Я даже хотел поэкспериментировать. Что будет с ней, если рвать ее произведения каждый день? Или выделить один день в году, когда я буду истреблять все, что она успела за него создать? Что привело бы ее в большее отчаяние?

Знаю, профессионалу не подобает предаваться подобным фантазиям.

– Я здесь из-за Мэгс Дрейк, – говорю я.

Она щурит свои свиные глазки.

– Из-за кого?

– Магдалина Дрейк. Вы превратили ее в одну из своих мертвецких скульптур.

– Та разбившаяся девчонка? О, но разве можно упрекать меня за это! Я получила изумительный результат, хотя мне дали очень посредственный материал. Она же спрыгнула с такой высоты! А я привела ее в порядок. Я вернула миру ее красоту.

Я хлопаю глазами. Странно, что меня удивляет ее ответ – наверное, начинают сказываться все те бессонные ночи. Сейчас она отрицает, что совершила злодеяние. Что дальше? Будет перекладывать вину на других?

Наконец заметив выражение моего лица, Трудана Джадвин начинает выть:

– Идея была не моя! Мне пришлось. Он меня заставил! Говорил, что хочет что-то изучить. Он говорил…

Я потираю виски. Что я рассчитывал здесь найти? Сожаление о совершенных преступлениях? Осмысление своих поступков? Раскаяние?

~– Внутренний покой?~

«Помолчи», – говорю я ка'кари.

Эта женщина убила принца. Хладнокровно. После того, как долгое время была его любовницей. Она помогла изничтожить королевский род Сенарии; из-за нее, когда король-бог начал свое жестокое вторжение, объединить сопротивление оказалось некому. Нити миллионов злодеяний, что творились на этой земле, проходят через кровавые руки этой гадины, и частичка вины за каждое из них, несомненно, лежит на ней.

Я могу заглянуть в ее душу и увидеть все своими глазами. Наверное, ярость ослепит меня. Поможет мне совершить то, ради чего я сюда пришел. То, что я так рвался совершить вовремя.

Но я внезапно понимаю, что не хочу этого видеть.

– После того как я вас убью, – очень тихо произношу я, – я подожгу эту комнату. И всю оставшуюся жизнь, едва завидев ваши творения, я буду уничтожать их, чего бы мне это ни стоило и каковы бы ни были последствия. Мир был бы гораздо лучше, если бы вы вообще не рождались. Вас следовало умертвить еще в колыбели. Но, раз этого не случилось… После вас не останется ничего прекрасного. Я за этим прослежу. Ваши произведения переживут вас, но ненамного. О вас будут помнить лишь по вашим злодеяниям.

Я поступаю жестоко, говоря ей подобное, но леди Джадвин – жестокая женщина и заслуживает этого. Такова ее кара.

Впрочем, ей нужно время, чтобы понять сказанные мною слова, и еще больше времени, чтобы им поверить.

Я иду в угол, где стоит незавершенная скульптура. Мне не понять, что из нее должно получиться, но черная мраморная глыба уже начала приобретать грубые очертания, как дитя, растущее в утробе матери. Надеюсь, леди Джадвин увидит, что путь к двери свободен, и сбежит. Когда жертва пускается наутек, во мне пробуждается инстинкт охотника. Я хочу, чтобы она сама помогла мне совершить то, что нужно.

Но она не убегает.

– У меня могущественные друзья, – предупреждает леди Джадвин. – Ты меня не тронешь.

Видите? Я все-таки был прав: если внимательно наблюдать за людьми, то они каждый день будут удивлять вас своей глупостью.

Скоро она заявит, что мне не сойдет это с рук.

Я сдуваю мраморную крошку с ее инструментов.

Затем беру зубило и молоток.

Дело принимает дрянной оборот, потому что я, похоже, забыл азбучные истины.

Мне следовало прикончить мальчишку. Я ведь говорил ему, что случится, если он предупредит остальных. Мне следовало рассечь ему шею стрелой. Стражники все равно подняли бы тревогу. Они все равно отвлеклись бы на Рефа'има, как я и рассчитывал, и я все равно закончил бы дело. Разница лишь в том, что тогда мне бы не выпустили кишки – а такой исход с каждой минутой кажется все более вероятным.

Сколько мертвецов у меня на счету? Насколько хороший из меня убийца? Я пробрался внутрь, прикончил жертву и… Вы слышали о том парне? О ночном ангеле? Да-да, о нем. Он не придумал, как будет выбираться отсюда.

Как опытный искатель жемчуга, забывший сделать вдох перед нырком.

Я даже не пытаюсь сунуться в туннель, по которому пролез сюда – я же не убил мальчишку и слышал, что стражники выпытывали у него, как он попал внутрь. Скорее всего, маги уже расставили в туннеле ловушки. Поэтому мне приходится заглядывать в каждую комнату, в каждую пристройку, стараться найти хоть какую-нибудь брешь. Да, вы все верно услышали. Я ищу путь к отступлению не перед тем, как выйти на дело. Я ищу его после, когда поместье на замкé и меня повсюду разыскивают наемники и маги. Как последний дилетант.

Нет, серьезно, хотите узнать, из чего состоит моя работа?

Подобраться к жертве. Убить. Убраться восвояси.

Все. Больше ничего не требуется.

Если вы профессионал, то можете сколько угодно засыпаться на первом этапе и все равно продолжать карьеру. Дело почти всегда можно закончить в другое время и в другом месте.

Еще можно подобраться к жертве и не суметь прикончить ее – раз-другой такое тоже прощается, и вы все равно найдете новый заказ.

Но остается одно непреложное правило – после убийства у вас всегда должен быть путь отхода. Те, кто жертвует своей жизнью ради убийства цели – не профессионалы; это умалишенные, фанатики, глупцы, наемные убийцы.

Я опытен, владею магией, учился у величайшего мокрушника из всех, кто когда-либо жил, – и как же так вышло, что среди моих знакомых-мокрушников я один так опростоволосился?

~– Может, ты это нарочно?~

«Ха. Не смешно. Я таким не занимаюсь, и тебе это известно. Ты знаешь, какую цену мне придется заплатить, если я погибну».

~– Да, знаю. А ты об этом не забыл?~

Не забыл и не мог забыть. У меня никогда не было права на ошибку, а с тех пор, как я узнал цену моего бессмертия, груз ответственности за нее стал в тысячу раз тяжелее. Если я умру, то вернусь к жизни… но кто-то из моих любимых погибнет вместо меня. Как, например, мои приемные сестры.

Их гибель на моей совести, хотя, когда это случилось, я ничего не знал. Не я взял их в плен. Не я заставил Мэгс спрыгнуть с балкона замка, но вина за это лежит и на мне. Одна из моих смертей послужила причиной ее гибели. Не стану делать вид, будто полностью понимаю эту магию, но она сложна и требует равновесия: чтобы я снова ожил, кто-то должен умереть.

Поэтому я должен был отомстить за них, поэтому должен был убить Трудану Джадвин. Что бы я ни делал, один человек, виновный в гибели моих сестер, – я сам – уйдет от наказания. Но я не допущу, чтобы от него ушли двое. В этом-то и беда. Я не выполнял заказ. Я убил по личным мотивам, а когда дело становится личным, люди начинают упорствовать там, где профессионал отступил бы. И допускают ошибки.

Надеюсь, мне повезет, и моя ошибка меня не погубит.

Среди стражников переполох, они работают парами или крупными отрядами, стараются по возможности держаться спиной к стене. Солнце уже встает, и они пока не взяли мой след. Лорд Рефа'им явно богат и чрезмерно подозрителен, но даже он не может нанять несколько дюжин магов, так что вскоре мне удается пробраться на кухню, миновав приставленных к ней стражников.

Кухня находится в подвальном этаже и примыкает к наружной стене усадебного комплекса. Еще, как я и надеялся, но по глупости своей не выяснил заранее, сюда спускаются два желоба: один для дров, другой для угля. Желоба ведут из кухни наверх, на улицу; по ним на кухню без лишних сложностей и грязи подают топливо. Лорды не очень-то любят, когда по залам их усадеб расхаживают доставщики угля и дров. Оба желоба закрыты на замок – это мне не помешает, но тот, по которому спускают дрова, уже забит деревяшками.

Стражники проверяют кухню каждую минуту или две. Если попробую расчистить желоб с дровами, то точно наделаю шума, стражники поднимут тревогу, и мне придется кого-нибудь убить.