А теперь…

Она лежала свернувшись у него на коленях.

Мягкая.

Тёплая.

Удовлетворённая.

Её дыхание стало ровным. Тело расслабилось. Меховой плащ укутывал её, но держало его вниманием другое — её запах.

Не насыщенный полностью, не такой, чтобы запустить физиологическую спираль, которой он опасался. Шлем всё ещё фильтровал большую часть. Но достаточно проходило, чтобы в нём что-то шевелилось.

Лёгкая вспышка жара.

Медленное, плотное давление внизу живота.

Он не смотрел на неё — он смотрел в окно, в чёрную, рваную бурей пустоту, где снег кружился, как пепел.

Но его внимание всё равно было на ней.

На периферии чувств.

На инстинктах.

Какая она маленькая. Какая хрупкая. И… какое странное удовольствие приносило её присутствие.

Это было… непривычно.

Не похоть. Пока нет. Ну, возможно, едва-едва.

Но тепло. Опасное своей мягкостью.

Он никогда не знал такой тишины внутри себя. Такого спокойствия, которое приходило не от превосходства, не от победы, а просто… от того, что она у него в руках.

Он слегка сжал её бедро, ощутил мягкий отклик, почувствовал, как она не отпрянула.

Ей нравилось, когда он прикасался к ней.

Он почувствовал это. Знал.

И, что хуже, хотел узнать больше.

Хотел исследовать её реакции.

Но сдержался, потому что понимал: если он снимет шлем, если вдохнёт её запах без фильтра — если позволит чувствам полностью поглотить его — есть высокая вероятность, что он войдёт в жар. И тогда он не был уверен, что сможет остановиться.

Потому что эта человеческая женщина…

У неё были феромоны.

Как — он не понимал.

Ни один вид, кроме хворок, не мог запускать биологическую спираль. Но его тело уже реагировало. Слабо. Едва. Но реагировало.

И этого было достаточно, чтобы насторожиться.

Он слегка изменил положение, удерживая её одной рукой, а другой — дотянулся до панели. Запустил систему звонков.

Главная энергосеть мигнула.

Корабль оказался раскрыт — видим для любого, кто окажется рядом.

Он ожидал этого.

Запаса энергии не хватало на маскировку.

Была вероятность, что Налгар найдут их. И если найдут — он будет готов.

Он всегда готов.

Но сейчас была самая важная задача.

Он открыл канал: низкочастотный, зашифрованный.

Его голос был тих и точен, когда он передавал сигнал: цепочки идентификационных кодов, старые пароли, теневые пинги, предназначенные только тем, кто знал, кто он такой. Что он может предложить. Что он сделал.

Такого наёмного убийцу, как он, не вывозят бесплатно.

Он предложит нечто ценнее награды за его голову.

Он предложит богатство.

Настоящее.

Не кредиты в публичных реестрах, а то, что он скрывал — глубокие чёрные хранилища в его крепости в Ивокке. Никто не знал о тех местах. Даже его враги.

Сообщение отправилось.

Ответа не было.

Пока.

Он и не ждал его сразу.

Он подождёт. Они придут.

А пока…

Он посмотрел вниз.

Она всё ещё лежала тихо, мягко, её дыхание касалось его обнажённой груди. Её пальцы слегка сжимали мех на коленях.

За окном бушевала буря, но здесь, в кресле, в его руках, она была спокойна.

А он…Он был любопытен.

Она больше не боялась. Её тело привыкло к его прикосновениям. Её разум затих.

Возможно, сейчас он мог бы развлечь её. Возможно… он мог бы посмотреть, какие ещё реакции способен из неё вызвать.

Не потому что должен.

А потому что впервые…

Он хотел.

Его рука двинулась — медленно, намеренно.

Сначала это было всего лишь лёгкое давление ладони на густой мех у её бока. Спокойный, заземляющий вес. Но затем его пальцы изменили положение, скользнув чуть выше — едва коснувшись задней части её шеи, прямо под воротником.

Она напряглась — не от страха, а от неожиданности.

Потому что его прикосновение не было грубым. Не несло угрозы. Его пальцы были крупными, сильными, покрытыми мозолями тысяч сражений… но само прикосновение? Было мягким. Словно он точно знал, на что способен человеческий — или нечеловеческий — организм. Словно каждое его медленное касание по её коже было замером, калибровкой её реакции.

Может, ей уже и не стоило удивляться. Он так же прикасался к ней тогда, в её комнате — когда пытался согреть, успокоить. Похоже… но всё же иначе.

Что он делает?

Она не отстранилась.

Не смогла.

Он снова пошевелился — едва заметно — и его костяшки скользнули по стороне её горла, медленно проходя по тонким волоскам, вызывая дрожь, пробежавшую по всему позвоночнику.

На мгновение она закрыла глаза, захваченная ощущением.

Он думал, что это её успокаивает.

И это было так.

Не должно было успокаивать. Но успокаивало.

Это было странно — почти инопланетно. И всё же… он касался её почти по-человечески. Как тот, кто хочет утешить, а не подчинить. Она ожидала чего-то холодного, механического, бесчувственного. Но это… это было почти нежностью.

И что хуже…

То, какое удовольствие дарило его прикосновение… его рука там — было лучше, чем у любого мужчины, которого она знала. Лучше, чем пальцы — слишком мягкие, слишком эгоистичные или слишком неуверенные. В его прикосновении не было ни капли неуверенности. Только сила. Владение. Осознанность.

Её дыхание сбилось, когда он провёл линию от изгиба её шеи вниз — к плечу.

— Ты и правда что-то особенное, не так ли,— прошептала она, голос чуть сорвался. Она покачала головой, уголки губ дрогнули в неверии. — Ты, мать его, огромный металлический псих. Придурок. Чего ты вообще от меня хочешь?

Она рассмеялась.

Не потому что было смешно.

А потому что всё это было безумно.

И потому что он не понимал ни единого слова. Она могла сказать сейчас что угодно — и он всё равно ничего бы не уловил.

В её смехе звучало напряжение и освобождение, осознание всей абсурдности происходящего — того, что она сидит, свернувшись, на коленях безликого инопланетного воина, посреди бури, на далёкой, неизвестной планете, где небо окрасилось кроваво-красным.

Она не кричала. Не плакала.

Она смеялась.

И растворялась.

Что, чёрт возьми, со мной?

Это сон? Галлюцинация?

Может, она всё ещё на Земле — без сознания на пляже, а её мозг просто заполняет пустоту этим нелепым, вычурным фантазийным видением? И что это говорит о ней самой, о её психике?

Она позволила мысли повиснуть… и исчезнуть, потому что его рука всё ещё двигалась.

Вниз.

Медленно.

Выверенно.

Она снова напряглась, но не остановила его.

И не хотела.

В его прикосновении было что-то почтительное. Исследующее. Но уверенное. Он понимал, что пересекает границу — но не то чтобы спрашивал разрешения. Скорее, он считывал её согласие по ритму её дыхания, по отсутствию сопротивления в её теле.

Его ладонь дошла до края её платья — странного инопланетного материала, обтекающего её как жидкая ткань. Пальцы очертили верхнюю дугу её груди.

Вот так просто.

Без малейшего колебания.

Знал ли он вообще, чего касается?

Есть ли у его вида что-то подобное? Похожи ли их самки на человеческих женщин?

Она не знала.

И ей было всё равно.

Потому что его большой палец скользнул по линии её соска — всё ещё скрытого, всё ещё защищённого гладким материалом — и её тело предало её.

Чувствительная точка напряглась. Сжалась.

Из её губ вырвался тихий, непроизвольный звук — почти неразличимый стон. Она пожелала бы, чтобы он его не услышал, не потому что стыдилась, а потому что не хотела показывать слабость, не хотела отдавать что-то, что он мог бы обратить против неё.