Джиллиан не ответила. Голову раздирали бесчисленные вопросы. О Господи, неужели Элфорд нашел Кристен?

— Как ты выучила гаэльский?

— Что? — вскинулась она, не сразу уловив смысл вопроса.

— Откуда ты знаешь гаэльский? Что молчишь? Разозлилась, потому что спросил? — разволновался мальчик.

— Нет, разумеется, нет, — заверила она. — Просто моя сестра Кристен живет на Шотландском нагорье, и…

— А где именно на Шотландском нагорье? — перебил ребенок.

— Точно не уверена…

— Но…

— Говорю же, не уверена. Когда узнаю в точности, обязательно поеду туда и хочу говорить с ней по-гэльски.

— Но как получилось, что она живет в Шотландии, а ты нет?

— Потому что меня взяли в плен, — уныло пробормотала Джиллиан. — Давно, когда я была совсем маленькой, барон и его солдаты захватили Даненшир. Отец пытался спасти меня и сестру, но в хаосе битвы нас с Кристен разлучили.

— И твоя сестра потерялась?

— Вовсе нет. Ее увезли на север, в Шотландскую низменность, к одному из людей, оставшихся верным моему отцу. Наш дядя Морган из кожи вон лез, чтобы узнать, где она, но оказалось, что Кристен исчезла в горах. Надеюсь, что в один прекрасный день я ее найду.

— Тебе плохо без нее?

— Очень. Мы так долго не виделись, что вряд ли узнаем друг друга. Дядя Морган считает, что семья, принявшая Кристен, должно быть, сменила ей имя, чтобы уберечь от опасности.

— Ей тоже барон угрожал? — оживился мальчик.

— Да, к несчастью. Все же Кристен обязательно вспомнит свою младшую сестричку.

— А если нет?

— Быть не может! — упрямо возразила Джиллиан. Прошло несколько долгих минут благословенной тишины, прежде чем мальчик снова принялся за свое.

— А знаешь что? — в сотый раз повторил он.

— Ну что, надоеда?

— Я запросто могу болтать на твоем языке, потому что мама меня научила, хотя папа ругал ее за это и говорил со мной только по-гаэльски. Даже не помню, откуда я его запомнил. Сам собой в голову влез, должно быть.

— Ты просто молодец и сообразительный малый.

— Так и мама сказала. Гаэльский язык ужасно трудный, потому что многие кланы по-своему произносят слова, и их трудно понять, и к тому же много времени уходит на то, чтобы вызубрить всякие новые выражения. Дяде Бродику приходится говорить со мной на наречии моего клана, иначе я никак не соображаю, о чем он толкует. Но даже если ты и понимаешь их язык, это все равно не важно, потому что с тобой никто и слова не проронит, пока дядя не разрешит.

— Но почему?

— Да ведь ты англичанка, — пояснил ребенок, раздраженный ее непонятливостью. — Ой! Уже темнеет! Ты и темноты боишься?

— Нет, успокойся.

Он страстно желал, чтобы девушка обняла его и привлекла к себе, но все намеки до нее не доходили. И наконец мальчик, доведенный до отчаяния, взял ее руку и положил себе на плечо.

— Ты пахнешь совсем как моя мама.

— Как именно?

— Хорошо, — прерывающимся шепотом признался мальчик, очевидно, измученный тоской по дому. — Может, барон и не найдет нас…

— Либо он, либо его воины обязательно увидят веревку, обмотанную вокруг валуна, — мягко напомнила Джиллиан.

— Не хочу назад! — охнул мальчик и разразился слезами. Джиллиан наклонилась над ним, пригладила непокорные локоны и поцеловала в лоб.

— Тише, дорогой, обещаю, все будет хорошо. Я обязательно найду способ тебя выручить.

— Но ты всего лишь женщина! — зарыдал малыш.

Господи, как отвлечь его и вселить в сердце ребенка надежду? Его рыдания были для нее настоящей пыткой, и она, окончательно потеряв голову, выпалила:

— Ты знаешь, что такое покровитель?

— Все равно что защитник, — всхлипнул ребенок, вытирая кулачками слезы. — Сначала у меня был один защитник, а потом дали другого. В нашем клане каждый малыш получает защитника с самого рождения. Тот должен присматривать за мальчиком или девочкой, чтобы с ними не случилось ничего дурного. Раньше моим опекуном был Энгус, но потом он умер.

— Мне очень жаль, — покачала головой девушка. — Уверена, что Энгус был настоящим защитником.

Силы Джиллиан были на исходе, а пустая болтовня утомляла ее еще больше. Рука горела и пульсировала, словно охваченная огнем. Но она преисполнилась решимости занимать ребенка беседой, пока тот не задремлет.

— Позже мне назначили нового защитника, — продолжал он. — Папа долго-предолго над этим раздумывал, потому что желал выбрать мне самого лучшего, такого же сильного и неукротимого, как у Грэма.

— Грэм? Кто это?

— Мой брат, — отмахнулся мальчик.

— И кого же в конце концов выбрал твой отец?

— Своего друга, — сообщил парнишка. — Он могучий воин, знатный лэрд и знаешь что?

— Что? — улыбнулась девушка.

— Еще он ужасно грозный. И это самое главное. Поэтому папа считает, что лучшего опекуна не найти.

— Только оттого, что он грозный?

— И еще сильный, — добавил мальчик. — Может расщепить дерево одним взглядом. И потом он бывает жесток, только когда требуется. Так дядя Эннис твердит.

— Кстати, твой защитник — не тот ли самый знаменитый Эннис?

— Ну уж нет, — покачал он головой. — Дядя Эннис не годится. Он слишком добрый.

— Но разве это не прекрасно?! Самые лучшие покровители всегда выходят из добрых людей, — возразила Джиллиан, но мальчик смерил ее снисходительным взглядом, словно услышал невероятную глупость.

— Нет, к врагам нужно быть беспощадным. Поэтому папа и попросил об услуге дядю Бродика. Он и есть мой новый опекун, и никогда никто не назвал его милым и добрым. Знаешь что?

Этот неизменный вопрос уже доводил ее до умопомрачения.

— Ну что тебе?

— Бродик, наверное, изрыгает пламя, как дракон, потому что уговаривал папу не брать меня на праздник, но мама, как всегда, добилась своего и папа сдался.

— А твой дядя Бродик тоже приехал?

— Нет, он никогда не бывает на праздниках, потому что там слишком много англичан. Бьюсь об заклад, он уверен, что я не погиб. Он новый лэрд над всеми Бьюкененами, и каждому ясно, что упрямее Бьюкененов никого на свете нет. Теперь, когда он стал моим защитником, я зову его дядей. Может, он явится сюда и найдет меня, прежде чем приедет папа.

— Наверное, — утешила его девушка. — Почему бы тебе не положить голову мне на колени? Закрой глаза и отдохни немного.

— Ты не уйдешь, пока я сплю?

— Куда, солнышко?

Мальчик улыбнулся, поняв всю беспочвенность своих волнений.

— Мне будет плохо без тебя. Я сам слышал, как барон хвастался дружкам, что ты собираешься отправиться за сестрой. Он лопнет от злости, когда узнает, что ты понятия не имеешь, где она.

— Почему ты не сказал этого раньше?

— Забыл.

— А что еще он болтал, этот мерзавец? — допрашивала Джиллиан.

— Вроде того, что король тоже ищет шкатулку, но барон хвастался, что доберется до нее первым. Больше ничего не помню, — проныл парнишка. — Хочу, чтобы пришел папа и спас меня…

— Пожалуйста, не плачь, — заклинала девушка, прижимая его к себе. — Мальчик, у которого целых три защитника, должен смеяться!

— Но у меня всего один!

— Нет, три! Отец, Бродик и я. Я стану твоей покровительницей. И буду оберегать, пока ты благополучно не окажешься дома.

— Но дамы не могут быть защитницами.

— Конечно, могут!

Парнишка долго раздумывал над такой возможностью, прежде чем кивнуть:

— Так и быть. Но тогда ты должна мне дать кое-что.

— Я?!

— Ну да, — подтвердил он. — Защитник всегда дает мальчику или девочке, за которым ему поручено приглядывать, что-то ценное.

— И твой дядя Бродик тоже?

— Конечно! Он передал для меня с папой свой лучший кинжал. На рукояти его герб! Папа велел сделать для него кожаные ножны и позволил взять с собой на праздник. Теперь он пропал.

— Что случилось? — расстроилась девушка.

— Один из воинов барона отобрал его у меня и бросил на сундук в большом зале.

— Попробуем стащить его оттуда, — решила Джиллиан.

— А ты? Что дашь мне ты? — не отставал он. Джиллиан подняла руку.