Патриарх простер руки в знак благословения, и пение резко оборвалось.

– «М» — в честь мужчин, которых Она создала, — пропел он ритуальные слова.

– «А» — в честь ангелов, через которых Она управляет нами, — подхватил хор.

Такой своеобразный перепев длился, пока все буквы слова «Мать» не были ритуально обозначены символами Ее благодеяний; затем наступила тишина.

Облаченный в серое с пурпурным, вперед выступил Хард, который громко произнес нараспев:

— Во имя Сокровенного Имени Матери, сейчас я буду говорить!

— Во имя Сокровенного Имени Матери говори, сын мой, и да источат твои уста Ее волю! — ответил ему Патриарх так же нараспев.

— Властью, ниспосланной мне Матерью через народ и Короля, представляю четырех кандидатов к посвящению в рыцари Ордена Немеркнущей Благодарности Матери.

Этим словам Харда ответил хор, распевая специально подготовленный к такому торжественному случаю гимн, в котором воспевались все доблестные подвиги Подразделения Особых Операций «Л-2», Терранская Федерация и поражение Комитета по борьбе с заговором. Когда гимн закончился, Король и Патриарх, о чем-то посовещавшись между собой, пропели в унисон:

— Пусть кандидаты выйдут вперед!

Церемония посвящения была длительной и сложной. Патриарх пропел множество молитв, хор распевал гимны. Наконец, Король и Патриарх украсили каждого посвящаемого знаком Ордена, исполненным в виде большой золотой медали, подвешенной на ленте шафранового цвета с пурпуром. Хор пропел торжественный гимн, и все вышли из зала.

— Поздравляю! — воскликнул Хард, как только тер-ране оказались за пределами Храма.

— Спасибо, — ответил Джон. — Но что это за церемония? И что означает эта медаль?

— Знак Ордена Немеркнущей Благодарности Матери? Ну, знаешь, Джон, ты меня удивляешь. Ведь это — высшая награда, когда-либо учрежденная на Лиффе. Вы теперь стали национальными героями и канонизированными святыми. Ваши дни рождения будут на Лиффе национальными праздниками. Так что поздравляю.

— Да уж, спасибо.

Что-то беспокоило Джона, но он не мог понять, что именно.

— Тебе известны результаты испытаний? — спросил кто-то Патриарха.

— Да, — ответил тот. — Их доложили мне перед началом церемонии.

— Ну и как?

— Все расчеты полностью подтвердились.

— Это значит, что мы можем двигаться дальше?

— Думаю, да.

— Гммм. И тебе действительно все это нравится?

— Конечно. А почему должно быть иначе?

— Я имею в виду, не приходила ли тебе в голову мысль, что все это может оказаться неправедным делом, а? У тебя что, вообще не возникало хоть каких-то сомнений на этот счет?

— Конечно, нет. Я абсолютно уверен, что мы поступаем правильно. Извините меня за цитирование Писания, но там есть такое место: «И посмотрела Мать на своих чад, и сказала: «Хочу, чтобы кто-нибудь сделал этих несмышленышей послушными». Надеюсь, вы не собираетесь ставить под сомнение смысл сказанного Гартом Гар-Муйеном Гартом?

— Нет, это было бы глупо. Ну да ладно. Когда мы начинаем?

— Нам лучше подождать, пока не будет решена проблема с пришельцами. Не хотелось бы, чтобы они появились в самый разгар всего этого и помешали нам завершить задуманное.

— Вот уже целую неделю я хожу в национальных героях и официальных святых, но почему-то до сих пор не чувствую себя хоть чуточку счастливее, — жаловался Джон своему новому помощнику, Тчорнио Гар-Сполниену Хиирлту.

— Этого я не могу понять, — удивился Тчорнио, — ведь весь Лифф гордится вами. В чем же дело?

— Не знаю. Знал бы, наверняка чувствовал бы себя иначе. Возможно, был бы счастлив; возможно — впал бы в гнев, но в любом случае не сидел бы вот так, пытаясь понять, в чем дело.

— Возможно, вы не до конца осознали, что означает Орден Немеркнущей Благодарности Матери.

— Скорее всего, и в этом тоже кроется причина. Временами я вообще сомневаюсь, что хоть что-то понимаю. Лифф такая непредсказуемая планета!

— Этот Орден означает, что вы — один из избранников Матери. Для вас уже забронировано место Там, Где Находится Успокоение Матери. Это то, за что любой лиффанин с готовностью отдаст свою жизнь. Вы и еще девять или десять награжденных Немеркнущей Благодарностью Матери представляете все, что составляет смысл нашей религии. Матери с пеленок учат своих детей подражать вам. Священники служат службы в вашу честь. Эта мастерская станет национальной святыней, местом паломничества. Так что у вас есть все основания быть счастливым.

— Как я могу быть одним из избранных Матерью, если я даже не верю в… Ох!

— В чем дело?

— Дело в том, что я только что осознал, почему не чувствую себя счастливым. Потому что не я избрал Мать, а она — меня.

— Все правильно, так и должно быть.

— Великолепно. Это означает, что независимо от моего желания, я являюсь субъектом Материнского Права.

— Но вы и так всегда им были.

— Но не в такой форме. Не так, как сейчас. Что беспокоит меня больше всего, так это то, что я до сих пор не знаю, что такое Материнское Право. Минуточку… минуточку… Куда это я задевал «Книгу Гарта Гар-Муйена Гарта»?

— Вон она лежит на вашем рабочем столе. Прошу…

Целых двенадцать часов, последовавших за этим, Джон не отрываясь читал «Книгу Гарта». Архаический лиффанский язык, на котором она была написана, наполовину снизил обычную для Джона скорость чтения.

Читая, он подчеркивал некоторые места. Кое-что ему понравилось. Как, например, вот это: «Возможно все. Рано или поздно свершится все. Не просто произойдет, а должно произойти. Поэтому наш долг по отношению ко всем живущим состоит в том, чтобы сделать как можно больше из того, что возможно; а возможно все».

В другом подчеркнутом Джоном абзаце говорилось: «Любое свершение является либо созидательным, либо разрушительным. Между ними не существует ничего другого».

Выделил он и другие места, как например: «Каждый созидательный акт есть акт любви. Разрушительный акт равносилен страху»; «Для созидания постоянно требуется жертвовать чем-то своим, поэтому вы постоянно будете жертвовать собой. Это и есть то, что называется Любовь»; «Разрушение — банкротство, оно происходит тогда, когда тебе нечем пожертвовать своим собственным, и это называется боязнью»; «Все, что не любовь, — страх».

Однако в большинстве своем подчеркнутые Джоном места вызывали беспокойство и даже в определенной степени пугали его. Они свидетельствовали о том, что, прожив на Лиффе вот уже семь лет, он так и не научился понимать эту планету и ее народ.

Например, его недоумение вызвало такое место: «В самой натуре любви заключена экспансия, стремление объять как можно большее, захватить и прижать к любящей груди как можно больше. Любовь Матери, являясь совершенством, всегда стремится объять все сущее, даже то, что отрицает Ее любовь». Смысл этих двух предложений был кошмарен.

— Мне нужно переговорить с Патриархом, — такой вывод сделал Джон после прочтения «Книги». С этим он и вышел, взяв с собой «Книгу Гарта Гар-Муйена Гарта» с подчеркнутыми местами.

— Разумеется, сын мой, — приветливо ответил ему Патриарх. — Мне всегда доставляет удовольствие разъяснять трудные места в Писании. И мне особенно приятно дать такие разъяснения кавалеру Ордена Немеркнущей Благодарности Матери.

— Спасибо, владыко. — Джон раскрыл «Книгу Гарта». — Я пометил места, толкование которых вызвало затруднения. Вот, например, одно из них.

— Ах, да! — Воскликнул Патриарх, бросив беглый взгляд на раскрытую книгу. — Экспансия совершенной любви. Но почему вас беспокоит это место? Его значение вполне понятно.

— Значение-то вполне понятно, отче. Что меня беспокоит, так это его смысл.

— Неужели?

— Да. Смысл Любви Матери заключается в том, что Мать любит насильно даже тех, кто не любит Ее по своему выбору.

— Именно так.

— А теперь вот это место: «И посмотрела Мать на своих чад, и сказала: «Хочу, чтобы кто-нибудь сделал этих несмышленышей послушными», смысл которого является настолько сильным, что идеологически оправдывает крестовые походы, инквизицию; по сути, это — идеология религиозного империализма.