Девушка под Корнелио начала меняться. Вокруг её больших глаз вновь появились черные штрихи, волосы покраснели, а на подбородке и шее появились едва различимые алые узоры. Но сейчас даже демоническая сущность девушки не была способна остановить его желание. Он начал следовать языком по этим узорам, и там, где он касался, они становились ярче и больше.

– Покори свою демоницу, охотник, – прошептала Фелиция, сдавая последний рубеж защиты. Она скинула последние цепи стыдливости.

– Ты прекрасна, – прошептал охотник. Он замер. Фелиция словно задыхалась, хрипло и жадно хватая воздух, её затуманенный взор остановился на лице Корнелио.

– Быстрее, прошу!

Корнелио чувствовал, что их тела слились в единое целое, ему казалось, что он уловил боль и наслаждение в отражении её глаз. Узоры на теле девушки вспыхнули ярче, Фелиция закусила губу, гримаса боли исказила лицо, тихий стон сорвался с губ, волосы, разметавшиеся по полу, были цвета крови, обозначившей их союз.

Он замер, боясь причинить боль. Фелиция захныкала, нежно поглаживая его грудь. – Прошу, – прошептала она. Корнелио не умел быть нежным, но сейчас он вложил все свои силы в то, чтобы доставить ей наслаждение. Он сдерживал себя, подавлял животную страсть, старался отвлечься от умопомрачительных ощущений, его тело подергивало, когда он пытался не поддаться щекочущему зуду, он боялся потерять контроль и быть слишком груб с ней.

Фелиция уже давно потеряла всякий контроль, она стонала, металась под ним, она щипала и царапала Корнелио, припала губами и зубами к его шее, стараясь оставить как можно больше следов, отметить, обозначить, заклеймить. Она стремилась поддаться навстречу его движению, стремилась поглотить его, принять целиком.

Сбивчивое дыхание Корнелио усилилось, его взгляд становился все более хищным, развалины наполняли хриплые стоны, а он начал задевал все новые и новые глубины наслаждения внутри Фелиции.

Ей было немного стыдно, но вскоре эта мысль, связывающая её с реальным миром, исчезла, что-то глубоко животное и демоническое проснулось в ней, и она громко застонала, до крови вонзая ногти в тело Корнелио. Алый узор уже покрывал все её тело, отбрасывая на лицо Корнелио алые отблески, в которых его серебряные глаза светились все ярче.

Корнелио чувствовал гордость, рассматривая как девушка достигает новых пиков удовольствия, вздрагивает всем телом и сходит с ума от него.

– Быстрее… – Фелиция улыбалась, алые узоры резко очерчивали её лицо, придавая девушке демонической красоты и наделяя греховной мимикой. Её голос становился все более хриплым и грубым, в нем появились рычащие нотки, она прищурила глаза в своей любимой манере… Внезапно, она поняла, что достигла расцвета их чувств, ей стало не нужно ничего, кроме ощущения Корнелио внутри себя, это была прекрасная награда за все то, что ей пришлось пережить, за те страдания, что принесли ей демоны.

Она почувствовала соленый привкус слез на своем языке, Корнелио остановился, испугавшись, что причинил ей боль. Фелиция замотала головой и засмеялась, ногами убеждая его продолжать. Ей стало нестерпимо жарко, кровь застучала у виска и внизу живота, она вцепилась зубами в ладонь, не зная, как выстоять перед надвигающимся потоком чувств. Корнелио взял её руку и отвел в сторону, заставляя прочувствовать все без отвлечений, не отрывая взгляда от его лица. Но она уже не видела серебра его глаз, все поддернуло сладким туманом, и она дала волю разгоравшемуся внизу живота огню, хлынувшему по её телу.

– Фелиция, – прошептал Корнелио, наблюдая, как девушка переживает экстаз. Один вид её лица, переживающей все новые и новые грани удовольствия, заставил его приблизиться к горячему апогею.

Корнелио упал на Фелицию, но из последних сил уперся на локти, рассматривая свою возлюбленную, только начавшую отходить от упоительного наслаждения.

Они лежали, прижавшись друг к другу, и старались не думать обо всех тех бедах, что ждали их впереди.

– Я нарушил обет безбрачия, который дал в монастыре, – прошептал Корнелио, играя с волосами Фелиции, которые уже приняли обычный облик.

– У тебя был выбор, когда ты его давал?

– Нет, но это не отменяет того, что я его нарушил.

– Ты жалеешь об этом?

Корнелио задумался, а затем улыбнулся и коснулся её губ. – Об этом я не пожалею даже на суде Экхалора.

– Сейчас нам надо поспать, – Фелиция уткнулась в грудь Корнелио. – Утром нас ждут обязательства перед Предвестником.

– Это был самый необычный День Скорби в моей жизни, – Корнелио смотрел на звезды, которые проступали сквозь рассеивающиеся тучи.

Корнелио окончательно предал церковь, нарушил обет безбрачия и доверился полудемону. Эмоции бушевали, он чувствовал стыд и презрение к самому себе, и , одновременно, боялся ощутить отсутствие чувства вины за содеянное. Он молился Экхалору, содрогаясь от того, что он упоминает имя Господа своими греховными устами.

Вместе с Фелицией они шли дальше, продираясь через густой лес, укутанный синеватым сумраком. Солнце редко заглядывало через плотную листву. Следы упадка природы были повсюду. Листья шумно опадали на землю, трава под ногами жухла на глазах.

– Мне бы сейчас в Кристополь. Рассказать обо всем верховному инквизитору. Он, конечно, меня повесит, но они хотя бы серьезное сопротивление оказали главе демонов. Ты не сможешь открыть портал до столицы?

– Нет. Совершать дальнюю телепортацию без камней силы очень сложно. Я провернула это в Чермолане и исчерпала силы. В этом я тебя не обманывала.

– Я надеялся, что силы демона более могущественны.

– Ты же решил держаться подальше от моей магии?

– Раньше надо было. – Корнелио пристально посмотрел в глаза магички.

– Что? – спросила Фелиция.

– Только меня могло угораздить влюбиться в демона.

– В полудемонессу, не забывай, – с напускной серьезностью заметила магичка и рассмеялась.

«Неужели конец мира близок? Иначе зачем Экхалор послал Предвестника? И Предвестник ли этот мужчина? Но будь он обманщиком, его бы не испугался Роадранер. Или это игра? Предвестник появляется в Эпангелиасе лишь для того, чтобы возвестить о кончине мира…» – тяжелые мысли мучили Корнелио на протяжении всего пути по лесу.

Левой рукой, на которой не осталось и следа раны, он сжимал нательную молнию, моля Экхалора о спасении. В те редкие минуты, когда охотник спал, его будоражили тяжелые сновидения. Красный и белый драконы, Анжелос и Предвестник. Церковь из черного камня, с перевернутой молнией на куполе, смеющийся Роадранер и музыка. Тяжелые звуки, похожие на глухой стук барабана, перемешавшийся со звуками церковного органа. В конце этих сновидений неизменно возникала голая беловолосая женщина. За её спиной висели сложные механизмы. Вверх поднимались каменные своды пещеры, а обстановка напоминала древний подземный храм. Корнелио чувствовал силу этой необычной женщины и дрожал перед ней. Обычно в этот момент его лба касалась рука Фелиции, которая была обеспокоена лихорадочным сном охотника и Корнелио просыпался.

– Наверное, это мой самый сложный переход через лес за всю жизнь, – сказал Корнелио магичке, когда они зажаривали кабанчика на костре.

– Это из-за снов? – обеспокоенно спросила Фелиция. – Тебе так и снится та женщина?

– Я не понимаю кто это, но чувствую её силу. Надеюсь, это не наказание Экхалора за мои грехи.

– Если не перестанешь так говорить, я обижусь. Мы не грешили с тобой.

– А чем мы занимались? – усмехнулся Корнелио.

– Я обиделась.

Охотник чувствовал гнев Экхалора, который проявился во всей своей силе в грозах. Грозовые тучи так и не ушли из Священного союза, напоминая о себе тяжелыми раскатами. В эти минуты охотник падал на колени, прижимая руку к нательной молнии. Ему казалось, что она жжет его кожу, что гнев Экхалора заставит полоску металла пробиться через ребра к сердцу охотника. Фелиция в такие моменты начинала испуганно озираться. Корнелио казалось, что на её лице мелькают красные узоры, а глаза приобретают кошачий зрачок.