание в левом ухе. Он прикоснулся к приборам управления в нагрудном кармане.

— Сарж, — прошептал он в микрофон, прикрепленный к горлу. — Принимайте сообщение.

Сержант Мисковски еле заметным движением подтвердил, что услышал. Он не посмотрел на Тентона, продолжая разговаривать со старостой деревни. Такого черного человека, как Этьен Леду, Мисковски никогда не видел. Леду далеко за сорок, но у него по-прежнему стройная талия, и мощная бочкообразная грудь. Говорил он на превосходном англике, но иногда переходил на местный диалект куни, обращаясь к другим жителям деревни или к Парди, а потом без малейшей паузы снова переключался на англик. Голос у него был певучий и удивительно высокий. «Крепкий парень, — подумал Мисковски. — Мог бы стать хорошим боксером».

— Да, мы оставим немного пенициллина, никаких проблем, — сказал Мисковски. — И средство от грибка. У нас с собой его много.

— У людей майора Бартона тоже, — сказал Леду. Он поставил чашку с чаем на стол и широко улыбнулся. — Во имя своих людей я радуюсь тому, что вы пытаетесь меня подкупить.

Мисковски улыбнулся в ответ.

— А я рад, что с нами ваш племянник.

— Бьюфорд честолюбив, — сказал Леду. — А чего может добиться честолюбивый мальчишка в таком месте? — Из открытого тростникового павильона, в котором они сидели, он посмотрел на продолговатую поляну, и улыбка исчезла. Мисковски проследил за его взглядом. На двухметровых сваях стояли тростниковые хижины. На противоположной стороне поляны располагался длинный дом на невысокой платформе. В одном углу поляны колодец, а в центре почерневшее углубление для костров, выложенное камнями и окруженное скамьями и столами, похожими на столы для пикника.

— Мне это нравится, — сказал Мисковски. — Я видел на картинках, как живут в джунглях на Земле. Тут не так уж плохо.

— Если вам нравятся джунгли, совсем неплохо, — сказал Леду. Он помолчал, и Мисковски показалось, что Леду принял решение. — Сержант, позвольте быть с вами откровенным. Мы не можем вам помочь. Какова бы ни была причина вашей ссоры с майором Бартоном, мы не хотим в этом участвовать. Мы не владеем этой землей. По правде говоря, мы ничем не владеем. Мы живем здесь, потому что плантаторы считают, что наше выселение не стоит необходимых для этого усилий….

— Это я знаю, — сказал Мисковски. — Старик… капитан Фрейзер… рассказал нам. Может, мы сможем поговорить об этом с губернатором.

Леду рассмеялся.

— Вы очень добры, сержант. Но не могу поверить, что губернатор решит ради нас нажить себе врагов.

— Может, и нет. — Мисковски отпил из чашки. Позади капрал Тендон извинился и пошел в туалет за длинным домом. — Но капитан Фрейзер говорит, что губернатор славный малый. А местные плантаторы и так уже с ним на ножах. Они наняли Бартона.

Леду принялся наливать еще чай, и Мисковски ждал. Во время обучения его приучали к терпеливости. На тюремной планете не принято задавать много вопросов, да и большую часть истории ему уже рассказал Парди. Леду, отец Парди и еще несколько человек увели в джунгли группу осужденных, у которых кончился срок, увели как можно дальше от плантаций, но все же сохранив возможность в случае необходимости вернуться на дорогу. Теперь большинство жителей деревни не желает иметь ничего общего ни с дорогами, ни с тем, что находится в их конце; они проделали слишком большую работу, расчищая джунгли и строя дамбы на ручьях, чтобы переселяться.

Никто не знал, сколько существует подобных деревень. На снимках со спутника их видно несколько сотен, но в основном гораздо более мелких: две-три семьи, не больше. Парди говорил, что поселок его дяди — один из самых крупных, в нем, считая и детей, почти двести человек.

— Еще несколько лет, и вас станет больше, чем плантаторов, — сказал Мисковски.

Ответа Леду он не услышал: в ухе раздался голос Тентона.

— Сарж, у нас новый приказ. В пятидесяти километрах на юго-запад, на берегу моря, плантация. Капитан хочет, чтобы мы как можно быстрей перебрались туда. Задача первоочередная и неотложная.

Черт побери. Мисковски постарался припомнить карту. Прямо через джунгли на юго-запад. На карте никаких троп. Может, они какую-нибудь найдут. Придется найти. Он сделал жест остальным. Оставить припасы и немедленно выступать. Будем надеяться, что Леду не сочтет их невежливыми.

— Никакой тропы, — бормотал Мисковски. — Если им срочно нужна там группа, могли бы перебросить по воздуху.

— Капитан Фрейзер говорит, что это невозможно, — сказал Тендон. — Полк считает, что за тем местом очень внимательно наблюдают.

— Но что там такое? — спросил Клаудуокер.

— Я ведь не мог спрашивать, верно? Нам разрешили только передать сигнал, что приказ получен. Еще одно: мы должны днем и ночью следить за появлением вертолетов. При появлении вертолета разрешается нарушить радиомолчание.

— А нас не будут поджидать мятежники? — спросил Парди. — Если мы слышим штаб, они тоже могут услышать.

Мисковски знаком велел молчать, пока они шли по чаще. Когда подлесок поредел, снова можно было говорить.

— Нет, — сказал Тендон. — Вот что происходит, когда нам посылают луч, который нас находит. Не точно, но мы на его линии. Они направляют луч туда, где, по их мнению, мы находимся. Я улавливаю его и настраиваю прибор. Тот посылает сигнал, который ловят наши. Тогда они сужают луч так, что, когда он доходит до нас, его ширина не больше десяти метров. Всякий, кто хочет нас подслушать, должен оказаться между нами и передатчиком. Это очень маловероятно.