- Я ведь был здесь на прошлой неделе, - вспомнил Крейцер. - Мы тогда разыскивали по всем мастерским «вартбург», потерпевший аварию.
Они стояли перед калиткой, от которой короткая бетонированная дорожка вела к дверям дома. Рядом со звонком и литыми чугунными буквами «Гехт» была укреплена черная дощечка с надписью «Вальдемар Кривиц».
Арнольд прочел и с удивлением посмотрел на Крейцера.
- Странное совпадение. Здесь живет Вальдемар Кривиц, тот самый, который чинил машину доктора Николаи!
- Ничего странного, - засмеялся Крейцер. - Кривиц мне еще на той неделе рассказал, что живет в доме своего зятя. Доктор Николаи и познакомился с ним у Гехта, где ему и по сей день делают крупный ремонт. - Он на минуту умолк. - А в общем, это здорово получилось. Вдруг Кривиц дома? Мы могли бы получить у него некоторые сведения о Дитере Николаи. Не исключено, что он знает что-нибудь про семейство Першке и их дачу. Ну-ка, нажмите; звонок.
Дверь отворилась почти сразу, и из нее высунул голову, паренек в спецовке, сплошь заляпанной черными масляными пятнами. У него было мягкое, какое-то детское лицо. Гостей он встретил неприветливо - шмыгнул носом, но не произнес ни звука.
- Мы хотели бы поговорить с господином Кривицем. Он дома? - спросил Крейцер.
Паренек пожал плечами.
- Не знаю. Наверно, спит. А чего вам надо?
Крейцер открыл калитку, и они прошли по бетонным плитам дорожки, а потом поднялись на крыльцо. Взгляд паренька стал еще неприветливее. Он сердито поджал губы и повторил:
- Спит он. Неужто непонятно? Я его будить не стану. Он, знаете, как озлится?
- Дело важное, - сказал Крейцер, - попытайтесь все-таки разбудить его. Можете передать, что с ним желаете побеседовать лейтенант Крейцер. Он меня знает.
- Лейтенант? Без мундира?
На детском лице мелькнул какой-то проблеск мысли. Удивление сменилось недоверием. Наконец до него дошло:
- Так вы из полиции?!
Крейцер и Арнольд не ответили.
Детское лицо отличалось редкостной переменчивостью. Секунду назад оно было недовольным и упрямым и вдруг почти без всякого перехода стало смиренным и по нему во всю ширь расплылась слащавая, раболепная улыбка.
- Я слетаю наверх, скажу ему… Вы только секундочку подождите…
Он шаркнул ногой и исчез за наборной деревянной дверью. Подхваченная сквозняком дверь бесшумно распахнулась. Крейцер и Арнольд увидели переднюю, застеленную красными джутовыми половиками. Зеркало на низком подзеркальнике, подставка для зонтов, вешалка - все красного цвета - помещались в нише за дверью. Подальше, возле окна, выходившего в сад, начиналась винтовая лестница на второй этаж. В передней были три двери, одна из них застеклена сверху матовым стеклом. Эта дверь была неплотно прикрыта, из-за нее доносилась музыка, звяканье тарелок, запах кофе. Потом музыка оборвалась и диктор с напускной беспристрастностью в голосе начал распространяться насчет «видов на урожай в зоне». Щелкнула ручка, голос умолк, дверь закрыли изнутри.
На втором этаже с грохотом захлопнулась дверь, и паренек кубарем скатился по лестнице. Левая щека пылала огнем, в глазах стояли слезы. Он с трудом сдерживал рыдание.
- Можете подняться, - сказал он сдавленным голосом и исчез за серой дверью.
Крейцер и Арнольд вступили в переднюю, закрыли входную дверь, подошли к лестнице. Крейцер приоткрыл серую дверь. За дверью оказалась полутемная мастерская, в которую надо было спускаться по бетонным ступеням.
Паренька нигде не было видно, зато было слышно. Он бушевал где-то в дальнем конце мастерской, бранился как каторжник и, судя по звукам, играл в футбол пустыми ведрами.
Крейцер и Арнольд переглянулись, потом Крейцер закрыл дверь и оба пошли к лестнице.