— Женитьба изменяет мужчину, верно? — выпалил он наконец.

— Тебе следовало бы справиться об этом у Йена. Я старый холостяк.

— Но куда лучше меня разбираешься в подобных вещах, а Йена здесь нет, — возразил Бродик.

— В сердечных делах?

— Ну да!

— Да ты всего день как женат, — справедливо указал Рамзи. — И что тебя волнует?

— Я совершенно спокоен.

— Верю, но все же объясни.

— Я только что заметил…

— Да говори же! — раздраженно приказал Рамзи.

— Я слишком весел, черт побери!

Рамзи схватился за живот от смеха, что вовсе не понравилось Бродику.

— Слушай, забудь все, что я тут наговорил! Я не привык рассуждать о подобных…

— Ты привык скрывать свои мысли и чувства. Мне не следовало смеяться. Извини. А теперь рассказывай.

— Что тут рассказывать, — проворчал Бродик. — Помоги мне, Боже, я жизнерадостен, словно щегол! Сейчас щебетать начну!

— Совершенно необычное для тебя состояние, — согласился Рамзи.

— То-то и оно. Женат всего лишь сутки — и уже на себя не похож. Джиллиан сбивает меня с толку. Я знал, что хочу ее, но и представить не мог, до какой степени. Трясусь над ней, как скупец над золотом.

— Ты и до венчания так себя вел.

— Да, но с каждым часом все больше глупею.

— Она твоя жена, так что все. это вполне естественно.

— Вовсе нет. Мне хочется одного — немедленно отвезти ее домой…

— Ни в коем случае, — перебил Рамзи. — Она должна помочь нам найти тех ублюдков, что пытались убить моего брата.

— И без тебя знаю, но все же умираю от желания отвезти ее домой и держать под замком день и ночь, — вздохнул Бродик, поражаясь собственной дури.

— Чтобы уберечь он всех и вся?

— Да, и еще потому, что не выношу, когда другие мужчины…

— Пялятся на нее? Но она так красива!

— Я не из тех, кто ревнует.

— Ну да, еще бы!

— Она сводит меня с ума.

— Говоришь совсем как человек, влюбленный в свою жену.

— Мужчина, пораженный стрелами любви, слаб.

— Ошибаешься. Настоящему мужчине любовь придает сил. Йен обожает жену, — возразил Рамзи. — И что? Можно сказать, что она лишила его сил?

— Нет, конечно, нет!

— В таком случае готов поклясться, что нежные чувства не превращают человека в безвольную куклу!

— Зато делают его уязвимым!

— Возможно, — вздохнул Рамзи.

— И если его постоянно терзают мысли о возлюбленной, он слабеет и забывает о своем долге. Разве не так?

— Я скажу тебе, в чем дело, Бродик, — усмехнулся Рамзи. — Ты любишь ее, и сознание этого смертельно тебя пугает.

— Мне следовало бы расквасить тебе нос.

— Сначала узнай имена, а потом делай что хочешь. Ты уверен, что она скажет тебе, кто они?

— Как в том, что меня зовут Бродик! Джиллиан — моя жена и сделает так, как ей ведено.

— На твоем месте я не стал бы хвастаться. Жены терпеть не могут, когда мужья указывают им, что делать.

— Я знаю Джиллиан, — самодовольно усмехнулся Бродик. — И к закату сообщу тебе имена англичан.

Никто не был потрясен больше, чем Бродик, когда его милая, добрая, покорная жена, готовая сделать «так, как ей велено, наотрез отказалась открыть ему имена англичан.

Она посмела отказать ему?!

Бродик, донельзя пораженный, впервые в жизни растерялся, не зная, что делать. Джиллиан тем временем преспокойно сидела за столом, сложив руки на коленях, невозмутимая, как церковная статуя.

— То есть как это «нет»? — взвился Бродик.

— Ты забыл поцеловать меня, когда вошел в дом. По-моему, это нехорошо.

— Что?!

— Ты забыл меня поцеловать.

— Клянусь Богом…

Он рывком поднял ее на ноги, прижался жесткими губами к губам, и снова толкнул на стул.

— Ты немедленно назовешь мне этих английских ублюдков.

— Обязательно, — согласилась она. — Со временем.

— Что это значит — «со временем»?

Джиллиан даже не потрудилась ответить и молча принялась расчесывать волосы. Черт возьми, до чего же она соблазнительна! Сегодня на ней была развевающаяся широкая голубая сорочка, нежно льнувшая к изящным изгибам. Щеки раскраснелись, глаза блестели, и от нее исходило благоухание роз. Она поистине пленительна.

Бродик невольно посмотрел в сторону кровати, прежде чем сообразил, какое направление приняли его мысли.

Стояла уже глубокая ночь, а он все еще не вытянул из жены заветные имена, хотя, говоря по правде, они не виделись целый день и Бродик до сей поры был слишком занят, чтобы вспомнить о поручении Рамзи. Однако теперь он был исполнен решимости добиться своего, прежде чем они лягут, и поэтому наставительно произнес;

— Долг жены — во всем повиноваться мужу. Но Джиллиан, похоже, не слишком понравилась эта сентенция.

— Сомневаюсь.

— Черт возьми, Джиллиан, не смей упрямиться!

— Муж не ругается в присутствии жены.

— Только не этот муж! — рявкнул он.

Джиллиан и это пришлось не по вкусу. Швырнув щетку на стол, она старательно обошла Бродика, направилась к постели, сбросила туфли и села.

Видно, Рамзи был прав. Некоторые жены действительно не любят подчиняться приказам супругов, и Джиллиан, очевидно, входила в их число. Заметив повисшие на ресницах слезы, Бродик понял, что жестоко оскорбил ее чувства. Супружеская жизнь оказывалась куда сложнее, чем он ожидал.

— Не делай этого.

— Чего именно?

— Не плачь!

— Вот уж не думала! — заносчиво фыркнула она и, откинув плед, легла.

Бродик задул свечи и уже собирался погасить огонь в очаге, когда Джиллиан попросила его добавить дров.

— Но здесь жарко!

— А мне холодно!

— Я согрею тебя, — пообещал он, но едва, в свою очередь, уселся на край кровати, чтобы стащить сапоги, Джиллиан поспешно повернулась лицом к стене.

— Ты уже жалеешь, что женился на мне? — прошептала она.

Застигнутый врасплох, Бродик поднял голову. Джиллиан, кажется, растерялась, и все потому, что он ведет себя будто раненый медведь с той самой минуты, как вошел в дом.

— Пока еще слишком рано судить, — с серьезным видом откликнулся он, стараясь не улыбнуться. Но Джиллиан не поняла шутки.

— Все-таки жалеешь?

Он силой повернул ее к себе.

— Мне не по душе твое упрямство, но я счастлив, что ты моя жена.

— Ты совсем не кажешься счастливым.

— Все потому, что ты постоянно мне противоречишь.

— А ты не привык, чтобы тебе отказывали, верно?

— Говоря по правде, так оно и есть, — пожал плечами Бродик.

— Пойми же, на людях я слова тебе поперек не скажу, но наедине не собираюсь покорно сносить твое высокомерие. Бродик, немного поразмыслив над сказанным, согласно кивнул.

— Тебя что-то расстроило сегодня? Когда я уходил утром, ты светилась радостью.

— Когда ты уходил, я спала, — поправила Джиллиан.

— Да, но на твоем лице играла улыбка, — поддразнил он. — Наверняка думала обо мне.

— Ты прав. У меня был тяжелый день.

— Расскажи, — попросил он.

— Ты в самом деле хочешь слышать мои жалобы? — поразилась Джиллиан и, дождавшись ободряющего кивка, вскочила. — Сначала Рамзи заставил меня сидеть все утро в зале и рассматривать лица членов его клана, а когда я так и не увидела предателя, протащил меня едва ли не по всему королевству, чтобы я пригляделась получше. Он был слишком занят, чтобы замолвить словечко за меня перед Кристен. К тому же Брисбейн вернулся с известием, что моя сестра так и не передумала. Я теряю терпение, Бродик! И дала Рамзи срок до полудня, а если он не прикажет Кристен поговорить со мной, возьму дело в свои руки, — запальчиво объявила Джиллиан. И, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, продолжала: — Наконец, я встретила Бриджид у озера, но солнце уже клонилось к закату и к тому же Бриджид принесла мне неутешительные вести.

— Какие именно? — поинтересовался Бродик.

— Она просила своего друга проследить за Брисбейном, когда тот пойдет к Кристен, но этот друг так и не вернулся в замок. Бриджид думает, что он попросту забыл о ее просьбе.