Дорожный район.

Кабинет начальника отделения «О» Дорожного РОВД.

— Доброе утро…- я шагнул в кабинет, занимаемый Максимом, Кошкиной и их прихлебателем — опером, по кличке Наглый, желая немного подразнить начальство моим вчерашним успехом, но, заранее заготовленная, ироничная улыбочка так и застыла, невостребованной, на моем лице. В кабинете, кроме названных лиц, присутствовали еще двое, явно посторонних, мужчин.

Глава девятнадцатая.

Вор с мошенника шапку снял

Декабрь 1994 года.

Дорожный район.

Кабинет начальника отделения «О» Дорожного РОВД.

— Добрый день, Максим Викторович. — шаркнул я ножкой: — Разрешите?

— Что тебе, Громов? — взгляд начальника был зачумленным: — Иди к остальным и пиши объяснительную, где был все утро…

— Громов? — обернулся ко мне один из посетителей, которого бы я назвал «уверенным»: — Да нет, мне кажется, что Громову лучше остаться и тоже послушать, а то, я слышал, он у вас совсем неуправляемый.

— У меня все управляемые! — огрызнулся Поспелов.

— Можно, я тогда скажу, да мы пойдем, а то половину дня в этом сарае потеряли. — вмешался в разговор второй посетитель, которого бы я охарактеризовал, как пижона: — Так вот, повторяю, для всех господ милиционеров. Господин Бубнов Ильяс Рахимович, которого я здесь представляю, как его адвокат, и квартира которого вчера была подвергнута беспрецедентному налету со стороны вашего отделения, проведенному под прикрытием сомнительной санкции прокурора на проведение обыска, сегодня ждет от всех вас официальных извинений в присутствии его соседей по дому, так как он является уважаемым бизнесменом и его личной и деловой репутации вчера был причинен колоссальный ущерб, который измеряется миллионами. И еще, если вы навсегда не забудете домашний адрес господина Бубнова, то в следующий раз в отношении вас будет возбуждено уголовное дело, с взысканием с вас лично миллионных сумм возмещения морального вреда.

— Так вы что, адвокат Бубна? — обрадованно воскликнул я.

— Да, я адвокат господина Бубнова. Возьмите. — в мою сторону по столу скользнул бумажный квадратик визитной карточки, густо украшенный позолотой.

— А вы? — я повернулся ко второму посетителю: — Тоже адвокат?

— Я старший оперативный уполномоченный из областного управления майор Свирский Алексей Глебович.

— Ив каком качестве вы здесь находитесь? Крышей Бубнова выступаете? — продолжал допытываться я, не обращая внимания на злобное шипение Поспелова, требующего, чтобы я немедленно заткнулся.

— Да я…- майор Свирский с грохотом опрокидываемого стула вскочил, но, оценив, что он на пару сантиметров ниже меня, бросаться в драку не стал.

— Я вам как коллега хотел помочь, с трудом уговорил Владимира Леонидовича… — майор кивнул в сторону адвоката: — Не рубить сплеча и дать вам возможность реабилитироваться, но, сейчас вижу, что зря. Для вас же, идиотов, стараешься, но никакой благодарности…

— И не говорите, господин майор, люди свиньи. — я записывал данные высокопоставленного офицера на клочке бумаги, чтобы не забыть и ничего не перепутать: — Стараешься для них, стараешься, как будто это одному мне надо, а в ответ — «Громов, пошел на хрен» и никакого спасибо. Но я, на всякий случай рапорт в областное управление напишу, чтобы вас проверили на связь с Бубном. А у вас, господин адвокат, я бы хотел узнать, где господин Бубнов числиться, потому что сегодня следователю он не смог внятно объяснить, чем он официально занимается…

— Какому следователю? — поразился адвокат Владимир Леонидович: — Вы же вчера ничего не нашли? На каком основании — следователь? Или вы что, слепили дело, подкинув моему клиенту в карман грамм героина? Что вообще происходит? Знаете, Громов, если я узнаю, что вы к этому руку приложили, я даю руку на отсечение, что вас посажу!

— Ну, не грамм, а почти пол килограмма наркоты я вашему клиенту напихал… — пожал я плечами: — Кстати, Бубен так переживал бедняжка, что все утро не мог вам дозвониться. Вы где были? Поэтому и пришлось вашему клиенту соглашаться на дежурного адвоката соглашаться…

— Да не торопитесь вы так! — крикнул я в спины убегающим посетителям:

— Его уже в ИВС увезли, я сам его в машину усадил и платочком помахал.

— Спасибо сказать не хотите? — повернулся я к сидящим на диване начальникам, на лицах которых застыла смесь глубочайшего удивления и… наверное злобы: — Не хотите? Ну, как хотите.

Я вышел в коридор, громко хлопнув дверью, шагнул в кабинет к операм.

— Небогатов, Николай, поедешь «наркош» ловить?

— Паша, ты не обижайся, но мне сказали, что если я еще раз на развод опоздаю, мне выговор и лишение премии, а мне денег к Новому году край надо.

— Да и черт с тобой. — я скатился по ступенькам на улицу, замер на крыльце, старательно вдыхая морозный воздух, после чего, крутанувшись на каблуках, побежал в сторону Дорожного РОВД.

Сердце Города.

Угол улицы Переворота и Ноябрьской.

Стоило согласовать с Горэнерго выделение мощности на дом и согласовать подключение к коммуникациям, как в померзшей коробке многоэтажного здания затеплилась жизнь. В коморке на первом этаже появилась табличка «Домоуправление».

Какие-то мужики, матерясь, тащили наверх коробки с керамической плиткой и мешки с цементом, навстречу им спускали мешки с кусками штукатурки, где-то визгливо завывала электрическая дрель и что-то бухало, как бы не кувалда.

Открыв картонную дверь ключом производства нашего городского авиазавода, замки которого отличались пониженной секретностью, я вошел в свою квартиру.

Кухня на восемь метров, раздельный санузел с и нелепый узкий коридор, отклеившиеся из-за холода дешевые обои и дохлые тепловые конвекторы, которые надо менять, но это было мое первое настоящее жилье, в которое я мог заселиться уже сейчас, если прикрутить смеситель к трубам и установить унитаз. Я чуть приоткрыл вентиль с холодной водой, намочил тряпку и тщательно протер широкий подоконник, так как это было единственным метом, куда можно было присесть. Постелив под зад распечатки ИЦ, я принялся изучать доступную информацию о Бубнове Ильясе Рахимовиче. Судя по всему, господин Бубнов купил квартиру на Новом жилмассиве три месяца назад, а до него там жил пьяница, дебошир и моральный разложенец, некий Самохин, список доставлений которого в РОВД, а также привлечения к административной ответственности занимал два листа мелким шрифтом. А гражданин Бубнов совсем недавно проживал на улице Партсъезда, где почему-то остались проживать несколько господ Бубновых, судя по всему жена и дети Ильяса Рахимовича. А нет, судя по документу, там еще жил и папа жены Бубнова. Получается, что Бубнов и не Бубнов вовсе, а лишенец, что взял фамилию жены?

Я задумался. Денег у Бубнова в квартире я не нашел. К сожалению, Герда не была натаскана на запах денег, а то бы мы с этой девочкой… По внешнему виду, сам барыга наркотиков не употребляет, а значит деньги у него должны быть. Двое детишек — погодков и жена младше фигуранта, да еще машина, записанная на старика — тестя…

Пока я изучал многочисленные листы с информацией из ИЦ УВД, за окошком потемнело и в ясном, морозном небе зажглись первые звезды. Опять я не явился на вечерний развод, премии меня точно лишат. Но выживать как-то надо, значит премию придется заработать самостоятельно. Я запер входную дверь квартиры, спустился на улицу и, сев в машину, попробовал завести остывший двигатель. Со второго раза он, чихнув пару раз, завелся и подождав пять минут, я поехал в сторону нашего антинаркотического отделения. Окна наших кабинетов были темными, народ разбежался п своим делам, и я смело двинулся к кабинету начальства, ключ от которого остался у меня с той поры, когда Максим пытался приблизить меня к себе. В кабинете отца-командира меня интересовал лишь письменный набор, в котором, в специальном отделении, плотной стопкой, лежали десятки картонных квадратиков. Надев нитяные перчатки и перебрав всю пачку, я нашел нужный, а остальные убрал на прежнее место, после чего запер дверь, радуясь, что мой нынешний начальник не утруждает себя опечатыванием служебных помещений личной печатью, забив болт на приказы министерства.