Марк видел, как расплывчатая фигура Борланда встала в боевую готовность с «Грозой» наперевес, и последовал его примеру. То же сделали Патрон и Технарь.

Эльф, стуча зубами, зажег спичку, но Сенатор тут же ее погасил, сжав пылающую головку пальцами.

— Не сметь, — приказал он. — Стоит им обернуться, и ты их ослепишь.

И тут Марк увидел. Метрах в двадцати от них возникли бредущие тела. Они шли подпрыгивающей походкой, склонив головы набок, безвольно свесив руки. Над его ухом раздался оглушающий выстрел — то дала о себе знать винтовка Технаря. Одна из фигур упала и принялась медленно дергаться.

Стоявший впереди Борланд тоже открыл огонь. Фигуры падали одна за другой. Марк и Патрон поддержали Борланда, и вскоре все чужаки корчились на полу.

— Контрольный в голову, — приказал Борланд, и сталкеры добили лежащих.

— Кто это? — спросил Марк, и в этот момент так и оставшиеся включенными фонари снова заработали.

Встроенный в ПНВ поляризатор среагировал, но, как и положено, не мгновенно. Марка ослепила вспышка яркого света. Быстро сняв очки, он направил фонарь на пол.

Это были полуистлевшие скелеты, явно пролежавшие тут не менее нескольких десятков лет. От них вдруг разнесся по тоннелю тошнотворный запах.

— Никогда таких зомби не видел, — сказал Технарь, пряча нос за сталкерской роскошью — носовым платком.

— Думаю, никто не видел, — отозвался Борланд, перезаряжая «Грозу». — Наверное, потому и дохлые такие. Нормального зомбаря так быстро не убьешь.

— Не удивлюсь, если эти воскресают, — сказал Патрон.

Марк с тоской оглядел скелеты. Он слышал о многих несчастных, которые под влиянием контролера, выброса или чего-то еще превращаются в ходячих мертвецов. Никто не знал, что с ними происходит, но вернуть к нормальной жизни их было уже невозможно.

Он присел у стены. Остальные сделали то же самое.

— Мы не выберемся, — сказал Патрон и с силой ударил массивным ружьем по рельсу.

Все промолчали.

Марк открыл глаза, услышав, что к нему подошли. Взгляд его уперся в чьи-то ноги.

— Возьми шоколадку, сталкер, — раздался голос Борланда. — Отлично снимает стресс.

— Ты мне уже давал, — сказал Марк. — Да у меня и у самого…

Он поднял глаза и осекся.

У Борланда не было половины головы. Ее словно криво скосили. Улыбка манекена застыла на изуродованном лице.

— Возьми шоколадку, сталкер, — сказал страшный человек.^{44}

Марк открыл рот, чтобы заорать так, как никто еще не орал в Зоне, но тут прогремел выстрел. По тому, как пробежали волны по призраку, было ясно, что стреляли в него.

Призрак издал немой вопль, окатив Марка жарким воздухом, исказился и уплыл в глубину тоннеля.

— Возьми шоколадку, сталкер, — послышалось издалека.

Настоящий Борланд все еще сидел с дымящимся пистолетом в руке.

— Ты посмотри, — удивился он. — Уже и меня пародировать стали.

Он убрал пистолет и легонько толкнул в бок сидящего рядом Технаря.

— Видал, да? Артист!

Технарь продолжал сидеть, опустив голову.

— Эй, друг, ты жив? — Борланд пощелкал пальцами под носом напарника. Затем похлопал по щеке.

— Чего тебе? — открыв глаза, пролаял Технарь.

— Да ты под кайфом! С ума сошел?

— М-м?… — промычал Технарь и вновь уронил голову на грудь.^{45}

Марк обвел взглядом неподвижно сидящих сталкеров. Было в их позах что-то настораживающее. Он вскочил на ноги и сказал Борланду:

— Надо уходить отсюда. Не сидеть. Двигаться! Нельзя здесь сидеть!

И услышал, что привычный уже гул стал быстро нарастать. Из глубин тоннеля подул теплый ветер, взъерошив сталкерам волосы и принеся запах метро.

— Что за… — начал Борланд.

Марк отпрыгнул назад и прижался к стене.

Из темноты на полной скорости вылетел поезд. На фоне его до неприличия громкого гудения и стука по рельсам не был слышен сплошной вопль очнувшихся сталкеров; устрашающий состав мчался всего в метре от них. Орех не выдержал и начал стрелять. Одна из пуль попала по колесу. Поезд проехал мимо, и гул стих вдали.

Выбитое пулей «калаша» колесо несколько раз подскочило на месте, подобно монетке на столе, покрутилось и со звоном успокоилось на шпалах.

Сталкеры молча уставились на колесо, словно это была бомба. Борланд бросил болт. Тот звякнул по колесу и отскочил в сторону.

— Настоящее, — сказал он. — Одна пуля… Одна пуля, и выбить колесо? Какого хрена?!

Патрон поднялся. Взгляд его ничего не выражал, губы дрожали.

— Я большой, — произнес он. — Я не должен бояться.

Он повернулся и пошел вперед по тоннелю.

— Стой, — сказал Орех. — Нас подожди.

Патрон, казалось, не слышал его. Он шел посередине тоннеля.

Орех вскочил и кинулся вслед за ним.

— Патрон, подожди!

— Я большой, — повторял Патрон, глядя в никуда. — Я не должен бояться.

— Да, большой! Патрон, мне тоже страшно, но нам нельзя разделяться! Ты слышишь?! Патрон, стой!

— Я большой.

— Да, большой, очень большой!..

— Я не должен бояться.

— Стой, Патрон! — Орех заколотил кулаками по мощной спине здоровяка. — Да, ты большой! Ты должен нас защитить! Патрон, стой! Нам нужна защита! Ты большой, ты защитишь!

Марк подбежал и оттащил кричащего Ореха в сторону.

— Я большой. Я не должен бояться.

Не переставая повторять одно и то же, Патрон скрылся в темноте.^{46}

— За ним! — скомандовал Борланд.

Сталкеры быстро двинулись по тоннелю. Свет фонарей выхватывал из темноты шагающую впереди внушительную фигуру. А потом она куда-то исчезла.

Они бросились бегом, но вскоре остановились. Тоннель расширился. Железная дорога разделилась на три линии, и каждая из них шла в свой тоннель.

— Что за чертовщина тут творится? — прошептал Борланд.

— Делимся на группы? — спросил Сенатор.

— Нет, — сказал Борланд. — Нельзя. И двух минут не продержимся. Эх, где ты, моя крыша, когда ты так нужна…

Сзади послышались чьи-то подпрыгивающие шаги. Сталкеры резко обернулись.

— Ну, все, Орех, держись, — сказал Борланд.

— Почему? — спросил парень, испуганно вскидывая автомат.

— Щас машинист надерет тебе задницу за отстреленное колесо.

Сталкеры засмеялись. Смех так успокаивал.

В свете фонарей возникла ладная девичья фигурка.

— Привет! — жизнерадостно сказала незнакомка.

На вид ей было не более семнадцати лет.^{47}

— Здравствуй, — ответил Орех.

— Вы за мной пришли? — спросила девушка.

— Ммм… — промычал Борланд.

— Ну, простите меня, — проникновенно сказала она. — Я больше не буду.

И тут же лицо ее оживилось:

— Давайте так: вы ничего не скажете маме! Вы скажете, что не нашли меня! А я сама пойду за вами и выйду как ни в чем не бывало! Как будто сама пришла. А?

И она лукаво подмигнула.

— Надо подумать, — Борланд изобразил задумчивость.

— Ну пожа-а-алуйста! — девушка подбежала к нему и приложила к его щекам теплые нежные ладони. — Вы такой сильный, мужественный! Хотите, я вас поцелую?

И она, встав на цыпочки, прикоснулась губами к губам Борланда.

— Я всегда хорошо училась, — объявила она. — Сказать вам секрет?

— Скажи, — Борланд старался оставаться невозмутимым.

Девушка лукаво улыбнулась и покачалась с носков на пятки. И поделилась радостью:

— Если я буду себя хорошо вести, то меня досрочно примут в комсомол!

Орех чуть не выронил автомат.

— Да, да, именно так! — девушка с хитринкой посмотрела на него. — Ну, так что? Выведете меня отсюда?

— Мы не знаем, куда идти, — ответил Орех.

Девушка вновь бросила на него взгляд и сказала недовольно:

— Это плохая шутка.

— Да, товарищ сержант, плохая, — вступил в разговор Марк, гневно посмотрев на Ореха. — За такие шуточки ответите после окончания операции.