Наслаждение.

И она позволила ему.

К чёрту законы Земли.

К чёрту стыд.

Это было хорошо. Невероятно, невозможно хорошо.

Он знал.

Она ощущала это в его движениях, в том, как он выдерживал паузу, достаточную для нарастания напряжения, а затем вновь успокаивал её. Словно он слышал каждый пульс её дыхания. Чувствовал каждое изменение ритма её сердца. Улавливал каждый импульс её реакции.

Он знал.

И когда это произошло, когда всё внутри неё сжалось до предела, а затем разорвалось, проносясь сквозь неё волна за волной...

Она просто позволила себе распасться на атомы в его руках.

Она пережила кульминацию в его объятиях.

Этот тихий, прерывистый звук всё ещё резонировал в пространстве между ними: едва слышный, но впечатавшийся в его сознание, словно клеймо. Её тело обмякло под ним, стало податливым и дрожащим, напряжение растаяло, сменившись теплом. Её дыхание было неровным. Пульс слабо трепетал под его кончиками пальцев.

Он ощутил это.

Всё до конца.

И это изменило нечто.

Не в ней — в нём.

Он начинал без всякого умысла, кроме любопытства. Игра. Тест. Небольшая симуляция для удовлетворения собственного интереса.

Он наблюдал за тем, как она реагировала на его прикосновения там, в её комнате, когда она металась, когда он использовал ощущение своих рук на её коже, чтобы стабилизировать её.

Его удивила её реакция, с какой готовностью она подалась навстречу теплу. Тишина, когда он держал её, трепет её вздохов. И он задался вопросом... на что ещё она может откликнуться?

Если его цель заключалась в том, чтобы она оставалась послушной, спокойной и согретой, то, возможно, он мог бы также научить её ассоциировать эти ощущения с наслаждением. Награда, а не наказание. Никакого страха.

Такова была его логическая матрица.

Но логика покинула его где-то между моментом, когда она раскрыла бёдра, и моментом, когда она разрушилась в его руках.

Потому что теперь...

Теперь им овладело нечто иное.

Он смотрел вниз на неё — эту маленькую, мягкую особь, окутанную мехом, теплом и трепетом пост-космического сияния — и он более не мог убедить себя, что она просто артефакт для изучения. Просто собственность.

Она была изысканной.

Её волосы, золотые и густые, раскинулись по его предплечью, словно шелковые волокна. Её кожа, тёплая и раскрасневшаяся от ощущений, тускло светилась в слабом освещении кабины. Её глаза, хотя и закрытые, но он мог их видеть — похожие на самоцветы осколки синевы. Чистые. Уникальные. Гипнотизирующие.

Её аромат тоже изменился.

Всё ещё приглушённый его маской, но становящийся сильнее.

Более насыщенным.

Притягательным.

Он напряг пальцы на её бедре, не в силах удержаться от прикосновения даже сейчас. Её мягкость была безумием. Привыканием. Контраст между ней и холодным, жестоким миром, откуда он пришёл, был разителен — и успокаивающий.

Он никогда не знал ничего, подобного ей.

Никогда не думал, что сможет.

И всё же...

Она позволила ему.

Даже когда она проклинала его шёпотом — тихий, резкий гнев, смятение, неверие — она не сопротивлялась. Не отстранилась. Не боролась.

Она напряглась. На мгновение.

Он ощутил её колебание.

Он уловил враждебность. Трещину в её доверии.

И всё равно... она позволила ему продолжить.

Потому что она этого хотела.

Это знание осело глубоко в его груди. Тяжёлое. Удовлетворяющее.

И опасное.

Потому что он не просто наслаждался этим. Он жаждал этого.

Он наслаждался её близостью. Звуком её дыхания. Ритмом её сердцебиения. Тем, как она сворачивалась рядом с ним, словно он был зоной безопасности.

А теперь... теперь, когда он коснулся её так — дал ей это — он хотел большего.

Не просто её тела.

Её присутствия. Её внимания. Её мыслей.

Он хотел увидеть, как эти подобные драгоценным камням синие глаза снова откроются и посмотрят на него. На его лицо, обнажённое, беззащитное.

Никаких барьеров между ними.

Больше никаких.

Но он всё ещё был в шлеме.

Он не снимет его. Ещё нет.

Потому что если он это сделает, если позволит её полному аромату достичь его, если он полностью разоблачит себя перед ней... он больше не был уверен, что сохранит контроль, а сейчас контроль был нужен ему больше всего.

Когда они здесь, запертые в горах, в надвигающейся тьме, на холоде.

Когда Налгар может появиться отовсюду, может напасть жестоко, стаями — он должен быть готов.

Когда коммуникация может достигнуть его в любой момент, и он должен быть в здравом уме, чтобы его не обманули.

Ему нужно быть бдительным, а не обезумевшим от похоти.

Пока что было достаточно того, что она доверилась ему настолько.

Достаточно, что она дала ему это.

И он...

Он защитит её, не потому, что она хрупка... но потому, что она его.

Ни одно существо ни в одной системе теперь не отнимет её у него.

Пока он спокойно продолжал изучать её, она подняла на него взгляд.

Он не ожидал, что она посмотрит на него.

Не так скоро.

Не таким образом.

Её лицо всё ещё было раскрасневшимся — щёки с оттенком пост-кульминационного жара, губы слегка приоткрыты, кожа тёплая там, где прижималась к его груди. Но её взгляд, когда он поднялся к его шлему, не был мягким. Не робким.

Он был вызывающим.

Устойчивым. Ясным.

Теперь в её выражении было знание. Молчаливый вызов. Огонёк, который говорил: Я знаю, что я делаю с тобой. Как долго ты сможешь сопротивляться мне?

Он слегка напрягся.

Потому что её аромат снова изменился.

Он больше не был просто приятным или интригующим. Теперь он был опьяняющим. Насыщенным. Сильнодействующим. Слой удовлетворённости и чего-то более глубокого — чего-то первобытного. Химические последствия наслаждения цеплялись к её коже, как второй пульс.

Через фильтры шлема он улавливал лишь фрагменты, и даже этого было почти слишком много.

Он не знал, что люди могут быть такими.

Столь летучими. Столь реактивными. Столь сильнодействующими.

Она потянулась вверх, рука дрожала лишь слегка, её пальцы скользнули по твёрдой плоскости его груди, вверх по центру его грудины — любопытно, исследующе.

А затем...

Её прикосновение нашло край его шлема. Место, где кожа встречается с металлом. Уязвимый шов между его воротником и горлом.

Он замер.

Она произнесла что-то на своём языке, её слова были мягкими, почти уговаривающими.

Он не мог понять слов, но в этом не было нужды. Её смысл был очевиден.

Она просила его снять это.

Показать ей своё лицо.

Он мягко покачал головой.

И за маской, впервые за то, что казалось эонами...

Он улыбнулся. Потому что она хотела его увидеть. Она не знала, что он такое — не полностью, не на что он способен... но она должна была что-то почувствовать.

И всё же, она хотела узнать его.

Если бы только...

Но не сейчас. Ещё нет.

Не тогда, когда небо снаружи чернеет кровью, и ветры воют, как хищники, за пределами скал. Не тогда, когда Налгары охотится во тьме.

Вместо этого он поднял руку, позволяя ей опуститься на затылок. Её волосы были невероятно мягкими, словно звёздный свет, пойманный в пряди. Он погладил их нежно, медленно.

И прошептал слова, которые давно не произносил вслух. Его голос был низким, почти благоговейным, на его родном языке.

Ка'лаа кахан.

«Отдыхай теперь».

Она замерла.

Её глаза расширились. Она не поняла слов — не по-настоящему — но, казалось, она поняла его.

Она медленно моргнула, словно пыталась удержать сознание, но истощение тянуло её вниз. Теперь он видел это ясно: слабые тени под её глазами, бледность под румянцем, то, как её тело тяжелее оседало на нём с каждым мгновением.