Тогрута посмотрела на меня с удивлением.

— Вы и это знаете? — удивилась она.

— Я добываю ту информацию, которая полезна для дальнейшего использования, — девушка хмыкнула. Ну да, зачем военачальнику информация о тех, кто превратил ситов в организованную кровожадную силу, не правда ли?

— Мы уже сталкивались с наследием одной из Двенадцати, — напомнила Тано. — Сорзус Син, мастер алхимии. Это ее левиафаны на Корбосе едва не стали причиной галактической катастрофы.

— Не совсем верное понятие причины и следствия, — произнес я. — Однако, это лишь детали. Изгнанники стоят у истоков ситов в том виде, в котором их знает галактика. Они были коварны, хитры, безжалостны. А потому, мы или остальная галактика еще столкнемся с их наследием. И — не раз.

Изгнанники — это группа из дюжины падших джедаев, лидеры тех из них кто примерно семь тысяч лет назад объявили войну галактике и Ордену джедаев. Они боролись за свое право изучать секреты Темной Стороны. В частности — секреты манипуляции жизнью. Боевые звери вроде левиафанов с Корбоса — это как раз то, что они создавали. При этом, декларировали, что их новые знания помогут возродить мертвые миры. К слову, забегая вперед, можно сказать, что ни один мир они так и не превратили в цветущий сад. А вот в безжизненную мертвую пустыню — многие.

Традиционно джедаи победили своих оппонентов. И не стали их убивать, посадили на корабль и отправили в далекий космос. Немного лицемерия джедаев — не желая марать руки и убивать поверженных врагов, опасных по своей сути, они отдавали их на волю случая. К сожалению, за тысячи лет джедаи так и не поняли, что случай не на их стороне. Каждый, кого они пощадили, возвращался и приносил еще больше боли, смерти и насилия.

Любопытно то, что пощадив КсоКсаан и одиннадцать ее сподвижников почти семь тысяч лет назад, во времена Второго великого раскола, так же именуемого как Столетняя Тьма, джедаи заложили фундамент того, что происходит в наше время. И что аукнется галактике и джедаям через примерно сотню лет.

Если не остановить то, что происходит.

Сложно сказать, правильно ли я поступаю, влияя на разумных, события и решения известных и малоизвестных героев, злодеев этой вселенной. Возможно, делаю только хуже. Но и стоять в стороне, отдавшись на волю случая, тоже не собираюсь.

Пусть я не джедай, но случай тоже мне не благоволит.

— Когда вы были падаваном, леди Тано, вы слышали что-нибудь о джедае Хетте? — поинтересовался я.

— Об этом? — уточнила она, кивнув на пленника в беспамятстве.

— О его отце.

— Я была еще очень маленькой, когда он погиб, — нахмурилась Тано. — Слышала немало о Шараде Хетте. Но это все как-то очень расплывчато, немного конкретики. Какое отношение это имеет к текущим событиям?

— Прямое. Причина и следствие. Каждое наше действие продиктовано определенным жизненным опытом. Тем, что в нас вложено жизнью, учителями, друзьями, врагами, родителями. Джедай Шарад Хетт — тот, кто в значительной мере повлиял на то, кем стал его сын.

Асока щелкнула пальцами.

— Держу пари, что вам и о Шараде Хетте известно куда как больше, чем мне.

— Есть ли смысл принимать безвыходный бой, когда вы понимаете, что вам не победить? — уточнил я.

— Мудрая мысль, — оценила Тано. — Речь о Шараде Хетте вы завели ведь не просто так. Какое влияние он оказал на то, что мы сейчас имеем?

— Он заложил основы того, кем стал его сын, — объяснил я. — Но делал он это с благой целью. Точное место рождения Шарада Хетта не известно, но это была планета во Внешнем кольце. И это, несомненно, отразилось на его воинственном характере.

— Во Внешнем кольце не стоит расслабляться, — согласилась Тано. — Убей или будь убит. Обмани или будешь обманут. Выживает сильнейший.

— Что примечательно, но именно суровые условия Внешнего Кольца зачастую становятся почвой для укоренения мировоззрения ситов, ведь жизнь там — борьба. И выживает лишь самый сильный, влиятельный, тот, кто наиболее приспособлен к условиям среды. Многие недооценивают детей гуманоидов, думая, что они не помнят своего прошлого. Нужды, лишений, жестокости. На деле же, даже если ребенок не может говорить, ходить, есть твердую пищу, его мозг как губка, впитывает все что он видит. После чего, откладывает это в качестве программ поведения, на основании которых выстраивает свои взаимоотношения с окружающими. Если ребенок видит насилие в семье, то считает, что это правильно. Пока ребенок мал, он не понимает что такое хорошо, а что такое плохо. Он учится, наблюдая за окружающими. И интуитивно принимает реалии как образец для подражания. В дальнейшем, избавиться от подобного практически невозможною. Джедаи не документируют психологическую обстановку в семьях и на планетах, откуда они забирают детей в Храм. Единственная запись, какую они оставили относительно Шарада Хетта — то, что его родители были рады тому, что их семья стала частью той общности, что подарила галактике будущего рыцаря-джедая.

Тогрута неопределенно хмыкнула.

— Шарад Хетт стал падаваном Иит Кота, — продолжил я. Думаю, это имя вам известно.

— Да, — коротко ответила Тано.

— Мастер Кот крепко сдружился с преданным и бесстрашным юным Хеттом, что позволило ему поддерживать связь с семьёй и навещать родной мир, что указывает на преданность Хетта семейным ценностям, — рассказал я. — Из этого можно сделать предварительный вывод в том, что семья Хетта не была жестокой. Однако, данное утверждение спорно и фактически опровергается тем, кем стал Шарад Хетт. Он быстро завоевал себе уважение и славу как отважный и бесстрашный боец. Являясь джедаем-стражем, он получил много прозвищ. В том числе Воющий Бегун, Чемпион Крмара, Каратель Пиратов, Защитник Кампаруса, Гончая Миров, Укротитель Тиранов и Каратель Киммов.

— Слишком много насильственной подоплеки в таких прозвищах, — поморщилась Тано. — Впрочем, я слышала, что он был отличным бойцом.

— Примерно за двадцать пять лет до начала Войн Клонов Хетт покинул Храм Джедаев, объявив, что он устал от диссонанса между смирением, которое является частью пути джедая, и собственной воинственностью. Кроме того, он искал встречи со своей семьей.

— Что довольно вызывающий факт, — произнесла тогрута. — В мое время кандидаты в джедаи прерывали любую связь с семьей.

— Орден менялся, как и любая значимая административно-командная исполнительная структура, — напомнил я. — Как только Орден получал информацию о негативных изменениях, рожденных той или иной допущенной вольностью, то стремительно запрещал подобное. В прошлом, как вам известно, джедаи буквально жили в семьях, обзаводились детьми и нарушением Кодекса это не считалось. Однако, возвращаясь к истории Хетта, стоит сказать, что за время его отсутствия, на родную планету было совершено нападение. Миллионы погибли, включая членов семьи Хетта.

— Джедай к успеху шел, но, — тогрута развела руками, — не повезло. Надо полагать, что после этого он в лучших традициях выследил и уничтожил обидчиков до единого.

— Информации об этом нет, — признался я, припоминая то, что мне известно о Хетте. — Однако, после этого он внезапно решил отправиться в изгнание, — тогрута снова хмыкнула. — Выбор пал на Татуин. Куда он совершил аварийную посадку, между прочим. Причины аварии не ясны. Однако, Хетт влился в таскенскую культуру аборигенов и быстро стал во главе племен. Он взял в жены женщину, человеческую рабыню, которую в прошлом похитили и воспитали в обычаях таскенов. У них родился сын, А’Шарад, которого Хетт начал обучать джедайским путям.

— Знакома я с таскенами, — поежилась Тано. — Не лучшее местечко для воспитания ребенка. Знай об их существовании ситы, мы бы имели в анналах истории случаи, когда таскены бы воевали на стороне ситов.

— Возможно. Так или иначе, но во время кризиса между фермерами-влагодобытчиками и таскенами, Хетт возглавил последних. Это помогло снизить жертвы. Но кадры того как таскен орудует световым мечом, попали в Храм джедаев. Разумеется, его опознали.