Он нарушил запрет ордена охотников, и позволил себе слабость. И несмотря на то, что действия Фелиции привели мир на порог гибели, Корнелио не был готов отказаться от своей любви. Он тяжело поднимался, выпускал молнию поверх нательной рубашки, чтобы между его кожей и жгучим металлом оставалась полоска ткани. И он не мог понять, внушение это или реальность.

Их путь через лес продолжался три долгих дня. Корнелио не мог это объяснить, но чувствовал, как Роадранер набирает силы, как безумие и злость старается подавить волю охотника. Они были связаны с главой демонов, связаны неведомой нитью, опорой для которой стали его глаза. Его зрение и до встречи с Роадранером было слабым, но теперь горизонт расплывалась в густой дымке, а дневной свет слепил глаза. Корнелио был благодарен Экхалору за плотные серые тучи, закрывшие яркое солнце.

Зато, когда Корнелио одолевали злость и страх, его глаза видели мельчайшие детали, он мог разглядеть мышь, мелькнувшую в трети лиги отсюда. Но охотник подавлял эти чувства и вновь оказывался в царстве густой и липкой мути, плотным белым мешком наваливавшемся на его глаза.

Когда среди деревьев начали появляться просветы, Корнелио облегченно вздохнул. Улыбка вновь заиграла на лице Фелиции. Охотнику нравилась её легкая, светлая улыбка, она казалось ему одинокой светлой звездой на черном небосклоне. На небосклоне, которого он теперь боялся.

В последние дни охотник обращался к небу в своих мольбах, но делал это под крышами домов или сенью деревьев. Корнелио боялся открытого неба, его невероятной дали. Охотнику казалось, что под открытым небом обнажается его душа, и Экхалор мог видеть его потайные желания, его грехи. Это была еще одна причина радоваться плотным тучам.

Дальние районы Кристопольской епархии никогда не отличались богатством. Но разруха, развернувшаяся перед глазами Корнелио, поражала. Дорогу около леса развезло из-за недавнего дождя, и она не успела просохнуть. Липкая черная грязь облепила сапоги магички и охотника, они с трудом находили путь, стараясь двигаться по обочине. Немногочисленные дома пустовали, поля стояли неубранными. Примерно через лигу их пути, дорога подошла к полю вплотную и Корнелио смог рассмотреть, почему крестьяне не убрали урожай. Густой желто-серой волной покачивались на ветру голые стебли пшеницы. Поломанные, с обглоданными остатками листьев. Несколько раз Корнелио попадались съеденные до середины колоски.

– Что здесь произошло? – спросила Фелиция.

– Катастрофа, – ответил Корнелио. – Столько урожая погибло. Голод и смерть пришли в эти места.

Примерно через три часа пути им на встречу попался человек. Грязный изнеможенный мужчина в серой длинной рубахе. Он медленно шел в их сторону, шлепая босыми ногами по жидкой грязи. За спиной у него болтался мешок с вещами. Корнелио окликнул его, но тот не ответил. Когда они поравнялись, охотник медленно взял его за плечо.

– Что здесь произошло? Где все?

– Все убежали. И вы бегите, – мужчина поднял на них усталый взгляд бесцветных глаз.

– Зачем?

– Черная орда пришла на наши земли. И демоны, – мужчина рывком высвободил плечо и так же побрел на запад.

– Демоны? – крикнул Корнелио вслед мужчине, но его вопрос остался без ответа.

– Роадранер? – Фелиция нахмурилась.

– Я не знаю. В воздухе разлито отчаяние и страх.

Магичка потерла лоб. – Что за черная орда?

– Так в Союзе называют саранчу, когда она закрывает собой горизонт. Поспешим.

Насекомые встретились им ближе к вечеру. Налетели плотным облаком, врезаясь во все подряд. Повсюду мелькали коричневые точки с крыльями, но некоторые крылатые вредители подлетали совсем близко, и Корнелио подслеповато щурясь, мог разглядеть крупных насекомых, в размахе достигавших размеров воробья. – Что за бесовщина… – шептал охотник. – Никогда не видел таких огромных.

Охотнику и магичке пришлось укрыться в одном из заброшенных домов. Это было старое бревенчатое здание, крытое посеревшей соломой. Внутреннее убранство сохранило следы спешного бегства. Корнелио растопил печь, а Фелиция достала из подпола брюкву и морковь. Здесь жили бедные люди, охотник не нашел ни соли, ни сахара, который ввозили в Союз рильские торговцы.

Фелиция нарубила овощи и отправила в печь тушиться. Корнелио, уже забывший, что такое простой уют, растянулся на лавке у теплой печи. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что Фелиция могла бы стать его женой, но он не успел обдумать эту идею и уснул. Впервые за эти дни его не мучили беспокойные сны.

Вечером Фелиция села у лавки и рассматривала спящего охотника. Она любовалась чертами его расслабленного лица, после её исцеляющей магии шрам уже не багровел вечно воспаленной канавой, побелел и зарос свежей кожей. «Нужно будет уговорить его сбрить эту бороду, – размышляла магичка, – теперь ему не нужно прятать шрам».

Она легко коснулась его плеча. – Ужин готов.

На вкус охотника овощи получились чересчур сладковатыми, но после скитаний в лесу и это было блаженством.

«Не хочется никуда идти. Вот бы остаться в этом доме вместе с Фелицией и просто жить. Думал ли я когда-то о такой простой жизни? В монастыре может и думал, но уже столько лет я сражаюсь с нечистью и забыл, что такое уют. Как же я устал».

– Благослови тебя Экхалор, Фелиция, – сказал Корнелио и тут же спохватился. – Надеюсь, это не навредит твоей полудемонической природе?

– Если бы от каждого упоминания имени Экхалора демоны корчились в муках, их бы давно не осталось.

Корнелио оставил плащ на лавке и вышел на улицу. Уже стемнело. Саранча улетела, в сумерках было тихо и пустынно. Где-то на востоке сейчас бродит Роадранер, навлекая на людей беды, пугая демонами. Он наполняется силами и хочет истребить людей.

«А я не хочу никуда идти, не хочу действовать. Смогу ли когда-нибудь выстроить подобный дом?», – размышлял Корнелио, рассматривая добротные бревенчатые стены. Фелиция зажгла лучину, из небольшого северного окна бил тусклый свет, придавая дому еще больший уют.

«Я позволил слабости проникнуть в мою душу, позволил Роадранеру завладеть мною. Не просто так охотников заставляют давать обет безбрачия. Нам нельзя любить… Но как же завет Экхалора?»

Корнелио смотрел на низкое небо, заволоченное темно-серыми тучами. Собирался дождь. Корнелио опустился на колени, выцарапал на земле молнию. В сумерках она была плохо различима, глаза подводили охотника. Он положил руку на сердце и начал молиться, стремясь найти в себе силы продолжить путь.

– Это моя первая молитва под открытым небом со дня Скорби, Небесный Отец, – прошептал Корнелио. – Я открыт перед твоим гневом. Если ты моя вина недостойна прощения, ниспошли молнию, чтобы покарать меня.

Заморосил дождь, сверкнули отдаленные молнии редкой осенней грозы. Фелиция вышла и окрикнула Корнелио. Но охотник продолжал стоять на коленях под мелким осенним дождем.

Простоял он до полуночи, подставив лицо каплям и щурясь от ярких вспышек, прорезавших ночную тьму. Молнии обходили дом стороной.

Он тихо вошел, вывесил одежду сохнуть и вновь упал на лавку, закутавшись в свой плащ. Фелиция приподнялась на локте, всматриваясь в лицо Корнелио. Её тоже терзали сомнения.

«Если бы не Возрождение, – подумала она, – я никогда бы не оказалась здесь. И не встретила бы моего мрачного Корнелио. Что нас ждет дальше? Я чувствую, что надо торопиться, Повелитель Бездны уже почти вошел в полную силу, он вновь начал звать меня к себе». Могла ли магичка сказать, что не последует этому зову? Она не знала, не знал никто.

Корнелио метался во сне. Ему снова снилась беловолосая женщина, она стояла рядом с невысоким мужчиной. Корнелио никогда не видел его, но сонный разум подсказал, что это Экхалор. Во сне у охотника почему-то не возникло желания пасть ниц, Экхалор выглядел обыкновенным человеком, громко смеялся, держа эту женщину за руку.

Но, внезапно, Бог повернул голову и посмотрел на безликого во сне Корнелио. Пронзительный взгляд серебряных глаз заставил его съежиться, хоть он и не чувствовал своего тела. Экхалор отпустил женщину, приблизился к Корнелио. Он улыбнулся, касаясь невидимого лица. Охотник почувствовал, как появляется его тело и одновременно исчезает окружающая обстановка. Исчезла женщина, на её месте стоял Анжелос. По грозному лицу предводителя ангелов катились слезы. Корнелио понял, что стоит в окружении других ангелов, прямо перед Экхалором. Он был ниже охотника примерно на голову. Корнелио встал на колени и припал к ногам своего Бога.