Слёзы закапали на простыню. Госпожа Дружинина не сдерживала их, но плакала молча, поглаживая холодную и неподвижную руку сына.

— Евгения Викторовна, мне позволено войти? — раздался мужской голос от двери.

— Да, прошу, — женщина быстро провела пальцами по щекам, продолжая смотреть на сына.

— Удивительно, что причиной смерти стал один-единственный удар в височную часть, — негромкий голос медика, подошедшего к столу, отвлёк женщину от скорбных переживаний. — Лицо не пострадало, разве что большая гематома на скуле.

— Кости целы?

— Кости? — удивился мужчина. — А… разве это существенно? Клон заменит…

— Я не спрашивала вашего мнения насчёт клона, Карл Николаевич! — зазвенел сталью голос Евгении Викторовны. — Отвечайте на вопрос!

— Мы не делали рентген, — даже оскорбился медик. — Но я провёл пальпацию, и, судя по всему, сломано несколько ребер. Грудная клетка в порядке, как обстоит дело с внутренними органами — не знаю. По внешним признакам, будь Михаил жив, мы бы его подлатали за неделю.

— Ваши люди готовы? — прервала его Дружинина.

— Все уже здесь, — Целитель кивнул в сторону открытой двери, где в проёме толпились ассистенты, ждавшие сигнала для начала процедуры. Охранники заставили их посторониться и вошли внутрь, встав по обе стороны от входа. От хозяйки исходила очень сильная аура беспокойства, поэтому они решили контролировать её даже в безопасном помещении.

— Что с клоном? — резко спросила Евгения Викторовна.

— Мы связывались с бригадой доставки, говорят, что будут через двадцать минут, — ответил ритуалист.

— Отставить клона! — неожиданно решила Дружинина. — Марк Ефимович, насколько мне известно, существует древний ритуал возвращения к жизни с сохранением души и памяти. Я хочу, чтобы вы его провели тотчас же!

— Но… — нешуточно побледнел чародей, топтавшийся за спиной хозяйки. — Я не некромант, госпожа! Мне не под силу подобное…

— Глупости! — рявкнула женщина. — Я говорю про ритуал возвращения жизни с помощью души и крови смертника!

— Моя госпожа! — по-настоящему испугался человечек, промокая лоб измятым платком. — Я ведь никогда не занимался подобным ритуалом! Одна ошибка — и мальчика уже не вернуть! Нужно предупредить Александра Егоровича!

— Я ему потом всё объясню! А ты сделаешь так, как я требую! — приблизившись к чародею, разъяренная мать вцепилась ему в плечо тонкими пальцами, на которых блеснули золотые кольца с драгоценными камнями. Тон её неожиданно смягчился. — Я верю в тебя, Марк Ефимович. Даром, что ли, я двадцать лет назад спасла никчемного, как казалось многим, молодого ритуалиста? Ты возвращал к жизни моего супруга и его отца, моего деда так и вовсе дважды. Соберись и сделай самое главное дело в своей жизни!

— Позвольте, хотя бы, дождаться, когда привезут клона, — сглотнут слюну мужчина. — На всякий случай, если что-то пойдет не так…

— Не должно быть «если», — захолодел голос Евгении Викторовны. — У нас нет времени. Я не собираюсь сейчас объяснять, почему я против… рекуперации. Что нужно для ритуала, кроме жертвы?

— В принципе, только клинок с атрибутом родовой Стихии, — сдался чародей и понимающе переглянулся с Целителем, осознавая, что пути назад у него нет. Если бы рядом находился хозяин, можно было провести манёвр отступления, доказать, насколько безумен приказ его жены. Через полчаса, максимум, привезут клона, а к вечеру Миша будет живым и здоровым сидеть за семейным столом, отпускать скабрезные шутки насчёт своей гибели и красочно опишет, что же случилось на дороге. — Но я хочу предупредить, что не всякая жертва подойдёт для ритуала. Нужен благородный человек, не какой-то там плебс из грязных кварталов. Риски потерять индивидуальность и душу очень велики.

— Не беспокойся, чародей, — губы княгини исказились в гримасе; это была даже не улыбка, а оскал смерти. — В подвале сидит великолепный экземпляр! Хватит ему задарма хлеб жрать! Охрана! Приведите к родовому Алтарю узника из камеры. Я буду ждать вас там вместе с ритуалистом.

— Вы знаете, что для подобного действа нужен родовой Алтарь? — с удивлением взглянул на княгиню, чьё лицо напоминало сейчас каменную маску. — Кто вам дал такую информацию?

Ему было о чём волноваться. Женщины, неважно из какой семьи они происходили — из потомственной аристократической или из обычной рабочей — никогда не допускались к ритуалу, им никто не разъяснял, как именно возвращают жизнь умершему. В общих чертах, конечно, знания были доступны, но в облегчённой версии, без конкретики. Скорее, на уровне кухонных сплетен. Недаром говорят, что любопытство сгубило кошку, а женщины — они ведь очень настойчивы в получении полноценной информации, когда в ней появляется потребность.

— Не важно, — госпожа Дружинина повернулась к застывшему медику. — Карл Николаевич, распорядитесь перевезти сына к Алтарю. Когда появится бригада с клоном, выразите им моё неудовольствие. Я лично добьюсь их наказания за подобную проволочку. Хотя, постойте… Не нужно ничего им говорить. Просто заберите груз, распишитесь в акте сдачи-приема. Сюда их не пускать! Всё, организуйте доставку сына к Алтарю. И через десять минут я вас жду там вместе с Марком Ефимовичем.

— А мне обязательно присутствовать? — побледнел медик.

— Конечно, — удивилась женщина. — Кто удостоверится в смерти донора?

Карлу Зиберу оставалось только кивнуть и проглотить противный комок, вставший в горле. Он предчувствовал, что затеваемое Евгенией Викторовной дело пахнет очень плохо, от него несёт жутким зловонием чёрного колдовства, но не мог противиться воле хозяйки. Пусть сам Александр Егорович разбирается с супругой, почему она, не посоветовавшись, забрала для жертвоприношения важного пленника, который зачем-то был нужен хозяину. Просто сейчас некому было удержать от поспешных и, возможно, трагических шагов излишне нервничающую женщину.

Ритуалист вздохнул, как перед прыжком в воду с высокого утёса, и на негнущихся ногах направился по коридору медицинского блока в другую рекреацию, где находился спуск в Алтарный зал.

Неподготовленных людей, страдающих боязнью закрытого пространства, попади они сюда в первый раз, мрачное помещение Алтарного зала вогнало бы в тихую панику, хотя ничего ужасного, на первый взгляд, в прямоугольном зале с железобетонными стенами и усиленным балками потолком не было. Мягкий молочный свет из плафонов освещал каждый уголок, словно показывая, что бояться нечего, ворота в преисподнюю здесь не открываются. Но знающие люди могли бы посоветовать бояться не голых стен и выложенного кафелем пола, а искусно вырезанную из чёрного мрамора чашу диаметром в полтора метра. Именно она являлась хранилищем родового Дара, дающим силу и могущество роду Дружининых. Там, на пятиметровой глубине на гранитной подушке покоилось Око Ра — камень кровавого цвета и необычайной твёрдости, превосходящей по прочности даже алмаз. Он являлся генератором магической энергии и щедро отдавал её тем, в ком текла кровь Дружининых. Но взамен Око Ра требовало пищу. Малой толики биологической жидкости, которой делились с ним родичи во время инициации, камню вполне хватало, чтобы чётко определить, кто свой, а кто чужак. Но изредка приходилось насыщать Источник чужой кровью — кровью жертвы, выбирая её из достойных врагов. И такой ритуал назывался «кормлением». Тёмная сторона жизни Рода Дружининых, да и всех тех, у кого подобное Око было спрятано за глухими стенами тщательно охраняемых Алтарных залов, могла ввергнуть в ужас впечатлительного человека. Но коснувшиеся тайны как будто принимали обет молчания, и даже предпочитали умереть, но не раскрывать никаких подробностей. Кто знает, может такой обет и в самом деле существовал.

— Где донор? — голос Евгении Викторовны разнёсся по Алтарному залу и мгновенно затих, придавленный атмосферой напряженного ожидания. Охранники хозяйки стояли как каменные истуканы, до сих пор в большом количестве встречающиеся на просторах евразийских степей. Не их дело заниматься грязной работой. Есть те, кому положено водить грязных ублюдков на допросы или казнить их по приказу хозяина.