Она никак не реагирует на мое присутствие. Ставит на столик косметичку, достает из нее мицелярку и ватные диски. Принимается стирать грим, а это значит, что на сцену она сегодня больше не выйдет.

- Классно двигаешься, - я не делаю ей комплимент, лишь констатирую факт.

- Спасибо, - обращает на меня внимание, но смотрит подозрительно. Видела, что я сидела за столом с Аркадием?

- Я не люблю стриптиз, - честно признаюсь. - Но от тебя глаз не могла отвести.

- Не всем нравится, - безразлично ведет плечами. - Я и сама не в восторге, - комментирует она, но тут же закрывается, будто сболтнула лишнего, и больше ничего не добавляет. Быстро трет глаза, выбрасывает использованные ватные диски в мусорную корзину. Я давно вымыла руки, можно было бы уже покинуть уборную, но я остаюсь. Сама не понимаю - зачем? Что меня держит?

«Птичка» умывает лицо, а я не спеша вытираю бумажными полотенцами руки. Дверь резко открывается, от удивления у меня из рук выпадает бумажное полотенце. Я точно не ожидала увидеть, что в дамскую комнату уверенно войдет Гранов.

- Это женская уборная, - зачем-то объясняю Гранову, но что-то мне подсказывает, что он и так знает. Хоть полковник никак не комментирует мое замечание, я почти сразу понимаю: здесь он по мою душу.

- Тебя в гримерке ждут, - мне не отвечает, зато, шире открыв дверь, кивком головы выпроваживает девушку. У меня челюсть падает вниз от его грубости. Даже если они знакомы, так нельзя! «Птичка» не спорит, не возражает. Промокнув бумажным полотенцем лицо, она собирает свои вещи и покидает уборную.

- Это было грубо, - не могу сдержать рвущегося наружу возмущения.

- Ты не видела, каким грубым я могу быть, - с лица полковника разом слетают все маски: доброжелательности, спокойствия, холодности, равнодушия. В глазах настоящее темное пламя, готовое меня испепелить...

Он зачем-то закрывает входную дверь, отрезая нас от всего мира. Я отступаю назад, освобождаю себе пространство, пока не знаю, для чего. Так просто я не дамся, конечно, буду сопротивляться…

Так я думала до тех пор, пока он не сократил расстояние между нами...

Александр

- Ты от этого кайф получаешь? - устало вздохнув, спрашиваю у Аркадия. Не будь он мне другом, послал бы я лесом эту поездку в «стрипуху».

- О чём ты? - рассеянно спрашивает товарищ, когда мы входим в клуб. Его внимание сразу акцентируется на сцене. Руки сжимаются в кулаки.

- Что тебе мешает похитить ее и запереть в доме, пока не перебесится? - не в первый раз завожу этот разговор с другом.

- Не перебесится, - зло буркнув себе под нос, обводит волчьим взглядом публику. Ещё бы, тут на его зазнобу каждый урод открыто дрочит. - У отца назначение на носу, какое похищение, Алекс? - тяжело вздыхает.

- Мы бы тихо забрали девочку, никто бы не подкопался, - заверяю его.

- По-тихому? - переводит на меня скептический взгляд. - Если поднимется шум, отец нас распнет на Красной площади! - озвучивает вполне вероятный вариант событий. Проходит вперед, я чуть отстаю, осматривая сначала верхние открытые балконы, киваю знакомым, потом прохожусь взглядом по залу, утонувшему в полумраке. Отмечаю незначительные детали, знакомые рожи… Этот тоже здесь! Если Аркадий узнает, что он его девочку соблазняет устроиться в агентство, сам грохнет, а мне потом подтирать. Давида пока трогать нельзя. Вот узнает, куда его девица делала компромат…

Плавно текущие мысли резко обрубает одна мелкая деталь. Я не сразу понимаю, что так настойчиво грызет мой мозг. Женские идеальные ноги… на которые я уже не первую неделю засматриваюсь украдкой. Вот как увидел их на дороге, так и подсел. Обзавелся фетишем…

И что эти ноги, мать их, делают в стриптиз-клубе, да ещё и в обществе мудака, торгующего живым товаром?!

Почему я не в курсе?!

Почему не доложили?!

Кто позволил?!

Перед глазами черное пламя взлетает до потолка. Кровь в венах закипает. Никогда… ни разу на моей практике агенты себя так не вели! Увидев эту девицу в кабинете Багирова, я сразу предположил, что будут проблемы. Чуйка скребла нутро и требовала отказаться от идеи подключить Огонькову к операции, пришлось отмахнуться и не прислушиваться к интуиции. Времени в обрез, а нужную кандидатуру найти не так просто.

Вот он - результат!

Сидит довольная, флиртует с этим уродом! Я думал, она на хрен меня пошлет и откажется с ним общаться после того, что он позволил себе при собеседовании! Я важную встречу перенес, чтобы ехать в какие-то дворы ее успокаивать, а она…

- Пойдем поздороваемся с Давидом, - предлагаю Аркадию таким тоном, что отказаться он не может. Друг подозрительно смотрит на меня, хмурится. Видимо, в его планы не входило общение с элитным сутенером.

- На хрена? - косится в сторону столика, за которым сидят Давид и Огонькова.

- С ним мой агент, - цежу сквозь зубы. Надавать бы ей по заднице, чтобы неповадно было проявлять самостоятельность. Без присмотра вообще нельзя оставлять!

- Да? - с интересом рассматривает Огонькову Аркадий. - Я думал, одна из его шалав. Красивая, - делает очевидный вывод. - Ну, идем, поздороваемся…

Изобразить, что я впервые вижу агента, обычно не составляет труда, а тут эмоции бушуют, рвутся наружу. И куда она так вырядилась? Тоже хочет покрутить задницей вокруг шеста?!

Пока Аркадий где-то за кулисами выясняет отношения со своей «головной болью», делаю заказ. Не было сегодня времени нормально пообедать, а ужин и вовсе пропустил. Отмечаю, что Огонькова пьет только воду из бутылки, за что мысленно ее хвалю, но злость на нее от этого меньше не становится.

Встаю из-за стола, взглядом приказываю Олесе идти следом за мной. Торможу возле уборной. В ожидании своего агента подпираю стену в коридоре. Я не сомневаюсь, что она поняла приказ. А если поняла, то уже должна быть здесь!

- Занято, что ли? - интересуется один из посетителей клуба, подходя к двери уборной.

- Не проверял, - отвечаю, посматриваю на часы. Проходит ещё минут пять, Олеси нет.

- Я ее точно запру в подвале! - ругаясь сквозь зубы, ко мне присоединяется взбешенный Аркадий. Вечно одно и то же, ничего не меняется. - Свою ждешь? - глубоко затягиваясь, интересуется у меня.

- Меня сегодня тоже игнорируют, - тяну я, но ленивый тон скрывает повышение градуса моего напряжения.

Докурив, Аркадий возвращается за столик Давида. Я ещё жду какое-то время, но понимаю, что она не придет. Олеся… ты зачем будишь лихо?

Если Давид и удивлен моим долгим отсутствием, то никак это не показывает. За это время я вполне мог заказать приват и отыметь одну из стриптизерш, но Давид прекрасно знает, что я не трахаюсь с шалавами, хотя часто провожу время в компаниях, где девицы с низкой социальной ответственностью развлекают мужское общество.

Когда Олеся поднимается из-за стола, чтобы сходить вымыть руки, я заставляю себя выждать несколько минут, а потом иду следом. В женской уборной мне вряд ли обрадуются, но я не в том настроении, чтобы обращать внимание на недовольство нежных дам. Хотя в данное заведение нежные фиалки не ходят.

Прогоняю девушку, на которой Аркадий повернут, и запираю дверь. Олеся не осознает до конца мое настроение, заявляет мне о грубости. Я ещё не начинал быть грубым!

Я привык, что мои приказы исполняются четко и без проволочек, мои люди ставят меня в известность о любой самодеятельности, а это, между прочим, взрослые матерые мужики, за которых я и вполовину не так переживаю, как за эту пигалицу! Олеся отступает назад, когда я начинаю наступать на нее. Бросает взгляд на кабинку, в которой может укрыться, но быстро понимает, что не успеет. Да и вышибить дверь мне ничего не будет стоить. Ещё несколько шагов назад, и ее плечи упираются в стену.

- Бежать некуда, Огонькова, - останавливаюсь в полуметре от нее. Ближе подходить опасно, желание придушить отмороженную девицу никуда не делось.

- Я получила должность администратора у Давида, - выплевывает мне в лицо, гордо задирая подбородок. - Все, как вы хотели.