– Лес здесь дурной, охотник. Сгинуло тут таких как ты немало. И деревенские нет-нет, да пропадают. Не ходил бы ты один.

– Не могу, отец. Приказ у меня есть ведьму уничтожить, – Корнелио сильно сомневался, что у него вообще получиться победить такую сильную колдунью. Тут на стол села большая зеленая муха. – Мух много у вас, отец.

– Вестники нечестивой чумы, охотник.

– Деревню инквизиторы выжгут подчистую.

– Когда чума была чем-то хорошим, – махнул рукой священник. – Боязно мне за тебя, Корнелио. Думаю, не по зубам тебе будет эта ведьма.

– А ты молись за меня, отец. Да расскажи, где парни, что мои вещи забрали.

– На ночь глядя не пущу. Не думай даже. Отдохни, сил наберись. В печи каша есть. Помолись утром в церкви и иди тогда с благословением Экхалора.

– Уговорил, отец, – Корнелио взял из печи горшок с перловой кашей, нашел ложку. – Расскажи, что тебе известно. Почему решил, что чума идет.

– Тебе лучше знать, охотник. Люди болеть часто стали, ко мне обращаются, а я помочь не могу. Пятна по телу идут, мухи опять эти. По ночам неспокойно, скот по всей округе гибнет.

– Покойники не встают?

– Нет, и не встанут. Жил здесь десять лет назад ведьмак. Колдовал понемногу, люди его боялись, но не трогали. Так от старости и умер. Так вот этот ведьмак, защищал деревню от неупокоенных и после смерти защищает, не вставал еще ни один. Все мертвяки, что бродили вокруг деревни пришлые, издалека.

– Интересная у вас деревня, отец. Ведьмака прикрывали.

– Так не злой он был. Людей лечил, помогал многим. В Экхалора верил. Тебя местные больше боятся.

– Привык я к страху, отец. Таких как я очень часто окружает ореол легенд, чаще всего страшных. И не без основания. А про колдовскую чуму молчи, отец. Не тревожь зря людей. Видел я одно поселение, что поразила колдовская чума. Причем и не видел её никто. Так слух прошел. Да инквизиторы подстраховались, сожгли всех.

– В тяжелые времена мы живем, охотник. В тяжелые.

– До нас жили, отец, и после нас жить будут. Спасибо тебе за доброту. Утром я зайду в церковь.

– Покойной ночи, Корнелио, – сказал отец Марино, вставая из-за стола. – Я в соседней комнате спать буду. Утром я рано встаю, можешь не застать. Завтрак в печи оставлю.

– И тебе покойной ночи, отец. Нет у тебя семьи?

– Не послал Экхалор ни жены, ни детей, – тяжело выдохнул священник и ушел в соседнюю комнату. Корнелио погасил свечу на столе и отправился спать.

Когда Корнелио проснулся, отец Марино уже ушел. Охотник позавтракал кашей из печи, мысленно поблагодарил священника и отправился на поиск местных, что забрали его вещи.

Утро было тихим и прохладным. Дома выглядели угрюмо, некоторые оказались полными развалюхами. Дом бывшего старосты был самым большим, но сейчас стоял наглухо заколоченный, а на стены синей краской отец Марино нанес молниеносное знамение. В доме поселилась скверна и он подлежит очищению. Но догадываясь о суеверности местных жителей, Корнелио был уверен, что никто там больше жить не будет. Скорее факел кто подложит.

Около дома, охотник поймал молодого парнишку, расспросил, о том, не выбрали ли еще нового старосту. Парнишка быстро закивал и махнул в сторону добротно срубленного дома с черепичной крышей.

«Надо же, как быстро выбрали».

Корнелио взошел по высокому крыльцу и зашел в сени. Здесь было много обуви. Постучал в дверь и без приглашения вошел. В светлой комнате, за длинным столом, сидели на лавках десять местных. Во главе стола расположился крепкий мужчина, лет сорока, с окладистой черной бородой.

Корнелио вежливо поздоровался, деревенские тут же замолчали. После долгой паузы восседавший во главе стола бородач поздоровался за всех.

Корнелио подошел к столу и завязал с мужчиной разговор, стоя над его правым плечом. Остальные молчали, со смешанным чувством страха и ненависти взирая на охотника. Не обращая на них внимания, Корнелио по-прежнему обращался к тому, кто оказался новым деревенским главой. Отвечал тот неохотно, но деваться ему было некуда. Корнелио узнал от него, где живут парни, что помогли ему и спросил насчет лошади, услышав твердый отказ, вежливо попрощался со всеми и вышел.

В сенях Корнелио намеренно хлопнул дверь на улицу, остановился и прислушался к начавшемуся после его ухода гулу. Мужчины обсуждали, какое несчастье он готовил для них и наведет ли охотник инквизицию. Услышал Корнелио и дикое предложение убить его по-тихому за деревней.

«Кто же так убийство замышляет. Даже не проверили, ушел ли я», – усмехнулся про себя Корнелио и беззвучно покинул дом.

Дома пареньков нашлись быстро. Но заходить и тревожить хозяев не пришлось. Они сидели на лавке перед покосившимися воротами, и весло что-то обсуждали, не замечая охотника. Корнелио подошел тихо и остановился.

Когда его тень затрепетала перед их ногами, парни вскочили со смесью удивления и страха. Корнелио наклонил голову, чтобы скрыть улыбку.

«Как же они боятся всего, что не понимают», – пронеслось у него в голове.

– Здравствуйте, парни. Отец Марино сказал, что отдал вам мои вещи.

Паренек со светлыми, как лен, волосами, запинаясь, ответил:

– Да, ваша милость, вещи у нас, сейчас принесем, – и они, сорвавшись с места, забежали в сарай около одного из домов.

«Понятно, тоже побоялись занести в дом».

Вскоре пареньки возвратились, осторожно несся на вытянутых руках заплечный мешок. С трудом сдерживая смех Корнелио забрал мешок и быстро проверил все ли на месте. Фляжка, нож, медальон, молитвенник, Книга Экхалора, кошель с монетами. Меч в ножнах привязан к мешку сбоку. Вроде все было на месте. Парни рассматривали охотника с нескрываемым любопытством.

– Ну, спрашивайте, что хотите? – Корнелио после возвращения своих вещей был в хорошем настроении.

Переглянувшись, они выдали:

– А шрам вам такой ведьма какая-то сделала?

– Почти.

– А вы в столице бывали, ваша милость?

– Я не лорд, парни, нечего ко мне так обращаться. Мастер-охотник. В столице бывал, нет там ничего интересного.

– А, правда, что…

– Подождите, – Корнелио поднял руки. Охотнику уже расхотелось просвещать парней, не бывавших за пределами деревни. – Поспрашивайте отца Марино. Он в столице учился. Да будет с вами благословение Экхалора во всех делах, – Корнелио одобрительно похлопал их по плечу.

Церковь было видно с любого конца деревни. Высокое деревянное здание, сложенное из просмоленных бревен, с четырехугольной крышей. На высоком шесте скрипела деревянная молния. Внутри было холодно и очень пусто, по сравнению с любым городским собором, где охотнику довелось бывать. Не было искусных портретов Экхалора на потолке, вычурных витражей, позолоченных барельефов. Все оказалось очень просто и скромно.

Корнелио подошел к установленному в центре металлическому знаку молнии, встал на колени и, закрыв глаза, принялся горячо молиться. Во время молитвы охотник осенял себя знаком священной молнии, касаясь поочередно головы, правого плеча, центра туловища и низа правого бока.

Затем подошел к простым иконам, что расположили за знаком молнии. Они крепились к стене пирамидой. Самая верхняя изображала Экхалора, потом семь икон Его святых помощников. Осенив себя молниеносным знамением на икону Экхалора, Корнелио опустился на одно колено перед священным изображением Анжелоса и положил сжатый кулак напротив своего сердца.

Охотник вглядывался в изображение святого помощника. Высокое одухотворенное лицо, в обрамление золотых волос, прекрасные серебряные доспехи, белоснежные крылья. Анжелос, покровитель путников и ордена охотников, был изображен с разведенными руками. Нижняя часть пирамиды состояла из икон великих святых. Корнелио отошел на шаг назад, и осенил себя молниями перед пирамидой, прошептав короткую молитву.

Все это время отец Марино стоял позади, не вмешиваясь.

Корнелио повернулся к нему, вглядываясь в морщинистое лицо. Священник хмурился. Прошептав что-то, он осенил охотника молнией, прочитал молитву, положил руки на его грудь. Корнелио показалось, что от теплых рук священника исходит мягкий желтый свет. Тепло растеклось по груди, и он почувствовал, что тяжесть, поселившаяся там, идет на убыль.