Тони снова повернулся на другой бок. В глазах неприятно защипало. Капитан несколько раз сжал кулаки, справляясь с эмоциями. Воспоминания о брате преследовали его, с тех пор как он дал матери клятву разыскать его. И вот уже пять лет он не может выполнить своего обещания.

В дверь купе громко постучали. Энтони в подобные минуты предпочитал одиночество.

– Кто там? – с нескрываемым раздражением спросил Тони. «Если у этого человека билет в купе, мне ничего не сделать. Но если это очередной любитель поболтать…»

Незнакомец не стал ждать разрешения и вошел. Сердце Тони екнуло. Он вскочил на ноги, его рука дернулась к кобуре с пистолем. Это был тот самый мужчина, которого он видел в шатре шерфов. Или…

Тони встряхнул головой.

Немолодой, с копной черных слипшихся прядей волос.

Точно он! Тони судорожно сглотнул.

– Как ты сюда попал? – Тони направил пистоль в грудь человека. На лице мужчины сохранилось безразличие, он закрыл дверь и сел напротив Тони.

– Убери оружие, Энтони. Оно не поможет, ты же помнишь.

У Тони задергался глаз. Он облизнул пересохшие губы и нетвердой рукой убрал пистоль. – Что бы ты тут не потерял, проваливай. Мне не до тебя.

– Наш мир – Эпангелиас, стоит на пороге катастрофы, капитан. И ты актер одного многоактового спектакля, хотя выход на сцену произойдет не скоро. Я хотел бы тебя предупредить…

Тони не слушал колдуна. Он лихорадочно думал, как ему захватить шерфа. Имперская разведка все у него выпытает. Но что могут сделать его руки, если даже пуля не остановила колдуна. Хотя… Тони вспомнил, что любому магу необходимо сначала произнести заклинание и напитать его слова силой. Мастера делают это быстро. Но не мгновенно. А значит, сейчас все зависит от скорости его реакции. «Нужно действовать неожиданно».

– Почему ты так заботишься о моем будущем, колдун? Следующие года три-четыре, я буду прозябать в пыли имперского штаба.

– Не будешь, – губы мужчины тронула едва заметная улыбка.

Тони на него прыгнул. Мужчина не успел даже открыть рот, капитан ударил его коленом в грудь, добавил локтем по затылку и повалил на пол, взгромоздившись сверху. Удары посыпались по голове колдуна. Шерф затих.

Тони был в шоке, он не особо верил, что у него получится. Капитан связал шерфа шнурками от ботинок и потянулся к двери, собираясь позвать проводника.

– И что ты будешь делать со мной, капитан? – спокойный голос колдуна заставил Тони передернуть плечами. Рука дернулась к кобуре.

– Очухался? Сдам тебя имперской разведке.

– А ты хорошо подумай, капитан. Освободишь меня, сможем поговорить, я предостерегу тебя от опрометчивых решений.

– Ты не можешь знать моего будущего, колдун. – Тони сомневался в своих словах. Он задумался. Перспектива узнать будущее была соблазнительной. А вот стать пешкой в планах шерфского колдуна – нет.

Тони открыл дверь и позвал проводника. А когда обернулся, увидел мужчину уже без пут.

– Ты сделал выбор, капитан. И да поможет вам Экхалор в грядущих бедах, имперцы. – Шерф провернул тот же трюк, что и в шатре. Просто растворился в воздухе.

Прибежавший проводник увидел только покрасневшего от гнева капитана посередине пустой каюты.

– Роадранер побрал бы этих магов! – выругался Тони, упомянув короля демонов из старой религии.

Сумрачно. Большое серебряное зеркало в потрескавшейся деревянной раме. Тускло горят свечи. Неровное пламя колышется от дуновений воздуха из приоткрытого окна. Длинный дубовый стол. На нем толстая книга в потрепанном кожаном переплете, раскрыта где-то на середине. Рядом лежит черный плащ в обрамлении серебряных перекрещенных молний.

Напротив зеркала стоял мужчина в черном камзоле с серебряной вязью, в жестких простых брюках, заправленных в высокие кожаные сапоги. Волнистые черные волосы небрежно перехвачены в хвост.

Корнелио протянул руку, снял со стола подсвечник с горящей свечой и поднес к зеркалу. В нем отразилось загорелое уставшее лицо, запавшие серые глаза, под которыми пролегли глубокие тени, длинный нос и тонкие губы. И шрам. Косой шрам шел от правого виска и терялся в аккуратной черной бороде, подстриженной клином. Корнелио улыбнулся, красноватый шрам исказил лицо в страшной гримасе, которая отпугнула бы любую ночную тварь. В серых глазах не было улыбки. Редко кто видел в них отражение каких-либо эмоций.

Корнелио отвернулся и отошел к окну. Холодный воздух обволакивал его, холодил грудь, лунный свет упал на серебряный медальон с перекрещивающимися молниями. Знак Святой Экхалорианской Церкви. А медальон был знаком её верного слуги – охотника на еретиков.

Корнелио закрыл глаза. Воспоминания нахлынули на него. Такое случалось, когда он оставался наедине в комнате полной свежего воздуха, который прогонял аромат сгоревшего жира некачественных свечей. В такие минуты ему хотелось натянуть на себя плащ и забыться в беспечной дремоте, погрузиться в далекие воспоминания. И как это часто у него бывало – в самые неприятные.

Он хорошо помнил небо в тот летний вечер. Полную луну, темно-серые обрывки облаков, робкие первые звездочки. В тот день Богу было угодно изменить судьбу шестилетнего крестьянского мальчика.

Только закончилась уборка ржи, по поводу чего устроили ночной праздник. Корнелио помнил танцующих девушек, украшенных венками из ржаной соломы и задорную мелодию волынки. И отчаянный визг.

Волколак выпрыгнул на поляну. Все бросились бежать, а ноги мальчика онемели от страха. Так Корнелио и стоял, ожидая неминуемой смерти. Черная свалявшаяся шерсть, колдовские изумрудные глаза человека. Клыки с локоть. Запах псины. Как Корнелио не старался он не мог вспомнить волколака целиком, в памяти всплывали лишь отдельные детали.

И когда волколак разинул пасть, собираясь откусить мальчику голову, глаза Корнелио вспыхнули серебряным светом. Волколак странно заскулил и убежал. Дар? Возможно, для деревни, но для мальчика он оказался проклятием. Через два дня в деревне уже был Святой отдел по борьбе с магией. Инквизиторы.

Корнелио сжал кулаки. Капельки пота выступили на лбу, несмотря на холодный воздух из окна. Охотник промокнул лоб черным шелковым платком.

Он помнил, как его травили собаками соседи. Как заперли его родителей в доме. Его хотели сжечь те, кого он спас.

Инквизиция в какой-то мере спасла его. Заинтересовалась его способностями и решила проверить их на другой нечисти. Нежить была хуже любого волколака. Мальчика бросили в яму с пойманными тварями. Вопреки надеждам соседей он выжил. Не оставил не одного ожившего мертвеца, способного нанести ему вред.

Инквизиторы стояли полукругом над мальчиком, залитым своей и чужой кровью, в рваной одежде, с вырванными клочьями волос. Мертвая черная кровь стекала с Корнелио на пол, обезумевшие глаза пытались найти поддержки у взрослых, но видели лишь ненависть… и страх. Корнелио хорошо запомнил этот страх в их глазах. Он стоял и смотрел на них, запоминал черты каждого. Навсегда. Их лица словно выжгли клеймом в памяти.

Святой отдел по борьбе с магией пощадил его. Корнелио подозревал, что они просто не нашли упоминания о таких способностях в своем страшном кодексе.

Необычная способность не раз спасла Корнелио. Но все имеет последствия. Глаза почти потеряли выразительность, став двумя кусочками льда, зрение с каждым годом портилось. Скоро придет день и Корнелио придется надеть стекляшки, которые часто приходилось носить ученым людям.

Если бы не было этой способности… И того волколака… Как он тосковал по простой деревенской жизни.

Корнелио встряхнулся. Не ему принадлежала роскошь мечтать. Не в эту ночь.

Он подошел к столу, упер палец в книгу. Корнелио искал поддержку в вере. И часто находил. Он страстно верил в Небесного Отца – Экхалора, создателя и наставника всех людей. Тысячу лет назад он спустился с небес, в обличье простого человека, чтобы спасти эндорийцев, несших в своей душе истинную веру, пришедшую из глубины веков. Спасти от гнёта всесильных магов.