– Белка! У нас для тебя сюрприз!

Я устало изобразила любопытство, они захихикали, расступились, и я чуть не грохнулась в обморок, потому что увидела… себя.

Посмотри-ка! Вот она через месяц после той исторической встречи. Всмотрись и найди десять отличий! Хотя бы – пять! Не старайся… Даже двух не найдешь. Вылитая я! Только без фобий, фрустраций, паранойи, стервозности и любви к тебе…

В тот момент, в Новосибирске, меня будто клеем облили, я замерла и не могла пальцем шевельнуть. Каково это, нос к носу столкнуться с самой собой, может, чуть моложе, но не по возрасту, а по экологии и жизненному опыту.

Фанатки, довольные произведенным эффектом, радостно щебетали:

– Ее Мила зовут… Познакомьтесь!

– Мы нашли ее в караоке…

– Там проводили конкурс двойников российских звезд…

– Она спела твою песню…

Я очнулась так же внезапно:

– Так она… поет?

В ответ на вопрос Мила жестом попросила тишины, раскрыла рот и добила меня. Уверенно, громко, даже артистично она пропела про шелка-а-а. Я слушала себя со стороны! Незабываемо! Так вот что чувствуют мои зрители… Надо ли говорить, какая мысль тут же завладела мной?

Пришлось расстроить фанаток. Их лица почернели от ревности, когда я, сердечно попрощавшись со всеми, пригласила Милу к себе в отель. Мы заперлись в номере, заказали текилы и проболтали всю ночь до моего отлета. Я дотошно выпытывала подробности ее жизни, о родителях, о друзьях, о любовниках… Я просила ее ходить по комнате, танцевать, петь, закрывать глаза, подпрыгивать… Будешь смеяться, в тот момент я почувствовала себя такой ма-а-аленькой Гвидо. Какие кошмары с нами иногда творятся!

А через неделю я выслала ей деньги и попросила ближайшим рейсом прилететь в Москву.

К тому времени жизнь подбросила мне щедрый подарок. Объявился Фил. Да-да… Мой старинный дружище позвонил из Лондона и пригрозил приехать в Москву, если я не перестану заполнять эфир всякой «ороговевшей чешуей», так он деликатно выразился о моем творчестве. Я не перестала, и Филу пришлось прилететь. Конечно, он поворчал, морально поелозил меня за короткую девичью память и за весь этот «бал вурдалаков», так он тактично выразился о моей певческой карьере.

– Вот и помоги мне выскочить! Гундосить мы все мастера! – Я набросилась на него в ответ, после поцелуев, конечно…

Помощь Фила была неоценимой. Он ликвидировал самое слабое звено в моем коварном плане. Я не сомневалась, что Милу удастся выдать за меня. После соответствующего тренинга. Моя уверенность складывалась отчасти из отчаяния, отчасти из глубокого, теперь уже, понимания системы взаимоотношений в шоубизе. А система простая. Никто ничему не удивляется и всем пофигу! То есть если всенародно известный певец, м-м-м… ну, допустим, Юрий Антонов, ты все равно не знаешь, заявится на свой концерт похудевшим на двадцать кило, подросшим на десять сантиметров, с новыми волосами, новым носом, глазами другого цвета, все скажут:

– У-у-у! Какие у него контактные линзы! А платформу мог и поменьше примерить…

Затем попросят у него рецепт диеты, адрес клиники пластической хирургии, не удивляясь, что он откажет им в этом, и спокойно разойдутся ужинать.

Тут проблем не было. С Милой – тоже. Когда я, несколько смущаясь, поведала ей о своей затее, она завалилась прямо на пол и долго дрыгала ногами в воздухе.

– Я! Я буду петь со сцены! У меня будут деньги! Я познакомлюсь со всеми! Я… пересплю… А я пересплю со Славой Змеем? Ты не будешь против?

В общем, она была согласна. Главным препятствием становились родители Милы. О существовании певицы, как две капли воды похожей на их дочь, они, разумеется, знали. И увидев ее, то есть как бы меня, по телевизору, не помчались бы в Москву разбираться. Но как объяснить им, где в это время находится их собственная дочь? Тут Фил выступил по полной программе.

– Делаем так, – произнес он тоном мастера интриг, поклонника «железной маски». – Я договорюсь со своим лондонским дружком Миком Вулвертоном. Хороший парень, заводной и давно мечтает побывать в России… Ты исполнишь его мечту, оплатишь приезд и проживание в Москве. Заодно они с Милой на пару дней слетают в Новосибирск, заметь, снова за твой счет…

– Любые деньги за свободу!

– Принимается! Мила представит его родителям как свою большую любовь, он подтвердит сильные чувства… и они объявят, что решили жить вместе в лондонской квартирке Мика. Все!

– Все?

– А зачем усложнять? Дальнейшее – дело техники. Родители поворчат погорюют, и, разумеется, не смогут удерживать дочь. Мила с Миком уедут как бы в Лондон на ПМЖ. Дальше. Она изредка шлет родителям открытки с обратным адресом Мика, это мы тоже организуем… Конечно, ведет с ними переписку по электронной почте. Это она делает из своей московской квартиры. Ну, и придется потратиться на роуминг для британской мобилы, на которую они будут ей позванивать… Первые полгода – год любые родители не рискуют тревожить молодых, втайне надеясь, что дочка перебесится, чувства увянут, и она вернется. Через год они начнут напрашиваться в гости. На этот случай существует стратегия воланчика.

– В смысле?

– Каждый раз, когда им приспичит посмотреть Лондон, она будет сообщать своим дорогим и близким, что Мик, который, кстати, архитектор, неожиданно получил заказ во Вьетнаме, в США, в Австралии, в Китае, и ближайшие полгода молодое семейство проведет там… Естественно, она будет сама навещать их. В «твои» отпускные периоды. А там…

– А там пройдут пять лет и мой контракт сдохнет!

– Йес!

План был прекрасен и всеми одобрен. Оставалось лишь натренировать Милу работать Белкой и наконец покинуть родину, не попрощавшись. Через месяц у меня намечался отпуск после изнурительного тура. С помощью Фила я сняла на пять недель скромный домик на берегу моря в Италии, в Сан-Феличе-де-Чирчео. Там, где нас никто не мог узнать и никто не мог нам помешать. За эти недели Мила окончательно стала мною. Она вжилась в меня. Правда, чтобы добиться такого результата, нужен был еще один независимый инструктор, который знал меня, наблюдал со стороны и мог при надобности помочь с визажем… Я позвала Анку. Знаешь, что самое странное? Она нисколько не удивилась.

Через месяц двойник был готов. Как я и предполагала, никто не заподозрил подмены. А Мила оказалась прирожденной артисткой. Первый же концерт она отработала с таким блеском, какого у меня давно уже не наблюдалось. Причина проста. Ей по-настоящему нравился весь этот цирк. Она готова была в нем жить, и это делало ее счастливой.

Я улетела, ни с кем не прощаясь. Ни с Гвидо, ни с литерными, ни тем более со Славой… Он, кстати, рыскал по Италии, искал меня, хотел встретиться. Не сумел. В аэропорт меня, шпионку в накладном шиньоне, в темных очках, в шляпе и бесформенном балахоне, провожали только Фил, Анка и… Тони-Пони. Дядя всегда понимал меня.

Ну же… Обними покрепче… Я так тебя люблю. Ты будешь любить меня? Всегда? Всегда…