— Бля! — Наглый дернулся в заблокированную дверь, после чего злобно уставился на меня, как будто, пропавший в темноте подъезда, Тимофей был ему родным братом или любимым племянником.

Сука! Надеюсь, он там живой, а остальное все поправимо… Живой! Створка распахнулась, и, из темноты, повиснув на ручке двери, шагнул Тимофей, голова и лицо которого были густо измазаны в чем-то темном.

— Над ему помощь оказать! — опять взвился Наглый, и я подумал, что, возможно, он не такое уж и дерьмо⁇

— Куда? Они, может быть, из-за угла за двором наблюдают. Мигом тебя срисуют. — я отпихнул Наглого от кнопки разблокировки, к которой тот уже тянулся.

Тимофей сделал два неуверенных шага, рухнул на скамейку и принялся оттирать кровь с головы и лица пригоршнями снега, после чего, незаметно махнув мне рукой, пошатываясь, двинулся прочь со двора.

Я подхватил пострадавшего на проспекте, когда он перешел дорогу, кивнул, чтобы он садился на заднее сидение, отчего Кошкина стремительно отшатнулась от окровавленного человека.

Непрошенных пассажиров я высадил возле офисного здания, после чего погнал в сторону Дорожной больницы. Там нас попытались отправить в Центральный травмпункт, где сбираются пострадавшие с половины Города и приема врача можно ожидать суки, но купюра в десять тысяч растопила сердце медицинской сестры, сидящей на приеме, и нам тут-же организовали двух докторов, которые через час вынесли вердикт — сотрясения нет, только рассечение, зашили голову Тимофею шестью стежками и отпустили нас восвояси.

— Тебя куда везти? — я сунул в руку Тимофея обещанный гонорар.

— Мне бы еще, вон я как пострадал.

— Пострадал, я согласен. Но, сегодня не дам. Доктора докторами, но, вдруг у тебя что-то с головой, а ты не сдержишься, два раза закинешься и сдохнешь. — жестко и цинично заявил я агенту: — Рассказывай, что там произошло.

— Да что произошло… — Тимофей аккуратно убрал бумажный пакетик в карман: — Я сразу понял, что хорошим не закончится. Этот, в шарфе, сразу согласился со мной пойти. Поднялись на этаж, барыга нам долго не открывал, через дверной глазок рассматривал, потом чуть дверь приоткрыл, деньги взял и его минут пять не было. Дверь, у него, кстати, не на цепочке, а на каком-крюке приоткрывается, не порвешь рывком. Я взял, после этого «шарфу» сунул деньги, как ты говорил. Его, кстати, Костей зовут, а его кореша — Батон и Сева. Ну вот, мы из лифта вышли, подъездную дверь я приоткрыл, а мне навстречу эти Батон с Севой. Ну, Батон, здоровый черт, мне, без разговоров, в нос кулаком зарядил, с меня шапка слетела и Костя сзади, наверное, кастетом, врезал, а потом, когда я упал, у меня карманы вывернули, «чек» нашли, еще ногами немного попинали. Костя сказал шапку взять, но кто ее брал, я уже не видел, пол рассматривал.

— Если ты говоришь, что Батон здоровый, то ее Сева взял. — я затормозил у частного дома, что занимают примерно половину территории Левобережья города: — Ладно, давай, лечись, мой номер знаешь, наберешь, как оклемаешься.

Помещение Отделения «О» Дорожного РОВД.

— Тебя шеф к себе вызывает…- стоило мне открыть дверь в кабинет, сообщило сразу несколько голосов.

— Вызывает, значит зайдем –я повесил куртку на вешалку, пригладил короткий чубчик у зеркала на стене и включил электрический чайник, но решил не борзеть и пошел в «начальственный» кабинет.

— Разрешите?

— Громов, где ты был? — Макс кипел от возмущения.

— Так человека в больницу возил, потом домой доставил, чтобы он где-то, по дороге, в сугробе не загнулся.

— Давай, одевайся, садись в машину и вези его обратно.

— Могу я узнать — зачем?

— Будем этих наркоманов за грабеж брать. Пусть заявление пишет, а потом болеет, сколько хочет.

— И могу я спросить, кому эта светлая мысль пришла в голову?

Обитатели кабинета переглянулись и Макс сообщил, что это его мысль, хотя по глазам я понял, что дурную идею начальству подсказал Наглый.

— Давайте, ситуацию проясним. Этого парня я взял взаймы у оперов Левобережного РУВД, на время, с возвратом. Сделал это я потому, что у нас нет на связи наркоманов, которым можно поручить контрольную закупку. Ты, Максим, сколько угодно, можешь пытаться взять барыг с весами, но, с нас спросят, если не будет правильно оформленных фактов сбыта. О том, что произойдет расшифровка парня — договоренности не было. Он вообще-то, ранее судимый, у него связи с криминалом, его пацаны из Левобережного используют. И вы хотите, чтобы вор заявление официальное следователю писал? Люди, очнитесь. Если он своему куратору пожалуется, с нами больше сотрудничать не будут, да и скандал может подняться. Так что, никого я никуда не повезу, забудьте об этом.

— То есть, ты такой умный, а мы тут все тупые. — Ощерился волчьим оскалом Максим: — Шадов, повтори, что ты мне перед этим рассказывал.

Нет, все- таки Наглый — полнейшее и вонючее говно, а я его чуть за человека не посчитал.

— Я считаю, что в срыве сегодняшнего мероприятия виноват старший оперуполномоченный Громов лично. Он видел, что операция пошла не по сценарию, но, ничего не предпринял, чтобы выправить положение и спасти закупщика. Мы могли вмешаться и задержать всех, изъяв наркотики, тогда и казенные деньги бы не пропали неизвестно куда.

— Скажи-ка мне, мой юный Павлик Морозов…- я подошел к, сидящему за столом, Наглому и положил ему руку на плечо: — Нас сколько было в машине?

— Трое.

— А жуликов было сколько?

— Тоже трое.

— И скажи, мой юный друг, с точки зрения твоего опыта общения с противоположным полом, старший лейтенант Кошкина способна догнать кого-то из жуликов?

Марина Ильинична, чья фигура напоминала крепкую круглую репку, на коротких корешочках, буркнула слово «Хамло!» и отвернулась.

— Громов, ты мне здесь демагогию не разводи. Ты мероприятие готовил, результата нет. Денег казенных тоже нет. И сейчас ты, ничего лучше не придумал, как переводить стрелки на Марину Ильиничну?

— Я на Марину Ильиничну стрелки не перевожу, тем более, у нее другая задача — чтобы Парус, под ее руководством, все нычки при проведении обыска нашел. Я говорю о том, что Шадов, не видя, кто из троих нападавших взял у закупщика наркотики, хотел бросить девушку в погоню за опасным преступником…

— Все, Громов, иди отсюда. Объяснительную мне через час на стол, и неполное служебное тебе обещаю. И с деньгами…

— Да на ты свои деньги…- я вытащил из бумажника несколько купюр и кинул Максиму на стол: — А объяснительную я писать не буду, даже не жди. У тебя писателей полный кабинет, пусть они пишут. Я на территорию поехал, оперативные позиции улучшать.

Глава девятая.

Вор у вора….

Декабрь 1994 года.

Дорожный район.

Помещение Отделения «О» Дорожного РОВД.

В пятницу, на вечернем разводе, доводя до собравшегося личного состава отделения, что, но принял решение о том, что опера нашего отделения будут работать без выходных, пока не будет положительного результата, Максим так выразительно поглядывал в мою сторону, как будто эту ситуацию породил я, своими стараниями.

Народ, у которого на выходные были свои планы, расходился после развода в полном молчании. Был бы я приписан к «обычной» группе уголовного розыска-сбегали бы на привокзальную площадь, где, как известно, в любое время дня и ночи, обитает каждой твари по паре, выловили бы какого никакого злодея, а лучше трех, руководствуясь ложно-научной теорией Чезаре Ломброзо, и, за несколько часов раскрутили бы на признание и покаяние в совершении какого-никакого преступления, совершенного на территории вверенного района, и в выходные работали бы как обычно, пятьдесят на пятьдесят, но тут специфика службы совсем другая. Информации, хоть попой ешь, а вот реализовать ее в ближайшие часы никак не получится.