– Убирайтесь прочь. Я два дня борюсь с этим злом, но с каждой секундой их становиться все больше. Если это не подвластно охотнику на еретиков, то вам и подавно! – заносчиво сказал старик, поворачивая посох шипами в их сторону.

– Корнелио, скажи, что ты тоже охотник, – попросила Фелиция.

– Он мне не поверит, у меня нет медальона, – ответил Корнелио, не спуская глаз с посоха. Искусство владения этим оружием было давно не в чести у охотников, но посох был опасен своей скоростью.

– Медальон, ха. Новички. Пусть ответит, где обучаются охотники на еретиков, – сказал старик.

– В монастыре Беллаторум.

– Мне понадобиться твоя помощь, брат, – старик опустил посох. – Здесь твориться, что-то ужасное. С подобным боролся орден «Очищения». Древнее зло.

– Это Роадранер.

– Врешь! – старик недоверчиво посмотрел на него.

– Откуда, по-твоему, здесь столько демонов?

– Это мелочь, слабые твари. В Книге Экхалора сказано: «И придет Роадранер в окружении силы великой. Могущественные демоны, коим наречены имена в мире нашем, придут за ним. И гореть будут следы их». А я знаю имена всех демонов и их внешность. Это же никчемная мелочь.

– Глава демонов еще не вошел в полную силу и не может призывать высших демонов. Но это произойдет очень скоро.

– Тогда нам конец. Остановить Владыку Бездны под силу только матриарху, – старый охотник устало сел на землю. – Я думал, здесь дыра в их мир, как в 1199 году. Тогда был великий прорыв, много сил пришло в наш мир. Но охотники и инквизиция справились.

– В 1199 году я только родился, – задумчиво сказал Корнелио. – В каком месте это было?

– Ты думаешь, я помню сейчас? Около деревни какой-то. Колева или Ковния.

– Ковния, – со вздохом сказал Корнелио. – Там я родился.

– Ты думаешь твоя сила…? – Фелиция посмотрела на охотника.

– Надеюсь, я не демон. Об остальном будем думать потом. Сейчас я не могу использовать силу, поэтому мне нужен способ победить Роадранера.

– Нужно бежать, – прошептал старый охотник. – Неужели на мой век еще и конец света выпал?

– Куда бежать? – спросил Корнелио. – Лучше погибнуть, стараясь победить врага, чем убежать и ждать неизбежной гибели.

– Матриарх, инквизиция, орден охотников, паладины. Все вместе они смогут одолеть его, – бормотал старик.

– К тому времени, когда они будут здесь, он уже соберет целую армию демонов.

– И какой план?

– Его нет. Экхалор поможет нам.

– Экхалор, – усмехнулся старый охотник. – Ты еще веришь в это, мальчик?

– Верю, – твердо ответил Корнелио. – А ты, брат?

– Я еще жив, наверное, без его помощи не обошлось, – улыбнулся старый охотник. – Наверное, я прожил так долго, чтобы исполнить его волю здесь. Мне терять все равно нечего, мой дом был здесь, – он тяжело поднялся. – Меня зовут Агостино.

– Корнелио, а это Фелиция, – охотник с облегчением пожал руку старому охотнику. – Он был рад, что Агостино согласился пойти с ними. Опытный охотник никогда не помешает.

– Фелиция, ты чувствуешь Роадранера? – спросил Корнелио.

– Да, он в той стороне, – магичка махнула рукой прямо перед собой.

– Что там? – охотник повернулся к Агостино.

– Церковь и площадь. Там все просто кишит демонами.

До Тоулата они долетели за десять часов. Этот город располагался в юго-западной части Империи, до Ренлота отсюда было около сотни лиг, до Ариха шестьдесят. Но сели они в пригороде.

– Это единственный крупный город в округе, – сказал Бартоломео, первым спрыгивая на землю. – Смотри-ка, еще один дирижабль летит. Видимо вылетели через час после нас, но догнали из-за меньших размеров. Надо будет их хорошенько проверить, а то вдруг среди них революционеры затесались.

– Почему мы сели в нескольких лигах от города? – Тони поправил мундир и встал около Бартоломео, осматриваясь по сторонам. Он был среди чужих людей, против которых хотел выступить еще несколько часов назад.

– Мы в окрестностях Диокита, поселение небольшое, тысяч три человек живёт. В город нам нельзя, революционеры подняли народ и захватили ратушу, в Тоулате было много недовольных рабочих. Теперь город в руках наших врагов.

– В Тоулате находились заводы военных машин.

– До сегодняшнего дня Тоулат был главным поставщиком «Орленногов» в Арихский гарнизон. Мы давно задумали сделать Тоулат нашей временной столицей и договорились, если Революция произойдет, сосредоточить здесь наши основные силы. Теперь мы в незавидном положении.

– Теперь у революционеров будет целая куча новых амбулатов.

– Не только это. Если мы не возьмем город за несколько суток, силы генерала Мортона и генерала Росса нападут на нас практически в открытом поле. Их части присягнули Республике еще до революции. Ты знаешь что-нибудь про планы Росса насчет сопротивления?

– Меня не посвящали в такие детали.

– Тогда ты становишься малополезным для дела Реставрации.

– Могу предложить только собственные силы, – пожал плечами Тони.

«Нечего обижаться на Бартоломео. Сам виноват. Революционеры относились к тебе как к равному, а здесь надо помнить, что я всего лишь капитан ИАМ».

Внезапно взгляд Тони остановился на глазах раненного бойца, спустившегося с другого дирижабля. Он сразу узнал эти пронзительные голубые глаза. Молодой реставрист в одежде императорского гвардейца остановился в нескольких шагах от капитана. Перед глазами капитана пронеслась уже полузабытая сцена – юноша путается в ножнах с палашом, а над ним стоит Тони с пистолем.

– В прошлый раз я тебя пощадил, – одними губами, прошептал Тони.

– Тони, я в полевой штаб, – Бартоломео хлопнул капитана по плечу. – Если некуда податься, пойдем со мной, там тебе найдут применение.

– Я догоню, – пробормотал Тони.

Гвардеец шире распахнул глаза, можно было не сомневаться, что он узнал капитана.

– О, я тебя помню, – около гвардейца остановился Ставрикий. – Императорской семье выделили укрепленное здание, мы должны вернуться к её охране.

– Сейчас. – У молодого гвардейца был тонкий и звонкий, словно у свирели голос. Именно эти голосом он называл Тони убийцей и просил пощады. Гвардеец шагнул к Тони и склонился к его уху.

– Я не забуду твоих поступков, – прошептал гвардеец. – Но ты пощадил меня, а я пощажу тебя. Никто не узнает. Не от меня.

– Благодарю, – Тони выжал из себя подобие улыбки.

Штаб располагался в доме старейшины. Это было длинное кирпичное здание, с плоской крышей. Здесь, на границе со Священным союзом чувствовалось влияние эндорийской культуры. Она проявлялась во множестве украшений для крыши, во внутреннем убранстве. Отсутствовала аскетичность и строгость имперской архитектуры. Однако жили здесь, в основном, артарийцы, и они завезли с собой привычку строить дома из красного кирпича.

Диокит еще никогда не видел столько людей одновременно. Солдаты трех армий располагались в домах, конюшнях, сараях и палатках. Всюду ржали лошади, сновали люди в военной форме, визжали свиньи, которых забивали на обед. Запах дешевого бренди и чего-то кислого наполнял улицы.

Старого майора пропустили сразу, а Тони тщательно досмотрели. Адъютант одного из генералов проводил его подозрительным взглядом. Генералы расположились во второй комнате. Это было просторное помещение с большими окнами. Офицеры сидели в креслах, обтянутых клетчатой материей, и вели непринужденную беседу. Посередине комнаты стоял простой деревянный стол, на нем лежали игральные карты, и стоял недопитый бокал вина. Внимание Тони сразу привлек глава реставристов – генерал Дэвид Брикер.

Это был один из самых прославленных командующих Имперской армии, участник множества боев, гениальный полководец и герой последней битвы в Арихе. Насколько генерал был прославлен, настолько и неприятен. Высокий и нескладный, с длинным лицом и маленьким ртом, с большими запавшими глазами. Его жидкие бесцветные волосы были собраны пучок на затылке, а щетина топорщилась в разные стороны. О характере генерала Тони слышал только самое плохое.