— Мы должны отказаться от прогресса? Неужели звезды так опасны?

САМО ПОНЯТИЕ СТРЕМЛЕНИЯ К ПРОГРЕССУ ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ В ТВОЕМ НАРОДЕ. ВЫ ДОЛЖНЫ ОСТАВАТЬСЯ НЕПОДВИЖНЫМИ, ЗАКОНСЕРВИРОВАТЬ ТО, ЧТО ВАМИ ДОСТИГНУТО, И ЖИТЬ В МИРЕ.

Чем дольше он смотрел на Глаз, тем больше и ярче казался он в темноте Храма.

ЗВЕЗДЫ НЕ ОПАСНЫ. НО ЕСТЬ ОДНА РАСА, КОТОРАЯ РАСТЕТ ВМЕСТЕ С ВАМИ, И РАСТЕТ БОЛЕЕ БЫСТРЫМИ ТЕМПАМИ. ЕСЛИ ВЫ УСТРЕМИТЕСЬ К ЗВЕЗДАМ, ТО СКОРЕЕ СТОЛКНЕТЕСЬ С ЭТОЙ РАСОЙ, А ОНИ СИЛЬНЕЕ ВАС. ОНИ БОЛЕЕ ВОИНСТВЕННЫ, ЧЕМ ВАШИ ЛЮДИ. ВЫ УЖЕ ГОТОВЫ К МИРУ, И ЭТО ДОЛЖНО СТАТЬ ВАШЕЙ ЦЕЛЬЮ. ОСТАВАЙТЕСЬ НА СВОЕЙ ПЛАНЕТЕ; ЗАКОНСЕРВИРУЙТЕ ЗНАНИЕ; КУЛЬТИВИРУЙТЕ ПЛОДЫ ВАШЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ КАК ОНА ЕСТЬ, НО НЕ ПРОДВИГАЙТЕСЬ ДАЛЬШЕ. ЕСЛИ ВЫ ПОСТУПИТЕ ТАК, ТО У ВАС В ЗАПАСЕ БУДЕТ ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ ДО ТОГО, КАК ЭТА РАСА ОБНАРУЖИТ ВАС, И ЕСЛИ ВЫ НЕ БУДЕТЕ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ДЛЯ НЕЕ ОПАСНОСТИ, ОНА ВАС НЕ УНИЧТОЖИТ.

При этих словах бога-вождя, которые низверглись на Теброна в тиши темного зала, он ощутил, как внутри поднимается гнев, смешанный с усиливающимся страхом. Он был воином и исследователем. Как мог он отказаться от всех своих планов и заставить своих подданных поступить так же? Ведь не будет никакой надежды, желания двигаться вперед, никакой любознательности… никакой цели.

— Намного ли эта раса опередила нас в своем развитии? — решился он задать вопрос.

Из алтаря послышался низкий шум; Глаз снова засветился ярче.

СЕЙЧАС ОНИ НЕ НАМНОГО ОПЕРЕДИЛИ ВАС. НО ОНИ БОЛЕЕ ВОИНСТВЕННЫ, И ПОЭТОМУ БУДУТ РАЗВИВАТЬСЯ БОЛЕЕ БЫСТРЫМИ ТЕМПАМИ. ДЛЯ ОБЕИХ ВАШИХ РАС ВОЙНА ЯВЛЯЕТСЯ ПОИСКОМ, В КОТОРОМ ВЫ РЕАЛИЗУЕТЕ ТО, ЧТО НАХОДИТСЯ ВНУТРИ ВАС. ВАШИ НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ, КАК И ВАШИ ВОЙНЫ, ЯВЛЯЮТСЯ ПО СУТИ ОДНИМ И ТЕМ ЖЕ. И ВЫ ДОЛЖНЫ ПОКОНЧИТЬ И С ТЕМ, И С ДРУГИМ, ПОСКОЛЬКУ И ТО, И ДРУГОЕ ВЕДЕТ К НЕУДОВЛЕТВОРЕННОСТИ. А ПУТЬ К УДОВЛЕТВОРЕНИЮ, ЕСЛИ ТАКОЕ ВОЗМОЖНО ВООБЩЕ, ЛЕЖИТ ТОЛЬКО ЧЕРЕЗ МИР.

Он склонил голову в сторону — жест, означающий полное понимание и согласие. Он не мог вступать в спор с богом-вождем Кором и не смел позволить себе такое даже в мыслях.

— Как я должен повлиять на свою расу? Разве можно убедить каждого из них, что необходимо забыть все изыскания?

Глаз заурчал и сделался еще ярче на фоне находившейся за ним темной стены с орнаментом, гравированным по камню. Прошло какое-то время, пока Кор не заговорил снова.

УБЕДИТЬ КАЖДОГО БУДЕТ НЕВОЗМОЖНО. ИМ НЕ СЛЕДУЕТ РАСКРЫВАТЬ ПРИЧИНЫ; ИХ НАДО ЗАБЛОКИРОВАТЬ ОТ ВСЕОБЩЕЙ ПАМЯТИ. ТЫ НИКОМУ НЕ ДОЛЖЕН ПЕРЕДАВАТЬ ТО, ЧТО Я ТЕБЕ СООБЩИЛ. УСИЛИВАЙ СВОЮ ВЛАСТЬ, СИЛОЙ НАВЯЖИ ВСЕМ ИМ МИР И ПРИВЕДИ ИХ К ПОКОРНОСТИ. МОЖНО СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЗНАНИЕ И СТРЕМЛЕНИЕ К ПОИСКУ УМЕРЛИ В НИХ. ЗАПОМНИ, ЧТО НЕ БУДЕТ НИКАКОЙ ЦЕЛИ И В ЭТОМ СЛЕДУЕТ ИСКАТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ.

Король-священник, вождь Хирлая подождал несколько минут и уже был готов подняться и уйти, как Глаз замигал и заговорил снова:

ТЫ ДОЛЖЕН УПРАЗДНИТЬ ЖРЕЧЕСТВО. ЗНАНИЕ, КОТОРОЕ Я ТЕБЕ ДАЛ, ДОЛЖНО УМЕРЕТЬ ВМЕСТЕ С ТОБОЙ.

Он еще долго ждал в тускло освещенном, неожиданно прохладном зале, что бог-вождь заговорит снова; затем медленно поднялся и побрел к двери. В памяти явственно стояло изображение Глаза Кора. Он остановился у выхода из Храма, ощущая, как легкое дыхание города проносится над головой сквозь вымощенный из камня дверной проем. Один из гвардейцев приблизился к нему и обратился мысленно, но он заблокировал свои мысли и стал тяжело спускаться по лестнице.

Шум ветра над головой вырос до завывания; внезапно его охватило ощущение, будто он быстро скатывается вниз по лестнице: куски неба, камня, лиц мелькали как в калейдоскопе. Он потянулся к своей дубине и почти уже взял ее в руки, как вдруг осознал, что он не Теброн Марл, а уже снова Ли Райнасон, и завывание исходило от Хорнга, который силой вытащил его из тех воспоминаний, протаскивая через тысячи других настолько быстро, что он не мог сосредоточиться ни на одном из них.

Райнасон отключился от сознания Хорнга как от кошмара; он стал ощущать свое тело, лежащее в пыли Хир-лая; с трудом открыв глаза, подал Маре знак отключить телепатер.

Затем медленно сел и потряс головой, чтобы избавиться от впечатлений телепатического контакта. Он все еще был древним королем Хнрлая, и потребовалось некоторое время, чтобы возвратиться в действительность, к собственному сознанию. Он едва ощущал присутствие Мары, стоявшей возле него на коленях, и поначалу никак не мог понять, что она говорит.

— С тобой все в порядке? Ты уверен в этом? Посмотри на меня, Ли, ну пожалуйста!

Как бы со стороны он почувствовал, что кивает ей в знак того, что с ним все в порядке; когда он увидел выражение ее лица, последние космы владевшего его сознанием тумана выветрились из головы. В ее глазах стояли слезы; прикоснувшись к ее щеке, он сказал:

— Со мной все в порядке. Но почему ты не поцелуешь меня или не сделаешь чего-нибудь в этом роде?

Она поцеловала его, но вдруг резко отстранилась и сказала:

— Ты, наверное, пережил нечто ужасное! Мне показалось, что ты мертв.

Он устало улыбнулся и ответил:

— Нет, это было просто чудесно. Ты бы лучше распутала этого зверя — ему тоже здорово досталось.

Мара поднялась и аккуратно убрала провода с Хорнга. Райнасон продолжал сидеть; только теперь до него начало доходить значение того, что он только что пережил. Он понял, почему хирлайцы вдруг резко переключились с войн на вечный мир, и почему была заблокирована память. Но насколько можно доверять памяти, в которой якобы сохранился голос древнего бога чужой расы?

Сидя в пыли на краю обширной хирлайской равнины, он только теперь начал обретать понимание того, чего не осознал, пребывая в роли Теброна: не только Храм, но и Алтарь Кора были построены Пришельцами.

Они оставили Хорнга на краю Равнины и направились обратно через развалины древнего города Хирлая. Аборигены, мимо которых они проходили, смотрели все так же безучастно. Райнасову не раз приходилось бывать в мелких поселениях, стихийно возникающих после первой высадки на незнакомых планетах, и быстро покидаемых их обитателями, увлекаемыми миграционными потоками, которые совпадают, как правило, с оживленными магистральными межзвездными трассами, В этих глухих районах Вселенной, где контакты с материнской цивилизацией ослаблены, возникала совершенно новая культура, почти так же отнимающаяся от культуры в колониях землян, расположенных вдоль магистральных трасс, как и последние следы культуры хирлайцев на этой планете. И в некоторых таких районах интерес к Земле был настолько слаб, что всех приезжих просто игнорировали — точно так же, как поступали в отношении землян хирлайцы. И все же он никогда не ощущал такого отсутствия интереса, как здесь, У Райнасона складывалось впечатление, что для хирлайцев земляне значили не более, чем ветер или пыль под подошвами ног.

Когда они проходили через заселенную часть развалин, Райнасону пришлось уступить дорогу проходившему хирлайцу. Он молча и медленно прошел мимо, его глаза даже не посмотрели в сторону этих жалких землян. Серые полоумные недотепы, подумал Райнасон; как он, так и Мара невольно ускорили шаг, стремясь поскорее выбраться из этого неуютного места.

На краю городка, где покрытые грязью улицы утопали в пыли, а кучи мусора уже достигали нескольких футов, им встретился Ренэ Мальхомм. Он сидел на земле, вытянув моги и опираясь спиной на выветрившийся камень. Он казался слишком старым, хотя ему не было еще и пятидесяти; его растрепавшиеся на ветру волосы были практически того же цвета, что и покрывавшие все вокруг пыль и камни. Райнасон подумал, что это от того, что в голове Мальхомма много пыли. Он остановился и посмотрел на этого измотанного, уставшего от жизни человека, глаза которого выдавали его изношенность.

— Ну и как, удалось тебе связаться с богом, Ли Райнасон? — спросил Мальхомм своим трубным голосом, в котором ощущалась ирония,

Райнасон ответил на его настороженный взгляд, пытаясь понять, чего тот хочет. Он снял телепатер с плеча и поставил его в пыль. Мара присела рядом на камень.