— Ты за мной приехал, Мишенька? — а в глазах слёзы набухают. Она даже не глядела на Татищева, который удавьим взглядом буравил нас обоих.

— Нет, маленькая, ты поедешь отсюда одна, — я улыбаюсь, чтобы Лиза не сорвалась в истерику. Нужно как можно скорее отправить её домой. Кладу в узкую девичью ладошку брелок с ключом от «Аксая», совершенно не волнуясь за свою машину. Я учил девушку водить, поэтому уверен, что она справится. — Когда вернёшься домой, обязательно позвони мне. Ты поняла?

Что-то в моём голосе заставило её напрячься и энергично закивать. Она покосилась на стоящих чуть позади нас людей графа, и схватила брелок.

— Машину завтра утром отгони к нам, — даю последние наставления побледневшей Лизе. — Ну, или я сам к тебе приеду, заберу.

— Лучше сам! — зашмыгала носом девушка.

— Езжай! — я открыл дверцу и подтолкнул заробевшую Лизу. — Нигде не останавливайся, но быстро не гони. Всё, пока-пока!

Лиза развернулась и впилась в меня губами. Ничего эротического в этом поцелуе не было, а только лишь отчаяние и страх, желание найти в моих объятиях защиту… которую я сейчас не мог ей дать.

Подруга открыла дверцу, закинула на заднее сиденье сумку со своими вещами, которую ей отдал один из охранников, села в машину и сразу обрела уверенность. Я подмигнул ей и закрыл дверь. Недовольно зарычал мотор, как будто чувствовал, что за рулём не хозяин, но не стал взбрыкивать. «Аксай» медленно поехал по аллее в сторону ворот. Через пару минут, мигнув габаритными огнями, он свернул направо, набрал скорость и исчез из виду.

Я бросил взгляд на часы. Через пятнадцать минут, ну, максимум, через полчаса, если учитывать пробки, Лиза будет дома. Татищев с усмешкой, которая меня очень и очень напрягала, наблюдал за мной. Потом воскликнул:

— А вот и наш чародей, который будет проводить ритуал!

Человек с забавным именем Горыня, пожилой мужчина шестидесяти с хвостиком лет, с невесомой паутиной серебристых волос и залысиной на лбу, подошёл к нам и склонил голову перед графом, потом перевёл изучающий и неприятный взгляд на меня. Невысокий рост чародея создавал ему некоторый дискомфорт рядом с высокими людьми, как я и Василий Петрович. Сделав шаг назад, он заложил руки за спину, обретя уверенность.

— Горыня, вот юноша, у которого находится тот самый артефакт, — кивнул на меня Татищев. — Подготовь его к ритуалу, объясни, как надо себя вести, что делать. С Михаилом ничего не должно случиться, — с нажимом добавил граф. — Аккуратно и щадяще.

— Я не могу ручаться за последнее, — пожал плечами чародей. — Ведь у каждого человека свой порог восприимчивости. Может, воспользоваться сонным зельем? Оно, хотя бы, даст гарантию, что юноша во время ритуала не станет мешать.

«Ах, ты, сморчок трухлявый! — хохотнул Субботин. — Нет, ты понял, тёзка? Что-то чует, гадёныш! Не соглашайся ни в коем случае! Мне во время ритуала нужен чёткий контакт с тобой!»

— Не беспокойтесь, — внешне я остался спокоен. — Моя восприимчивость вам не помешает. Да и мне интересно, как всё происходит. Я хочу видеть процесс от начала и до конца.

— Похвальная смелость, — усмехнулся Татищев и постучал пальцем по запястью, скрытому рукавом пиджака. — Что ж, возражать не буду. Горыня, у тебя два часа на консультацию и подготовку. Не будем затягивать.

— Да, Ваша светлость, — чародей развернулся и направился в дом. Я уловил кивок Татищева и поспешил следом, надеясь услышать нечто интересное.

Мы уединились в небольшой гостевой комнате, абсолютно пустой, кроме нескольких кресел вокруг журнального столика с изящными ножками. Видимо, здесь проходили приватные разговоры. Горыня уселся в одно из этих кресел, и даже не предлагая мне сделать то же самое, закинул ногу на ногу. Благородная седина и великолепный серый костюм в едва видимую клетку вкупе с дорогой кожаной обувью делали его похожим на аристократа в каком-то там поколении. Но я-то хорошо представлял, какие функции выполняет родовой чародей, поэтому не клюнул на внешнюю показуху. Нахально сел напротив, зеркально приняв ту же позу, что и Горыня.

— Я не знаю, каким образом в момент рекуперации в тебя вселилась сущность, но меня эта деталь очень беспокоит, — начал без всякого предисловия пожилой маг. — Перенос матрицы умершего в клон проводится с помощью простейшего ритуала, доступного выпускнику Магической Академии. Этому там учат в первую очередь.

— Вы подозреваете Марка Ефимовича в каких-то манипуляциях? — уточнил я.

— Кузнича я знаю давно, — отмахнулся Горыня. — Он никогда не пойдёт на опасный эксперимент, слишком ответственен и боязлив. Но талантов у него не отнять, лукавить не буду. Я и большинство наших коллег считаем Марка одним из лучших переводчиков старинных европейских гримуаров, поэтому…

Горыня прервался, простучал пальцами по колену, потом неожиданно для меня выудил из кармана пиджака красиво огранённый кристалл величиной с мою ладонь и аккуратно положил его на середину столика. Грани кристалла засверкали в отсветах солнечных лучей, на стенах запрыгали яркие блики всех цветов спектра.

— Знаешь, что это такое? — спросил чародей.

— Какой-то артефакт, предназначенный для ритуала, — пожал я плечами.

— Разве ты не видел у Кузнича подобный? — полюбопытствовал Горыня.

— Нет, — я отрицательно мотнул головой.

— Хорошо! — мне показалось, что графский маг обрадовался, из его глаз пропала ледяная настороженность. — Очень хорошо. Так вот, этот кристалл сделан из горного хрусталя, огранён в соответствии с древними наставлениями, напитан магической энергией и способен сохранять в себе матрицу души. И даже не одну.

— Ага, что-то вроде накопителя на компьютере? — не удивился я.

— Да, так и есть. Во время ритуала я помещу матрицу сущности в этот накопитель, где она и будет сохраняться хоть целую вечность. Как видишь, ничего сложного. Опытный маг справится с этим за несколько минут. Гораздо больше времени занимает подготовка.

— Пентаграмму рисовать будете?

Горыня усмехнулся:

— Скажем, не пентаграмму, а некую схему, ориентируясь по которой, сущность покинет тебя и переселится в кристалл.

— А она захочет?

— Да, вот здесь самое сложное, — согласился со мной Горыня. — Я не знаю, насколько склочный характер у сущности, но не беспокойся, мне хватит опыта уговорить её.

«Вот же сволочь! — с каким-то восхищением произнёс Субботин. — Ты так уверен? Я покажу тебе склочный характер!»

С трудом сдерживаю улыбку, чтобы не злить чародея. А то зарежет меня на Алтаре, глазом не моргнув. Да ведь так оно и будет. С какой радости Татищеву отпускать носителя сущности из иномирья живым? Скорее, моя кровь пойдёт на корм Оку Ра, чем я невредимым вернусь в отчий дом. Где, кстати, гарантия, что и моя матрица не окажется внутри сверкающих граней хрустального накопителя? Буду сидеть там и ждать, когда меня соизволят извлечь. Правда, не вижу в этой операции никакой логики. Мои навыки и знания никому не нужны.

«Твой Дар, — прошелестел голос майора. — Его тоже можно поместить в кристалл».

«Откуда тебе известно об этом?»

«Просто знаю, а откуда — без понятия».

Наше затянувшееся молчание прервал звонок моего телефона. Я быстро выхватываю его и вижу, что звонит Лиза.

— Ты доехала? — первым делом спрашиваю я.

— Всё в порядке, Мишенька! Я дома! — слышу голос девушки. Она опять шмыгает носом, как будто хочет заплакать. — Как ты сам?

— Как видишь, разговариваю с тобой, а значит, жив-здоров! — бодро заявляю в ответ. — За тобой никто не ехал? Не преследовал? Скажи «люблю», если ты и в самом деле в безопасности.

— Люблю! — Лиза зашмыгала носом. — Миша, мне страшно!

— Успокойся, вечером я буду дома, сам тебе позвоню. Всё, пока-пока!

Я не стал дожидаться водопада слёз. Отключил телефон и спросил Горыню:

— Итак, что мне нужно знать, чтобы не испортить ритуал?

— О, ничего сложного! — оживился чародей. — Главное, Михаил, слушай мои рекомендации, ничего не бойся, и ничему не удивляйся!