В то же время с каждой минутой растет вероятность того, что они обнаружат тело Труданы Джадвин. Когда стражники увидят ее труп, то, скорее всего, поймут, что моей целью был вовсе не лорд Рефа'им. Тогда многие из тех, кто сейчас при нем, разойдутся по всему особняку и присоединятся к охоте на меня.

Второй желоб узок, шириной примерно от моего локтя до кончиков пальцев, а еще по нему спускают уголь – то есть он такой черный, что не поможет даже мое особое зрение, и угольной пыли в нем столько, что каждый вдох превратится в пытку. Зато самого угля внутри совсем мало – пока что. В столь большую усадьбу его наверняка доставляют ежедневно, так что надолго желоб пустым не останется.

Я разглядываю замок, но приходится отвлечься, потому что рядом раздаются шаги стражников. К счастью, благодаря поднятой по моей вине тревоге на кухне не осталось никого из слуг. Не сомневаюсь, они либо в страхе прячутся по своим комнатам, либо их выгнали за ворота. Не случись этого, я бы не смог сюда влезть, потому что обычно поутру на кухнях кипит работа.

Стражники проверяют кухню, ворчат что-то про пугливых магов и шутят о том, что мальчишку выпорют за ложную тревогу.

Дилетанты. Им стало спокойнее от того, что они ничего не нашли, хотя им следовало бы обеспокоиться сильнее.

С помощью ка'кари я быстро отпираю замок на желобе, прячу остатки угля в ближайшей черной кастрюле, затем вытаскиваю из заплечного мешка лук со снятой тетивой. Мне хватит гибкости протиснуться по узкому желобу, но ничего лишнего я взять с собой не смогу. Я кладу лук за дровами, аккуратно сложенными у стены, привязываю один конец тетивы к задвижке на дверце желоба, а другой конец к ноге – так я смогу закрыть за собой дверцу.

Слышу, что стражники снова приближаются к кухне. Рано.

Кое-как мне удается втиснуться в желоб и начать ползти вверх. Еще не полностью втянув в темный туннель ноги, и уж тем более не закрыв дверцу, я слышу голос одного из стражников:

– Что там?

Я настолько измотан, что не начинаю немедленно действовать, а впадаю в ступор. Что же делать – выпрыгнуть обратно в комнату и начать убивать или сбежать?

– Тревога! – кричит другой голос. – Убийство! Где-то наверху! Идем скорее!

Я жду, когда они убегут, затем протискиваюсь выше, тяну ногой за привязанную веревку, закрываю дверцу и остаюсь во тьме.

Сами можете представить, насколько в этом желобе мерзко – здесь полно угольной пыли, немного воняет тухлыми яйцами, и я все время цепляюсь за неровные стенки. У меня уходит несколько минут на то, чтобы проползти к верхней дверце. Она заперта. И почему слуги лорда Рафа'има не могли оказаться такими же разгильдяями, как его наемники?

Мне пришлось бы туго, если бы ка'кари не мог прогрызть петли.

~– Неужели я слышу благодарность? Наконец-то.~

Я, как обычно, не обращаю на него внимания и вываливаюсь на улицу; кашляю, сплевываю сажу и с наслаждением вдыхаю относительно свежий воздух.

Но отлеживаться в переулке мне нельзя. Остальной город еще не знает, что произошло, утренняя жизнь кипит, и ее нарушает лишь большая толпа работников, собравшихся у главных ворот усадьбы и требующих объяснить, почему их не пускают внутрь.

Едва я оказываюсь на крыше дома в соседнем квартале, как утреннюю тишину пронзает хор оглушительных свистков. Уйти у меня получилось. Чистая работа.

Ну, не совсем чистая. Мне нужно найти безопасное место, умыться… и выспаться. Я слишком много пользовался способностями ка'кари и моим талантом, из-за чего обессилел; кроме того, мне не удавалось поспать уже… даже не знаю сколько.

Быть может, теперь, когда Трудана мертва, я смогу наконец уснуть спокойно.

Обдумывая эту мысль, я замечаю, что во дворе усадьбы начинают спешно седлать лошадей. Красный магический щит опускается.

Нет. Выспаться, наверное, не получится. Таким, как я, крепкий сон не светит. Но я могу упасть на кровать и несколько часов проваляться без сознания, пока кошмары вновь не навестят меня. Наверное, это лучшее, на что я могу надеяться после всего пережитого. После всего содеянного.

День – не время для живой частицы ночи, и я как раз собираюсь раствориться в тенях, как вдруг замечаю кое-что внизу, на улице. Я вижу замызганного ребенка; настолько маленького, что не сразу понимаю, мальчик это или девочка. Его волосы сбриты, чтобы не цеплять вшей и блох. Он забегает за угол, чтобы старшие ребята не видели его и не отняли находку, а затем достает из-за пазухи мячик.

Не абы какой мячик. А тот самый мячик. Ребенок с восторгом смотрит на свое новое сокровище. Наверное, он нашел мяч там, куда его часом ранее забросил чародей.

Толпа у главных ворот начинает расступаться, работники и всадники орут друг на друга, и внезапно я совершенно точно осознаю, что сейчас случится.

Не знаю, зачем всадники вообще куда-то поехали. Вряд ли они думают, что смогут разыскать меня; и тем не менее около тридцати человек разделяются на группы и едут в разные стороны. Наверное, они везут послания друзьям и командирам или надеются отрезать мне пути из города.

Утренние толпы мешают им проехать.

Ребенок стоит за углом, в пустом переулке, и именно поэтому над ним висит опасность. Я это просто знаю. Один из конных отрядов поскачет во весь опор по пустой узкой улочке, и ряд из пяти всадников займет ее по ширине целиком. Затем они свернут в переулок, не видя, что за углом, и…

И меня это не касается.

Я ушел с места преступления; я не оставил никаких прямых доказательств тому, что это я убил Трудану Джадвин. Если сейчас спущусь вниз, то, скорее всего, все испорчу.

Да и у ребенка было полно времени уйти. Он сам виноват.

~– Ты кого пытаешься убедить?~

Я уже спускаюсь. Не для того, чтобы спасти ребенка. Просто чтобы подобраться поближе.

На моих глазах всадники вырываются из толпы, и дальше все происходит ровно так, как я и предсказывал. Лошади сбивают ребенка с ног, он отлетает в сторону, затем одна наступает ему копытом на голову и раскалывает череп.

~– Ты точно хочешь, чтобы я записал это? Мне пропустить то, как ты, охваченный сапфировым пламенем, метеором рухнул на землю, напугал двух лошадей так, что они скинули своих наездников, подхватил ребенка на руки, унес его в безопасное место в двух кварталах от той улицы, а затем исчез?~

«Да, это я хотел пропустить».

~– Тогда… мне вырезать то место, где ты обещал рассказывать обо всем честно?~

«Ты послушаешься, если я прикажу тебе оставить все, как я сказал?»

Ка'кари не отвечает, и препираться с ним сейчас не время.

«Ладно. Записывай что хочешь». Но спасать того ребенка было ошибкой. Так я выдал себя, подтвердил подозрения Рефа'има и подставил под удар Мамочку К. Мне не стоило этого делать. Все, что было дальше, не случилось бы, позволь я тому безмозглому ребенку умереть.

Мой дом в Эленее настолько высок, что шум кипящей внизу городской жизни не долетает до его крыши, и ветер наверху гуляет настолько сильный, что находиться там опасно. Ночной воздух настолько холоден, что должен бодрить, и настолько чист, что должен освежать, но даже он не помогает мне прийти в себя и прояснить мысли.

Я еще не рассказал вам, как прошел мой разговор с графом Дрейком. Я не продумал заранее, что буду говорить. Всегда со мной так, да? Сначала я хотел все изложить на бумаге. Написать в моей маленькой черной книжечке, как все было, и передать ее через привратника. Но я этого не сделал. Просто взял и заявился к нему домой.

Граф Дрейк был безмерно рад меня видеть, пока я не объяснил, зачем пришел. Он сказал, что не хочет, чтобы кто-нибудь убивал ради него; сказал, что сам давным-давно перестал заниматься такими делами… мол, ничто другое так не вредит спасению его души.

Да, он все еще любит рассуждать о своей душе. И о моей тоже, если я не успеваю увести разговор в другую сторону.